— Не знаю, понравился видно, — вновь пожал плечами бердник, и спросил о другом, чтоб перевести русло разговора с себя, — а пояс откуда знаешь?

— Так это мой пояс. Как же мне его не узнать? — запросто ответил урартец, растягиваясь в улыбке и поворачиваясь в пол оборота к собеседнику, — его изготовил мой мастер, на заказ Райс и, на сколько я знаю, он был сделан для одного, хорошо мне знакомого бердника. А вот, как он у тебя оказался?

Очередное признание и очередной жбан холодной воды на голову рыжему. Он не осознано повернулся, уставившись на Тиграна выпученными от удивления глазами.

— Ты знаком с Дедом? — недоумению Кайсая не было придела.

— Ещё бы, — растянулся в благожелательной улыбке золотоволосый, — это ж я его с Райс из плена освобождал в пустынном городе. Не помню его название. Он там в цепях темницы, уже полудохлый болтался, когда его оттуда вытащили. Так что, Дед мне, считай, второй жизнью обязан. А ты-то каким боком с Дедом пересёкся. Он же, как немтырь, лишь с одним Агаром общался. Правда, в те времена, Агар ещё совсем пацан был. Мы его «личинкой берсеркера» дразнили.

Тема явно была Тиграну по душе. Он даже встрепенулся, как-то, ожил, увлечённый воспоминаниями, которые были для него приятны. В его глазах мелькнул огонёк ностальгии, по давно ушедшим, молодым и весёлым временам.

— Личинкой берсеркера? — чуть ли не взахлёб вскинулся рыжий, только что не подпрыгнув на месте и растягиваясь в улыбке.

— Ну. Только ты сейчас, не вздумай ему об этом напомнить, — совсем по-свойски, эдак по-отечески, посоветовал Тигран, явно удовлетворённый, что, наконец-то, удалось расшевелить на разговор, этого юнца.

— Теперь понятно, — проговорил Кайсай, растягивая улыбку от уха до уха, действительно, забыв о своих подозрениях относительно собеседника, вспоминая своё первое знакомство с Райс, — у меня друг есть, так его Райс, как увидела при Агаре, тоже обозвала «личинкой берсеркера», а потом, её водой пришлось отпаивать. Чуть со смеху не представилась, — помолчав немного, вспоминая былые дни, закончил, — а на счёт Деда, так всё просто. Ученик я его. Да и вместо приёмного сына ему, что ли. Он меня с самого раннего детства воспитывал. Сирота я. А как время пришло в орду уходить, так этот пояс подарил.

— Да, — протянул царь, переводя взор на пламя священного костра и философски закончил, — мир такой огромный, но такой тесный…

Кайсай тоже отвернулся к огню, вновь и вновь задавая себе вопрос: «как быть и что говорить?», хотя, уже твёрдо решив, что, кое-что, рассказать, наверное, придётся, но только осторожно. Ему так же, как и Тиграну, захотелось приблизить собеседника, расположив его к себе, но при этом сохранить в тайне всё, что тайной должно оставаться. Нелёгкая задача.

— На что ярлык получил не спрашиваю, — осторожно продолжал закидывать удочки золотой урартец, — всё равно не скажешь…

— Ну, почему? — после паузы обдумывания, поинтересовался бердник, уже сообразив, что это, как раз, ему рассказать будет даже выгодно, — я должен прижиться, пока, при твоём дворе в виде непутёвого мужа твоей дочери. Вести себя, как можно не заметней. Быть размазнёй и неумехой. Задание не сложное, да и какой в нём может быть секрет.

— Зачем? — удивился царь.

— Не знаю, — небрежно ответил рыжий, — я не привык задавать вопросы. Я воин, царь. Мне дан наказ, я его выполняю. А что будет дальше, мне не ведомо, а я не заморачиваюсь.

— Так, — о чём-то задумавшись проговорил Тигран, — значит главным у вас моя дочь, а какого дэва припёрлась она?

Кайсай хотел было ответить, мол, вот сам у неё и спроси, но быстро взвесив всё, решил, что, переключить внимание с себя любимого, на свою дорогую жёнушку, вполне выгодно, тем более зная, что та, от Матери, никакого задания не получала, а значит свой зарок перед ордой, он не нарушит, коли приоткроет планы этой чернявой стервы.

— Она тут сама по себе, — ответил рыжий и загадочно, серьёзно посмотрел на Тиграна, как бы говоря, слушай внимательно, повторять не буду и уловив заинтересованное выражение лица собеседника, продолжил, — она решила стать круче, чем легендарная Шамирам.

Царь хмыкнул, как бы сомневаясь в реальности услышанного или откровенного неверия.

— Ничего смешного, царь, — довольно жёстко прервал его ухмылку бердник, — ты лучше задумайся, с чего она начнёт.

Тигран нахмурился, толи ему не понравился заносчивый тон этого мальчишки, толи, действительно задумался о последствиях. Он вопросительно уставился на Кайсая.

— Зарине очень сильна и коварна, — продолжил нагонять жуть рыжий, — не даром была Матёрой девичьей орды любавиц. Она играючи, хоть сейчас, может накрыть своей Славой всю твою крепость и все воины твои, с тобой во главе, на карачках поползёте облизывать её сапоги, обливаясь слезами умиления и размазывая сопли по своим бородам. Поверь мне, Повелитель, я на собственной шкуре испытал её силу.

В глазах царя сверкнула ярость и желваки на скулах, заиграли в пляске света и тени священного огня.

— Подробней, — повелительным тоном потребовал Тигран.

— Не знаю, — спокойно ответил ему Кайсай, отворачиваясь, — она меня в свои планы не посвящает, но по повелению царицы Райс, я обязан оказывать ей всяческую помощь в её деяниях, правда, с существенным ограничением, но это для тебя не важно.

— Зачем ты мне это рассказал? — после некоторой паузы спросил Тигран, уже сидевший, чернея тучи.

Кайсай с удивлением посмотрел на него, как бы задавая вопрос, а что тут не понятного.

— Те же вроде нам друг? — с хитрецой спросил рыжий, уже окончательно сбросивший с себя оковы страха перед этим человеком, — или нет?

— Друг, друг, — замялся армянин, — только почему Райс мне об этом ничего не сообщила?

— А Матерь об этом и не знает, — ошарашил его Кайсай, — и я не знаю. Зарине же, никому ничего не говорит. Она прёт тихим сапом. Это лишь мои и Райс догадки. Но догадки очень обоснованные. Я думаю, что если мы окажемся правы, то она в первую очередь, постарается прибрать к рукам всю твою армию, как некую силу, необходимую ей для первого подъёма на верх. Вот только, как она будет действовать, одной Троице ведомо. Хотя, зная её, думаю, что моя жёнушка постепенно и осторожно охмурит, в первую очередь, твоё, царь, ближайшее окружение, а может даже и тебя… — тут Кайсай ехидно улыбнулся, посмотрев на грозного и готового взорваться царька, — поверь мне, Повелитель, твоя дочь способна не только на это…

Наступило долгое молчание. Рыжий, поначалу, напряжённо следил за реакцией царя на сказанное, но тот, лишь уйдя глубоко в себя, только мрачнел и нервно о чём-то раздумывал. Продолжалось это долго и молодому берднику, даже стало надоедать, так бестолково сидеть. Он за это время уже передумал массу вещей, а Тигран, всё молчал и молчал. Наконец, грозный царь выдохнул и явно самому себе, под нос, проскрежетал сквозь сомкнутые зубы:

— Зачем Райс подкинула её мне?

— Она не входит в планы Райс, — тут же уверенно и достаточно громко ответил ему Кайсай, — просто, так получилось. Видимо узнав от Матери, что та, собирается отправить меня к тебе, твоя дочь решила воспользоваться моментом. Прибила меня Славой в Тереме. Изнасиловала. Забеременела и поставила Райс перед фактом. Той ничего не оставалось, как отпустить её на все четыре стороны. К тому же царица решила, что звание мужа царской дочери, делает моё положение более значимым и для выполнения будущего задания, более подходящим.

Тигран грозно сверкнул на Кайсая глазами, даже кулаки с хрустом сжал, но на бердника, это не произвело, никакого впечатления. Рыжий перестал, почему-то, его бояться. Он прекрасно знал и чувствовал свою силу и бессилие рядом сидящего царя. Это противостояние злобы и спокойствия продолжалось не долго. Тигран отвернулся, расслабился и пренебрежительно проговорил:

— Возвращайся к столу. Мне надо побыть одному. Подумать.

Наглый пацан покинул храм огня, оставив Тиграна в одиночестве. Давно ему не было так обидно и больно в душе. Так мерзко и гадко, он чувствовал себя впервые, наверное. Ему казалось, что все его предали и стараются обвести вокруг пальца, что все, только и думают, как унизить и растоптать урартца, абсолютно, с ним не считаясь, и не воспринимая его, как силу. Хотелось рвать и метать. Разнести всё в пух и прах, к дэвам собачьим.