Вы даже не представляете, насколько большой, подумал Диас, вспоминая стрельбу на крыше Каса-Мила.

— То, что я обвинял в убийстве епископа Вальдеспино, — тоже ложь.

— Я так и предполагал, командор, но…

— Мы с сеньоритой Мартин стараемся придумать, как выйти из ситуации. Пока мы решаем этот вопрос, прошу следить, чтобы будущая королева не появлялась на публике. Это ясно?

— Конечно, командор. Но кто отдал приказ о вашем аресте?

— Это не телефонный разговор. Просто делайте, что я сказал. Главное, оберегайте Амбру Видаль и не подпускайте к ней журналистов. Сеньорита Мартин будет информировать вас о развитии событий.

Гарза дал отбой. Стоя в темноте в полном одиночестве, Диас силился понять смысл этого звонка.

Он собирался положить телефон обратно в карман, когда услышал позади шорох. Повернуться он не успел — из темноты вынырнули две бледные руки. Мертвой хваткой они сжали его голову и сделали одно невероятно быстрое и резкое движение.

Диас услышал хруст собственных позвонков, и в голове полыхнуло жаром.

А потом наступила темнота.

Принц Хулиан неотрывно смотрел в окно машины на поля и сельские домики, пытаясь осмыслить странное поведение епископа.

Вальдеспино что-то скрывает.

Прошло больше часа с тех пор, как епископ тайком вывел Хулиана из дворца — такого раньше и вообразить было невозможно, — уверяя, что все это исключительно ради его же безопасности.

Епископ просил не задавать вопросов… просил просто довериться ему.

Хулиан всегда относился к Вальдеспино, как к старшему родственнику, человеку, которому безгранично верит король. Но предложение Вальдеспино укрыться в личном особняке с самого начала казалось принцу сомнительным.

Что-то здесь не так. Я полностью изолирован — ни телефона, ни охраны, ни возможности следить за новостями. И никто не знает, где я.

Машина, подпрыгивая, переезжала железнодорожные пути неподалеку от особняка принца. Хулиан смотрел на проселочную дорогу впереди. Менее чем через сто метров — поворот налево, на длинную, обсаженную деревьями подъездную аллею, ведущую к уединенной резиденции принца.

Хулиан представил совершенно пустой особняк, и внезапно его охватила тревога. Наклонившись вперед, он тронул плечо водителя:

— Пожалуйста, остановитесь на обочине.

Вальдеспино удивленно повернулся к нему:

— Но мы уже почти…

— Я хочу знать, что происходит! — не сдержавшись, почти выкрикнул принц.

— Дон Хулиан, ночь была беспокойная, и все же вы должны…

— Верить вам? — скептически спросил Хулиан.

— Да.

Хулиан сжал плечо молодого министранта и указал на заросшую травой обочину проселочной дороги:

— Останови здесь.

— Поезжай дальше, — бросил Вальдеспино. — Дон Хулиан, я сейчас все объясню…

— Останови машину! — Принц повысил голос.

Молодой человек поспешно съехал на обочину и так резко затормозил, что машину занесло на влажной траве.

— Пожалуйста, оставь нас наедине, — приказал Хулиан. Сердце его билось все сильнее.

Парня не надо было просить дважды. Быстро включив нейтральную передачу, он выбрался из автомобиля и скрылся в темноте. Вальдеспино и Хулиан остались на заднем сиденье.

В бледном свете луны принц вдруг с удивлением заметил страх на лице епископа.

— Да, вы должны бояться, — произнес Хулиан, и его голос прозвучал настолько властно, что это удивило даже его самого. Вальдеспино инстинктивно подался назад, тоже изумленный необычным тоном принца. Никогда прежде Хулиан так не говорил с епископом. — Я будущий король Испании. Вы лишили меня охраны и связи с моими людьми. Запретили слушать новости. Я даже не могу позвонить невесте!

— Я искренне прошу прощения… — начал Вальдеспино.

— Этого недостаточно, — перебил Хулиан. Сейчас епископ почему-то казался принцу маленьким и жалким.

Вальдеспино тяжело вздохнул и повернулся к принцу.

— Некоторое время назад, дон Хулиан, мне позвонили. Этот человек …

— Какой человек?

Епископ помедлил, прежде чем ответить:

— Ваш отец. Он был глубоко потрясен.

Что? Хулиан навещал отца всего два дня назад в Паласио-де-ла-Сарсуэла, и король был в прекрасном расположении духа, насколько это возможно в его состоянии.

— Что же стало тому причиной?

— К несчастью, он видел трансляцию из музея Гуггенхайма.

Хулиан невольно стиснул челюсти. Больной отец спит почти круглые сутки, он редко выдерживает даже час бодрствования. Более того, король запретил ставить телевизоры и компьютеры в дворцовых спальнях, поскольку считал их священным местом, отведенным только для чтения и сна. Сиделки прекрасно осведомлены об этом, и они бы не допустили, чтобы отец встал с постели ради разнузданного атеистического шоу.

— Это моя вина, — признался Вальдеспино. — Несколько недель назад я привез королю планшет, чтобы он не чувствовал себя совсем уж оторванным от мира. Он учился отправлять сообщения, пользоваться электронной почтой. А вышло так, что именно на планшете он и увидел выступление Кирша.

Хулиану стало дурно. Неужели в свои, возможно, последние часы отец смотрел провокационное антикатолическое шоу, завершившееся кровавой драмой? Теперь короля, наверное, мучает мысль о том, к чему он, правитель, привел свою несчастную страну.

— Нетрудно догадаться, — продолжил Вальдеспино, постепенно овладевая собой, — что короля встревожило очень многое. Особенно он был расстроен содержанием некоторых высказываний Кирша и, конечно, тем, что ваша невеста приняла участие в этом действе. Король считает, это больно ударит по вам и по дворцу.

— Амбра — независимая женщина и живет своим умом. Отец это хорошо знает.

— Как бы то ни было, король говорил со мной так же решительно, как в былые годы. Он приказал немедленно привезти вас к нему.

— Но почему мы здесь? — по-прежнему жестко спросил Хулиан, указав в сторону подъездной аллеи. — Отец же в Сарсуэле!

— Уже нет, — тихо проговорил Вальдеспино. — Он приказал перевезти его в другое место. Он хочет провести последние дни в окружении того, что будет напоминать ему об истории его страны.

Принц внезапно все понял.

Мы ехали не в особняк.

С дрожью в сердце он отвернулся от епископа и посмотрел вперед — не на подъездную аллею, а туда, где меж крон деревьев угадывались подсвеченные башни огромного здания.

Эскориал.

У подножия горы Абантос возвышается, как крепость, один из величайших религиозных памятников мира — легендарный испанский Эскориал. На площади более тридцати тысяч квадратных метров расположился монастырь, базилика, королевский дворец, музей, библиотека и комнаты смерти — самое страшное, что Хулиан видел в своей жизни.