Караван без потерь снова двинулся в путь. Задержка на болоте привела к тому, что мы въехали на стоянку далеко за полночь, и у меня едва хватило сил поужинать. Обладание Силой давало огромные преимущества. Я мог часами бежать с лошадью наперегонки, поднимать огромный вес, видеть в темноте и сквозь стены, стрелять из лука на километр, но после всех этих подвигов начинался неизбежный откат, и я становился как выжатый лимон. Стресс и моральная усталость высасывали жизненные силы, как насос, а их мог восстановить только отдых, покой и обильная еда, а на это нужно было время. Подкачка ауры давала только временный эффект, и без полноценного отдыха было не обойтись.

Утром все тело у меня болело, и голова буквально раскалывалась. Увидев мое состояние, Первый покормил меня густым бульоном буквально с ложечки. Луц, подошедший ко мне, махнул рукой и куда-то ушел. Мне требовалась немедленная подзарядка. Луч Силы оказался рядом с сортиром, и я, закрыв дверь на засов, стал подзаряжаться. В дверь несколько раз кто-то колотил, но я посылал всех к черту. Наконец зарядка закончилась, и мне немного полегчало. Караван уже вытягивался на дорогу, и мы с шаком едва успели занять в нем свое место.

— Ну как ты, парень? — спросил подъехавший Луц.

— К вечеру оклемаюсь, — ответил я. — На меня после ранения, бывает, накатывает.

— Ну ладно, не буду тебя беспокоить, ты подремли в седле. После полудня приедем в Гедеон. Ты куда потом?

— Не знаю пока. Может, в городе задержусь, а может, в Шателье подамся.

— Если в Шателье надумаешь, то мы через три дня туда караван поведем. Как только купцы расторгуются, так сразу и отправимся. Ты где остановиться собираешься?

— Не знаю пока, я Гедеон почти не знаю, да и с деньгами напряженка, — соврал я.

— Ну, на этот счет не беспокойся, с нами остановишься в «Старом отшельнике», там у нас места забронированы и скидки есть. Твои трофеи купцам из каравана сплавим. Так они денег не дадут, жадность задушит, а если попросить купить подороже, то вроде так и надо. Я эту публику хорошо знаю, не первый год караваны вожу. Ладно, я поеду вперед, а ты отдыхай.

Я задремал, мерно покачиваясь в седле, и мне снова стали сниться сны из прошлой жизни. Перед моими глазами всплыли образы матери и отца. Каково им теперь без меня? Потом в голове закрутились сцены из студенческой жизни. На душе стало хорошо и спокойно. Затем в моем мозгу возник образ огромных голубых глаз с потрясающими длинными ресницами. Глаза постепенно отдалились, и я увидел красивое девичье лицо в черном кружевном платке, спадающем на ее плечи. Девушка держала в руке свечу и смотрела на меня. Из уголка ее глаза катилась похожая на жемчужину слеза, и я услышал в голове голос:

«Ингар, не покидай меня, я чувствую, что ты жив! Я буду ждать тебя всю жизнь и никогда не позволю дотронуться до себя другому мужчине! Дай мне знать, что ты жив, умоляю тебя! Ответь мне!»

— Я живой, — неожиданно прошептали мои губы.

Глаза девушки закрылись, и из ее руки выпала свеча.

Образ в голове померк и растаял в воздухе.

— Хозяин, просыпайтесь, мы уже приехали, — раздался голос шака, и я открыл глаза.

Караван втягивался в ворота города, окруженного глинобитной стеной. Мы въезжали в Гедеон. В голове всплыли воспоминания недавнего сна, и я счастливо улыбнулся обезображенными ожогом губами.

«Приснится же такое! Слава богу, что не обычные кошмары, а красивая сказка», — подумал я и пришпорил коня.

Гедеон оказался похож больше на огромную грязную деревню, окруженную глинобитной стеной, нежели на город. Негры — они и на Геоне негры, и если над ними нет надсмотрщика с поленом, то даже убирать за собой они не станут.

Караван двигался по грязной, заваленной мусором и нечистотами улице к центру города. За нами увязалась большая толпа тощих чернокожих пацанов. И со всех сторон понеслись крики:

— Дэнги, дэнги давай!

«Прямо „Двенадцать стульев“», — вспомнил я сцену из фильма.

Первый отбивался от мальчишек заранее припасенной хворостиной, а Тузик хватал их за ноги, но это плохо помогало. Купцы, не стесняясь, хлестали бичами направо и налево по спинам распоясавшихся воришек.

«Блин, „на ходу подметки режут“, — подумал я. — Сейчас растащат все с заводных лошадей и разбегутся, как тараканы, по щелям».

— Дэнги, давай дэнги! — орал схвативший меня за стремя чернокожий дьяволенок, а в это время с другой стороны лошади к переметной суме подкрадывались двое других пацанов, в руках у которых я увидел кривые ножи.

«Сейчас срежут сумку — и ходу!»

Тузик сумел отогнать грабителей, разорвав одному из них и так драные штаны.

— Чего ты хочешь, мальчик? — спросил я, сдернув платок, под которым прятал свое обожженное лицо, и постарался скорчить страшную рожу.

С этим трюком я явно переборщил, потому что парень грохнулся на спину и, дико завизжав, заполз в арык, заполненный нечистотами.

— Ардыл! Ардыл! — визжал парень, и толпа попрошаек в мгновение ока растворилась в проходах между хижинами.

— Что случилось? — задал мне вопрос подскакавший Луц.

— Да ничего особенного, просто лицо мальцу показал, тому, который в арык залез. А кто такой Ардыл?

— Ну, тогда ясно! — заржал Луц. — Зря я тебе лицо закрыть приказал, когда в город въезжали, сейчас уже в «Старом отшельнике» вино бы пили, а не от ворья отбивались. Ардыл — это болотный демон, который детьми питается. Афры — народ дикий, они четыре раза в год малолетних воришек в болоте топят, Ардыла умасливают, чтобы скотина в болоте не тонула. А действительно, похож-то как, вылитый Ардыл! Ты платок не надевай, пока мы до площади не доедем.

Вокруг нас с Первым образовалось пустое пространство, и беспокойство за свои подметки у меня исчезло. Тем временем караван выехал на огромную базарную площадь, и Луц позвал меня в гостиницу «Старый отшельник». Гостиница оказалась обычным караван-сараем, обнесенным глинобитной стеной, за которой прятались несколько бараков с плоскими крышами и навес для лошадей. Навстречу Луцу выскочил старый хромой арб и с поклонами повел нас в один из бараков. Первый увел лошадей и Тузика к коновязи, а мы с Луцем и остальными воинами вошли внутрь помещения.

Барак внутри выглядел намного лучше, чем снаружи, здесь было чисто и прохладно. Помещение разделялось на пять отдельных запираемых комнат и одну большую общую, застеленную коврами и подушками. Луц позвал меня с собой, и мы с ним и еще два старших охранника разместились в самой лучшей комнате. Забросив переметные сумы с ценными вещами в сундук, я закрыл его на ключ, торчавший из замка, и вышел во двор умыться. Шак, завидев хозяина, тут же подбежал помогать. Я разделся до пояса и стал принимать водные процедуры.

— Господи, как же тебя изувечили! — услышал я голос Луца за своей спиной. — Как будто всю шкуру с живого содрали. И как ты только выжил?

— Повезло мне, видящая рядом оказалась, а так помер бы, скорее всего, — соврал я.

— Это точно, повезло тебе, парень! Видящая такого уровня посвящения — большая редкость. Я только одну такую знаю, она в Санпульском лесу живет. Зовут ее таргиня Нара, правда, она не всем помогает и денег много берет, но, говорят, творит чудеса.

— А почему таргиня?

— Шаманка она таргская, потому и таргиня, — ответил Луц. — Лет двадцать назад в лесу поселилась, как ее из Таргании занесло, никому не известно. Ладно, давай домывайся, и пойдем поедим и выпьем за удачную дорогу.

Я закончил плескаться и, надев чистую рубаху, отправился в барак, предварительно отдав Первому горсть медной мелочи на расходы. В бараке все было готово к пьянке, и мне только осталось занять свое место рядом с Луцем. В голове всплыла сцена такого же пира в Мэлоре, когда мы отмечали поминки по погибшим воинам Торвина. Те же тосты, то же славословие, потом пьяные объятия и реплики: «Ты меня уважаешь?» Кормили в «Старом отшельнике» на удивление вкусно и сытно, правда, вино было дрянь, но самогонка оказалась в самый раз. Самогон и вино словно вода лились в желудок, и я впервые сильно нажрался с момента переноса на Геон. Как я дополз до своей комнаты, мне так и не удалось вспомнить, вставать рано утром необходимости не было, и я проспал как убитый до полудня следующего дня.