— Какой огромный… — прошептала Софи, когда они приблизились к залу.

Лэнгдон уже успел позабыть, насколько огромно это помещение. У него просто захватило дух, когда он посмотрел отсюда, от входа, на высоченные окна в дальнем конце восьмиугольника: они поднимались к потолку и равнялись по высоте пятиэтажному зданию. Из них, совершенно определенно, был хорошо виден сад.

Едва переступив порог, Софи и Лэнгдон прищурились. После царившего в переходах и коридорах полумрака их ослепил лившийся из окон дневной свет. Они углубились в помещение примерно футов на десять и стали озираться в поисках южного выхода в сад. Но двери не оказалось.

Какое-то время они стояли неподвижно, в полной растерянности.

Скрип тяжелой двери за спиной заставил их обернуться. Вот дверь захлопнулась с громким стуком, щелкнул засов. Спиной к выходу стоял мужчина и спокойно целился в них из маленького револьвера. Низенький, полный, он опирался на пару алюминиевых костылей.

На секунду Лэнгдону показалось, что все это ему снится.

Лью Тибинг…

Лью Тибинг, злобно сощурившись, целился в Софи и Лэнгдона из револьвера «Медуза».

— Вот что, друзья мои, — начал он. — С тех самых пор, как вчера ночью вы вошли в мой дом, я по мере моих слабых сил делал все возможное, чтобы оградить вас от неприятностей. Но ваше упрямство поставило меня в весьма сложное положение.

По выражению лиц Софи и Лэнгдона он понял: они просто в шоке и такого предательства никак не ожидали. Однако Тибинг был уверен: очень скоро они поймут, что цепь событий неминуемо должна была привести именно к такой развязке.

Мне так много хочется сказать вам обоим… но, увы, боюсь, вы не все поймете.

— Поверьте, — продолжил Тибинг, — у меня не было ни малейшего намерения вовлекать вас в эту историю. Вы сами пришли в мой дом. Вы сами искали встречи со мной.

— Лью? — наконец удалось выдавить Лэнгдону. — Что, черт побери, происходит? Мы считали, что вы в опасности. Мы здесь, чтобы помочь вам!

— Ни секунды не сомневался, что вы придете, — ответил Тибинг. — Нам надо многое обсудить.

Лэнгдон и Софи, точно загипнотизированные, не могли оторвать глаз от нацеленного на них револьвера.

— Это просто чтобы вы слушали меня внимательно, — пояснил Тибинг. — Если бы я хотел причинить вам вред, оба вы уже давно были бы мертвы. Когда вчера ночью вы вошли в мой дом, я сделал все ради спасения ваших жизней. Я узнал, что Приорат в конце концов принял решение не рассказывать миру правду. Вот почему наступление нового тысячелетия обошлось без разоблачений, вот почему с приходом конца дней ничего не случилось.

Лэнгдон собрался было возразить.

— Изначально Приорат, — продолжил Тибинг, — взял на себя священную обязанность обнародовать документы Сангрил с приходом конца дней. На протяжении веков такие люди, как да Винчи, Боттичелли и Ньютон, рисковали всем, чтобы сохранить эти документы и выполнить свою священную миссию. И вот теперь, когда настал момент истины, Жак Соньер неожиданно изменил решение. Человек, наделенный высочайшими полномочиями в христианском мире, пренебрег своим долгом. Он, видите ли, решил, что еще не время. — Тибинг обернулся к Софи. — Он пренебрег Граалем. Он подвел Приорат Сиона. Он предал память тех, кто на протяжении поколений приближал этот священный момент.

— Вы?! — воскликнула Софи и так и впилась взором яростно сверкающих зеленых глаз в Тибинга. — Так это вы ответственны за убийство моего деда?..

Тибинг насмешливо фыркнул:

— Ваш дед и его ближайшие приспешники предали священный Грааль!

Волна гнева захлестнула Софи. Он лжет, лжет!

— Ваш дед с потрохами продался Церкви, — спокойно парировал Тибинг. — Очевидно, священники оказывали на него определенное давление, чтобы держал язык за зубами.

Софи покачала головой:

— Церковь никак не могла повлиять на моего деда!

Тибинг холодно усмехнулся:

— Но, дорогая моя, нельзя не учитывать, что у Церкви имеется огромный опыт по этой части. На протяжении двух тысячелетий она угнетала и уничтожала тех, кто угрожал ей разоблачением. Со времен императора Константина Церкви весьма успешно удавалось скрывать правду об истинных отношениях Марии Магдалины и Иисуса. А потому вовсе не удивительно, что и сейчас священники нашли способ и дальше держать мир в неведении. Да, Церковь больше не устраивает крестовых походов ради избиения неверных, но от этого влияние ее ничуть не ослабло. Не стало менее агрессивным. — Он выдержал многозначительную паузу. — Мисс Невё, кажется, ваш дедушка хотел рассказать вам всю правду о вашей семье.

Софи была потрясена.

— Откуда вы знаете?

— Это не столь существенно. Важно другое. Важно, чтобы вы поняли наконец следующее. — Тут он снова многозначительно умолк, вздохнул, а потом добавил: — Гибель вашей матери, отца, брата и бабушки была далеко не случайной.

Слова эти потрясли Софи. Она потеряла дар речи. Хотела что-то сказать, но мешал ком в горле. Лэнгдон покачал головой:

— О чем это вы?

— Но ведь это же все объясняет, Роберт! Все сходится. История имеет свойство повторяться. У Церкви уже имелся прецедент. Она не остановилась перед убийством, когда надо было скрыть историю с Граалем. Настала смена тысячелетий, и убийство Великого мастера, Жака Соньера, должно послужить в назидание другим. Держите язык за зубами, иначе следующими будете вы, Роберт и Софи.

— Но они погибли в автокатастрофе, — пробормотала Софи. Сердце ее заныло от тоски и боли. — Произошел несчастный случай!

— Сказочка на ночь, чтобы дитя оставалось в счастливом неведении, — сказал Тибинг. — Да вы вдумайтесь хорошенько. Уцелели лишь два члена семьи, Великий мастер Приората и его внучка. Для того чтобы обеспечить контроль Церкви над братством, лучшей парочки просто не сыскать. Могу лишь догадываться, какому террору подвергла Церковь вашего деда в эти последние годы. Они наверняка угрожали убить вас, его единственную внучку, если он посмеет опубликовать документы Сангрил. Вот и пришлось Жаку Соньеру, обладавшему немалым влиянием, отговорить Приорат.

— Но послушайте, Лью, — перебил его Лэнгдон, лишь сейчас он немного пришел в себя. — Сознайтесь, ведь у вас нет никаких доказательств, что Церковь имеет какое-либо отношение к этим смертям. Как и к тому, что священники как-то повлияли на решение Приората молчать и впредь.

— Доказательства? — парировал Тибинг. — Какие еще вам нужны доказательства, что на Приорат повлияли? Новое тысячелетие настало, а весь мир по-прежнему пребывает в неведении! Разве это не доказательство?

Слова Тибинга эхом разносились под высокими сводами, а в ушах Софи звучал совсем другой голос. Голос деда. Софи, я хочу рассказать тебе правду о твоей семье. Только сейчас она почувствовала, что ее сотрясает мелкая дрожь. Неужели дедушка хотел рассказать ей именно это? О том, что всю ее семью убили? А что действительно известно ей об этой катастрофе, унесшей жизни четырех самых близких людей? Да ничего, лишь общие детали. Даже в газетах описание этого несчастного случая выглядело довольно туманным. Был ли то несчастный случай? Или утешительная сказочка на ночь? И вдруг Софи вспомнила, как истово оберегал ее дед буквально от всего на свете. Не оставлял одну ни на секунду, когда она была девочкой. Даже когда Софи стала взрослой и поступила в университет, она незримо ощущала присутствие деда. Казалось, он следит за каждым ее шагом. Может, за ней действительно тайком наблюдали специально приставленные члены Приората?

— Так вы подозреваете, что Соньером манипулировали, — сказал Лэнгдон, окидывая Тибинга недоверчивым взглядом. — Значит, это вы убили его?

— Ну, на спусковой крючок я не нажимал, — ответил тот. — Соньер умер давным-давно, в тот миг, когда Церковь отняла у него семью. Он был скомпрометирован. Зато теперь он свободен от угрызений совести, что одолевали его при одной мысли о том, что он оказался не способен выполнить свой священный долг. А теперь давайте рассмотрим альтернативы. Что-то следует предпринять. Должен ли весь мир оставаться в неведении и дальше? Следует ли разрешать Церкви и впредь вбивать лживые идеи в головы людей через свои книжки? Следует ли разрешать Церкви распространять свое влияние, влияние, что достигается путем убийств, обмана и преследований? Нет, с этим следует покончить! И это должны сделать мы. Мы должны исполнить за Соньера его долг, исправить его ужасную ошибку. — Он на секунду умолк. — Мы трое. Мы должны действовать заодно.