Согласившись друг с другом, король и гонец потянулись к бутылке “драконьей росы”, которая почти полностью опустела.

- Гоблиноидов больше, чем вы можете сосчитать, за два или три холма от нас, и большая их часть - гоблины, - с удовлетворением сказала Алусейр, когда остановила своего скакуна.  С ног до головы она была забрызгана черной кровью гоблинов.

Азун наклонился в седле, чтобы обнять ее, и прорычал:

- Вы забыли, для чего нужен шлем, юная леди?

Глаза его своенравной дочери затанцевали, когда она со смехом ответила:

- Ах, как хорошо сражаться вместе с тобой, отец!

- Конечно,  не ты же предпочитаете общество множества ярых молодых дворян. - Подразнил Азун.

- Что ж, их действия, которые должны произвести на меня впечатление, постоянно заставляют меня веселиться в самом неожиданном месте и в самый неожиданный момент, в отличие от тебя, - сказал ему Стальная Принцесса, - но постоянно повторяющиеся неудачи этих молодых дворян быстро приедаются.

Азун хмыкнул, но затем его отвлек ухающий звук. Он посмотрел на юг, и его лицо изменилось.

- Еще гонцы, - сказал Байрус королю. – Сюда непросто добраться.

- Какие-то проблемы, отец? - Тихо спросила Алусейр, опуская руку к мечу на поясе.

Азун пожал плечами.

- Я не уверен, но я знаю, что сейчас не лучше время для сражения с предателями.

Алусейр недоверчиво подняла одну бровь.

- Они не настолько глупы, чтобы нанести удар нам в тыл, пока мы сдерживаем дракона и орду гоблинов от их же жизней.

- Некоторые склонны допускать поистине грандиозные промахи.

Гонцы принесли хорошие новости. Действительно, многие дворяне собрали и хорошо вооружили большую армию, и теперь эта новая сила ждала приказа короля возле Молодого Шута под командованием генерала Халивера Илнбрайта, старого седого вояки, которого уважали многие дворяне, сражавшиеся вместе с ним на протяжении многих лет.

- Мы встретимся у Моста Калантара, - решил Азун, повернувшись в седле, - а затем снова двинемся к фермам в холмах.

Все замолчали и помрачнели, когда темная фигура огромного красного дракона поднялась в небо, вырисовываясь на фоне заходящего солнца, и неспешно летая взад-вперед над срединными землями Кормира. После нескольких вдохов можно было увидеть крошечные силуэты шести хазнеф, поднимающиеся навстречу рептилии. Алусейр вздрогнула, и Азун молча протянул руку, чтобы взять её за руку

- Извини. - Пробормотала она.

- Не надо. - Пробормотал он в ответ. Его тёплая и успокаивающая рука сжалась.

- Семь бедствий, - пробормотала она. – Но где последнее? И кто он?

- Не спрашивай, - прорычал Азун. - Я просто король.

Внезапно Алусейр поняла, что вопит от смеха.

Как и все остальное, что было в предательстве, Таналаста посчитал этот сигнал сложным, незрелым и совершенно обескураживающим. Она стояла на верхнем этаже Башни Раллихорна и наблюдала из темноты, как Орвердел надевал полотно с грубо вышитым силуэтом хазнеф на семейный флагшток. На знамени был изображен широкоплечий мужчина с расправленными крыльями и огромными малиновыми глазами. Одной рукой он вцепился в корону Кормира, а в другой сжимал молнию. Одна нога монстра прижимала к земле умирающего Пурпурного Дракона, а другая стояла на развалинах башни.

- Больной маленький ублюдок, - прошипел Корвар. – Я не мог даже и подумать.

- Ещё бы. - Ответила Таналаста.

Услышав, как Орвердел почти гордо описывает, как он играл на эмоциях Корвара, чтобы узнать о планах Таналасты, телохранитель подал в отставку и попросил разделить наказание Орвердела. Таналаста принял отставку, но объявила, что раскаяния Корвара достаточно. По словам старшего Раллихорна, скромный кругозор Орвердела и прилежные привычки сделали его чем-то вроде посмешища. В далёкие дни своей юности, Корвар и его друзья с удовольствием шутили над доверчивым мальчиком. Однако в начале вторжения хазнеф, капитан телохранителей на мгновение попал под влияние иллюзий Безумного Короля Болдара и осознал, насколько жестокими были эти розыгрыши. Пообещав перестать быть жестоким старшим братом, он немедленно послал Орверделу несколько извинений.

Все эти сообщения были отвергнуты, потому что негодование Орвердела уже переросло в ненависть, которая распространялась не только на старшего брата. Лорд Раллихорн также заслужил ненависть своего младшего сына, не потрудившись скрыть свое разочарование в физическом несовершенстве мальчика и недостатке сил. Остальная часть кормирского общества последовала примеру брата и отца Орвердела Раллихорна, относясь к мальчику как к семейному шуту и изгою. Неудивительно, что когда Орвердел начал слышать сообщения о том, какой ущерб был нанесен царству пророчеством Несчастий Алундо, втайне он восторгался этим.

Орвердел стал одержим хазнеф и узнал о них все, что только мог, и, наконец, решил использовать монстров как инструмент личной мести. Он с лёгкостью обнёс семейное хранилище магических предметов и использовал их, чтобы привлечь внимание хазнеф, и к тому времени, когда Корвар послал послание, в котором утверждал, что скоро телепортируется домой с принцессой, Орвердел уже установил отношения с Люфаксом. Под опекой хазнеф, молодой Раллихорн, наконец, принял попытки своего брата помириться и стал шпионом, ища отмщения, помогая монстрам опустошать южный Кормир.

Как только злобное знамя достигло вершины флагштока, Орвердел зажег грозовой фонарь и осветил  знамя.

- Вам лучше спуститься вниз, - юноша не смотрел на Таналасту или своего брата, ибо был так напуган, что луч фонаря дрогнул, когда он говорил. – Вы же не хотите, чтобы он увидел вас.

- Держи лампу, Орвердел, - сказала Таналаста. - Мы не хотим, чтобы он подумал, что что-то не так.

Орвердел посмотрел на свои дрожащие руки и пару раз выдохнул, затем сдался и прижал заднюю часть фонаря к животу.

- Все в порядке. Я ... я нервничал и раньше.

- И ты уверен, что он увидит это? - Спросил Корвар.

- Он будет искать, - ответил Орвердел. - Ему не хватит магии, и он не будет долго ждать. Спешите.

- Идите, Ваше Высочество, - сказал Корвар. - Я останусь у двери с моим арбалетом на случай, если он попытается сбежать.

Орвердел взглянул на своего брата и спросил:

- Ты думаешь, что будешь быстрее хазнеф? - даже испуганный, Орвердел поднял свои губы в лёгкой усмешке. - Если ты останешься здесь, дорогой брат, Люфакс убьет тебя. Мне-то все равно, но это определенно не входит в планы принцессы.

Таналаста взял Корвара за руку.

- Орвердел не предаст нас. В любом случае, Люфакс убьет его, и я уверена, что, скорее, его запомнят как героя, спасшего Кормир, нежели как ребенка, который его предал.

Все тело Орвердела начало дрожать, и он повернулся, чтобы посмотреть на темный город. После его вызывающего признания, которое произошло еще до того, как королева Филфаэрил закончила давать показания, Таналаста произнесла самые трудные слова в своей жизни и приговорила юношу к смерти. После нескольких дней, проведенных в темнице в раздумьях о своей судьбе, Таналаста начала играть с Орверделом, рассказывая обо всех ужасных казнях других предателей, а затем умоляла о его сотрудничестве, чтобы она могла обеспечить ему быструю и безболезненную казнь. На удивление, Орвердел хорошо перенес заключение, оставшись таким же дерзким и гордым, пока Корвар не начал говорить о том, как сверстники Орвердела будут высмеивать его после того, как он будет казнён.

Эти слова расстроили Орвердела гораздо больше, чем казни, описанные Таналастой, и юноша, наконец, согласился помочь им заманить Люфакса в ловушку. Учитывая его страх быть высмеянным, принцесса была уверена, что он сделает то, что обещал. Будучи девочкой в подростковом возрасте, она сама страдала от  переживаний, схожих с чувствами Орвердела, и она лучше других знала, насколько сильными могут быть такие чувства.