На экране промелькнули аналогичные диаграммы — все они показывали экспоненциальный рост способностей.

— Потом «E-Wave» осуществил беспрецедентную симуляцию интеллектуальной эволюции с течением времени. — Эдмонд снова появился на экране. — Ну и что? — спросите вы. Разве это важно, как именно люди стали самыми умными на Земле? На самом деле очень важно. Если мы рисуем некую диаграмму, компьютер способен продолжить ее в будущее. — Он улыбнулся. — Например, я говорю: два, четыре, шесть, восемь… Вы можете продолжить: десять. Вот я и попросил «E-Wave» посчитать, как будет выглядеть это «десять» для человека в будущем. Раз «E-Wave» просчитал интеллектуальную эволюцию до сегодняшнего дня, у меня возник естественный вопрос: а что будет дальше? Каковы будут интеллектуальные возможности человека лет эдак через пятьсот? Иными словами: что нас ждет?

Лэнгдон был зачарован открывавшейся перспективой. Он недостаточно разбирался в генетике и компьютерном моделировании, чтобы оценить точность предсказаний Эдмонда. Но сама идея — гениальная.

— Эволюция вида, — говорил Эдмонд, — связана с окружающей средой, поэтому я попросил «E-Wave» просчитать еще одну модель — современной окружающей среды. Это не так сложно, поскольку сегодня все новости — о культуре, политике, науке, погоде и технологиях — легко найти в Интернете. Компьютер по моему заданию учитывал в первую очередь те факторы, которые будут оказывать особое воздействие на развитие человеческого сознания, — лекарства, новые технологии в здравоохранении, загрязнение окружающей среды, культурные достижения и тому подобное. — Эдмонд сделал паузу. — А потом я запустил программу.

Лицо футуролога заполнило весь экран. Он смотрел прямо в камеру.

— Результаты получились очень неожиданные. — Он отвел глаза в сторону, словно пряча взгляд. Потом снова посмотрел на зрителей. — И очень неприятные.

Амбра затаила дыхание.

— Я еще раз запустил программу, — хмуро сказал Эдмонд. — К несчастью — тот же результат.

Лэнгдон видел в глазах Эдмонда неподдельный страх.

— Я менял параметры, — говорил он. — Перенастраивал программу, менял все, что можно поменять, но снова и снова получал один и тот же результат.

Лэнгдон подумал: наверное, Эдмонд установил, что после тысячелетий прогресса человеческий интеллект начнет деградировать. Во всяком случае, некоторые тенденции, которые свидетельствуют об этом, нельзя было не заметить.

— Меня потрясли эти результаты, — говорил Эдмонд, — я не мог в них поверить. Я проанализировал их с помощью компьютера. И «E-Wave» представил этот анализ в самой наглядной и понятной форме. Он нарисовал картинки.

На экране появилась диаграмма: эволюция животного мира за последние сто миллионов лет. Это было сложное разноцветное полотно — сочетание вытянутых по горизонтали «пузырей», которые вначале расширялись, потом схлопывались, отображая, как появлялись и со временем исчезали разные виды животных. В левой части диаграммы доминировали динозавры, находившиеся в то время на пике могущества. Они были представлены самым толстым пузырем, который постоянно рос, пока вдруг внезапно не схлопнулся на отметке шестьдесят пять миллионов лет до нашей эры, когда эти животные массово вымерли.

— Эта диаграмма показывает, какие формы жизни доминировали на Земле, — говорил Эдмонд. — Учитывалась численность вида, его место в пищевой цепочке, отношение к другим видам и общее влияние на жизнь нашей планеты. Важно, что эта диаграмма дает понять, кто на Земле играл первую скрипку в каждый конкретный период истории.

Лэнгдон проследил, как разные «пузыри» появлялись и схлопывались, отображая судьбу разных видов, которые зарождались, размножались, а потом вымирали и исчезали.

— Наш вид Homo sapiens, — говорил Эдмонд, — появляется на сцене около 200 000 года до нашей эры, но поначалу мы играли такую незначительную роль, что нас даже не видно на диаграмме. Впервые мы становимся заметны шестьдесят пять тысяч лет назад, когда с изобретением лука и стрел превращаемся в самых опасных хищников.

Лэнгдон посмотрел на отметку 65 000 года до нашей эры, где появлялся маленький хвостик голубого пузыря, обозначенного как Homo sapiens. Пузырек расширялся очень медленно, почти неощутимо. Но после 1000 года до нашей эры начал вдруг стремительно утолщаться и дальше увеличивался экспоненциально.

В правом краю диаграммы голубой пузырь раздувался почти на всю высоту экрана.

Современное человечество, подумал Лэнгдон. Самый главный, доминирующий вид на Земле.

— Неудивительно, — говорил Эдмонд, — что в 2000 году нашей эры, на котором и заканчивается эта диаграмма, люди представлены как самый главный вид на планете. Никто с нами и рядом не стоит. — Он сделал паузу. — Но если присмотреться, можно увидеть: вот здесь растет новый пузырек.

График на экране увеличили, и стала видна маленькая черная запятая над голубым пузырем.

— На сцену уже вышел новый вид, — сообщил Эдмонд.

Лэнгдон посмотрел на черную закорючку, такую ничтожную в сравнении с голубым пузырем — какая-то мелкая прилипала на спине голубого кита.

— Этот новичок, — сказал Эдмонд, — пока выглядит несолидно. Но давайте продвинемся в наши дни. Вы видите, он вполне уже подрос.

Диаграмма продлилась до наших дней, и Лэнгдон невольно напрягся. За двадцать лет черный пузырь сильно раздулся. Он уже занимал больше четверти экрана и явно конкурировал за господство на планете с Homo sapiens.

— Что это? — в ужасе прошептала Амбра.

— Понятия не имею, — ответил Лэнгдон. — Может, какой-то спящий вирус?

Он лихорадочно перебирал в уме агрессивные вирусы, время от времени поражавшие разные районы земного шара. Но они не могли распространяться с такой скоростью незамеченными. Может, бактерия из космоса?

— Новый вид — местный, земной, — говорил Эдмонд. — Он размножается экспоненциально. Постоянно захватывает новые территории. И что самое важное — развивается быстрее, чем человек. — На экране снова появилось лицо Эдмонда. — Я продолжил симуляцию дальше, решил заглянуть в будущее, хотя бы на несколько десятков лет. И вот что получил.

Диаграмма снова сдвинулась вправо и теперь показывала ситуацию на 2050 год.

Лэнгдон вскочил с дивана. Он не верил своим глазам.

— Господи, — прошептала Амбра, в ужасе прижав ладонь к губам.

На диаграмме зловещий черный пузырь распространялся с катастрофической скоростью и к 2050 году полностью поглотил голубой цвет человечества.

— Мне жаль, что приходится показывать такую картину, — говорил Эдмонд, — но, как бы я ни менял параметры, результат оказывался именно таким. Человеческий вид доминирует на Земле до последнего времени. Но вдруг появляется новый вид и стирает нас с лица земли.

Лэнгдон стоял перед внушающей ужас диаграммой, тщетно пытаясь успокоить себя тем, что это всего лишь компьютерная модель. Он прекрасно знал: такого рода картинки воздействуют на подсознание куда сильнее, чем сухие цифры. Диаграмма Эдмонда указывала на полный крах. Казалось, исчезновение человечества — уже свершившийся факт.

— Друзья мои. — Эдмонд говорил так мрачно, словно сообщал о неминуемом столкновении Земли с гигантским астероидом. — Наш вид на грани исчезновения. Я всю свою жизнь предсказывал будущее. И в этот раз я проверил все варианты, на всех уровнях. И должен сказать: с огромной степенью вероятности человечество в его привычном виде через пятьдесят лет перестанет существовать.

Первой реакцией Лэнгдона было недоверие… И злость на друга. Эдмонд, что ты творишь?! Это же полная безответственность! Ты создал всего лишь компьютерную модель! Ты мог не учесть миллион параметров! Люди уважают тебя, доверяют тебе… А ты хочешь посеять массовую панику!

— И последнее, — сказал Эдмонд. Он еще более помрачнел. — Если внимательно присмотреться к диаграмме, можно увидеть: новый вид не стирает нас с лица земли. Если быть точным: он поглощает нас.

Новый вид поглощает нас?