Арт послушно двинулся вслед за Красновым, который неспешно пошел в глубь зала, лавируя между статуями. В конце зала оказалось довольно большое зашторенное окно. Краснов резко рванул гардину и взгляду Арта предстал прекрасный и трагический вид на Москву.

— Повторяю. У тебя есть час. Через час я должен увидеть на холсте это. — Вождь широким жестом указал на пейзаж за окном и не сказав больше ни слова пошел прочь.

Арт посмотрел на Нетрошева, который лишь еле заметно кивнул ему и устремился за Красновым. Арт остался в зале один. Первым делом он бросился за мольбертом, который установил около окна. Разложив краски, он схватил карандаш и принялся за работу.

Руки, отвыкшие за долгое время от инструментов, дрожали и не желали слушаться, но уже через десять минут работа пошла как по маслу, так, словно и не было длительного перерыва. Арт писал размашисто, не жалел краски. Лишь на исходе часа он внезапно оцепенел от ужаса. Да, он написал этот вид, но написал его цветными красками! В состоянии аффекта, он писал так, словно работал над картиной в той реальности. Он миллион раз видел эту часть Москвы, а потому память за годы зафиксировала все тона, все оттенки цвета, которые сейчас он видел на холсте перед собой…

Но переделывать что-либо было поздно. Он нанес еще несколько мазков, как дверь отворилась и Краснов, все так же заложив руки за спину, вошел в зал. За ним появился Нетрошев. Арту одного взгляда хватило, чтобы понять, что кое-что в облике Вождя изменилось — на поясе у него появилась кобура с пистолетом. По поводу его возможного использования никаких сомнений у Артема не возникало.

Краснов подошел к холсту, глядя в пол, а потом поднял глаза. Арт внимательно наблюдал за его реакцией. И это было редкое зрелище… Лицо Краснова сначала вытянулось от изумления, а потом на устах его заиграла улыбка, которая, правда, вскоре медленно начала сползать, заставляя уголки губ опускать все ниже и ниже. Взгляд Вождя похолодел. Он медленно повернул голову в сторону Арта и сквозь зубы процедил:

— Имя.

— Олег Ильин, — покрываясь холодным потом пробормотал Арт.

— Имя, — повторил Краснов. — Имя или мне придется применить оружие.

— Олег… — начал Арт и увидел, что Краснов начинает расстегивать кобуру. Больше тянуть было нельзя: — Артем.

Кобура снова оказалась застегнутой, но выражение лица Вождя нисколько не изменилось. Наоборот, оно стало еще более жестким и пугающим.

— Кто ты?

— Художник, — дрожа всем телом, ответил Арт. — Просто художник.

— Слушай сюда, просто художник Артем, — прошипел правитель Новой России. — Слушай внимательно. Я могу застрелить тебя прямо сейчас. Я могу отдать тебя СБГ, откуда ты уже никогда не выйдешь, проклиная всю оставшуюся жизнь тот день, когда выбрал этот путь, не позволив мне тебя пристрелить в этом зале. И ты можешь остаться в живых, если расскажешь все. Обещаю — жизнь тебе будет сохранена. Выбирай.

Арт не стал долго думать — выбор был очевиден. Игра не удалась. И он сам был в этом виноват. Он решил все рассказать.

— Меня зовут Артем Крылов. Я не отсюда. Я из той Москвы, в которой вы можете оказываться с помощью прибора, который называете «эвакуатором». Здесь я по заданию Сопротивления. Я должен был выкрасть у вас прибор и доставить им.

— Вот так вот. — На губах Вождя снова заиграла улыбка. — А что же, у нашего доблестного Сопротивления больше своего «эвакуатора» нет?

— Нет.

— Вот так вот… — Краснов развел руками и закатил глаза к потолку. — Вот так вот! Да за одну эту новость я тебя, Артем, уже пощажу. Знаешь, как редко у нас тут бывают хорошие новости? Очень редко. Но твоя новость одна из лучших за последние несколько лет. Слушай-ка, а тебе зачем это все? Ах, да… Тебе же надо вернуться назад…

— Так и есть, — подтвердил Арт. — Надо вернуться.

— Ну так и вернешься, — заверил его Краснов. — Наш «эвакуатор», слава богу, жив и здоров, цел и исправен, так что никаких проблем. Согласен?

— Нет, не согласен, — ощетинился Арт. — Во-первых, так я вам и поверил, что вы меня вот так просто вернете, зная, что я очень многое знаю. А во-вторых…

— Погоди, — перебил его Краснов. — Давай сначала с первым пунктом разберемся. Что я хочу тебе сказать, Артем… Я действительно готов отправить тебя назад. Конечно, с тем условием, что ты будешь оказывать там Новой России некоторые услуги. Сущую мелочь. Я пока даже сам не знаю, как нам тебя использовать, но, поверь, придумаю это очень быстро. Не самая сложная эта задача. Убрать тебя там будет проще простого — ты у нас под колпаком. Это же очевидно. Но убивать тебя, ни там, ни здесь я не хочу. И знаешь почему?

— Нет, не знаю.

— Потому, что я многих готов убить. Многих, но не художников. Это дар божий, Артем. А я, выходит, убью того, кому бог дар дал. Нет, так дело не пойдет…

Арт изумленно слушал Краснова. Этот странный человек удивительным образом сочетал в себе сразу несколько абсолютно разных ипостасей и был словно соткан из неразрешимых противоречий, которые, там не менее, и составляли самую суть его личности. Возможно, думал Арт, именно это и определяет тирана.

— Так что там второе? — заботливым тоном поинтересовался тем временем Краснов. — Ты говорил, что есть что-то еще.

— Да, есть. Есть девушка. Она в Сопротивлении. Но она тоже из моего мира. Без нее я никуда не вернусь.

В следующую секунду в стене, но теперь уже самого зала, открылась еще одна замаскированная дверца, из которой вышел человек ярко выраженной кавказской наружности. Он подошел к Краснову и, отведя его в сторону, стал что-то нашептывать тому на ухо. Арт попытался прислушаться, но разобрать ему ничего не удалось. Поговорив, человек бросил на Арта подозрительный взгляд, а потом заискивающими глаза уставился на Вождя, который морщил лоб и о чем-то мучительно размышлял.

— Екатериной твою девушку зовут? — наконец спросил он. — Рогова?

— Да. — Арт почувствовал неладное. Человек из двери в стене ему совершенно не нравился. От него исходила вполне ощутимая угроза, которую, как правило, нельзя описать словами, а можно лишь ощутить каким-то шестым чувством.

— Это исключено. — Голос Вождя прозвучал настолько твердо, что иллюзий насчет того, что он может передумать у Арта не оставалось. — Хотя, через какое-то время, если она все же попадет к нам в руки, у вас будет шанс увидеться там, у вас — пути господни не исповедимы…

— Что вы имеет ввиду? — Не понял Арт.

— Господин Алмазян сейчас тебе все объяснит. Он буквально на днях вернулся от вас, правда не из Москвы, а из другого населенно пункта, где у нас есть кое-какие интересы, но это не меняет дела. Пожалуйста, господин Алмазян.

Человек из двери в стене сделал шаг вперед и с кавказским акцентом заговорил:

— Нашему миру осталось два-три дня. Нашему — это твоему и моему. Я тоже оттуда. Не знаю, насколько тебя просветили господа из Сопротивления, но суть в том, что все, что происходит здесь, рано или поздно происходит и у нас. Раз здесь была атомная война, то будет она и там. И поверь мне, будет она не сегодня — завтра. Вот, почитай. — Алмазян вытащил из внутреннего кармана пиджака газету и протянул ее Арту.

Достаточно было беглого взгляда на заголовки, чтобы понять, что с миром что-то не так. Фотографии военной техники, колонн солдат и бесконечное «атомная война», «ракетный удар», «противоракетная оборона» чуть ли не в каждой строке…

— Да, дело так и не было открыто, — нехотя проговорил полковник, идя рядом с Коротковым и пиная палую листву. — Но вы должны понять, Сергей Иванович, что тут не все так просто. Я вам скажу, но вряд ли вы поверите. Сумасшедшим меня посчитаете или еще что.

— Да вы говорите, а там видно будет, — подбодрил его Коротков.

— Если вы думаете, что я на взятку купился, то ошибаетесь. Очень сильно ошибаетесь. Вы видите, что сейчас в мире творится? Я имею ввиду всю эту заваруху с возможной ядерной войной? Так вот, Сергей Иванович, я про все это уже давно знаю. Будет война. Сто процентов будет. Вот именно поэтому, я дело и прикрыл. Понимаете, то, что вы ищите, этот прибор… Это не просто прибор — с его помощью можно как бы исчезнуть отсюда. Улететь, что ли… Не знаю даже как вам объяснить-то…