— Верно или неверно?

Заинтригованная Амбра опустила голову и уставилась на уравнение с римскими цифрами.

Один плюс одиннадцать равно десяти?

— Неверно! — мгновенно ответила она.

— А можете представить ситуацию, когда это окажется верным?

Амбра помотала головой:

— Нет. Невозможно!

Лэнгдон подался вперед, мягко взял ее за запястье и перевел на свою сторону дорожки. Амбра посмотрела вниз и увидела цифры так, как их видел Лэнгдон.

То же самое уравнение, только перевернутое.

Она ошеломленно смотрела на профессора.

— Десять равно девять плюс один, — улыбнулся он. — Иногда, чтобы увидеть скрытую истину, нужно просто поменять угол зрения.

Амбра кивнула и вспомнила, что бессчетное количество раз смотрела на автопортрет Уинстона, но так и не поняла его истинного значения.

— Кстати, о скрытой истине. — Лэнгдон внезапно развеселился. — Вам повезло. Прямо перед вами сейчас — тайный символ. Вон на том грузовичке.

Амбра посмотрела, куда он указывал, и увидела грузовик «FedEx», который ждал, когда на улице Педральбес зажжется зеленый свет.

Тайный символ? Амбра видела только хорошо известный логотип.

— В названии присутствует код, — объяснил ей Лэнгдон. — Двойной смысл, скрытый символ, который обозначает движение компании вперед.

Амбра смотрела непонимающим взглядом.

— Но это всего лишь буквы!

— Поверьте, это очень распространенный символ — он обычно указывает дорогу.

— Указывает? Вы имеете в виду, как… стрелка?

— Именно. — Лэнгдон ухмыльнулся. — Вы же занимаетесь современным искусством. Представьте себе это изображение в негативе.

Амбра долго всматривалась в логотип, но ничего так и не увидела. Грузовичок уехал, и она накинулась на Лэнгдона:

— Сейчас же мне все объясните!

Он засмеялся.

— Нет. Однажды вы сами увидите. А когда увидите… от символов вам не будет прохода. Так что лучше не надо.

Амбра собралась было запротестовать, но к ней уже подходили ее телохранители.

— Сеньорита Видаль, самолет ждет вас.

Она кивнула и снова повернулась к Лэнгдону.

— Почему бы вам не полететь тоже? — прошептала она. — Я уверена, принц будет рад поблагодарить вас лично…

— Спасибо, — перебил он Амбру. — Думаю, мы оба понимаем, что я здесь третий лишний. К тому же я забронировал номер вон там. — И он указал на башню гранд-отеля «Принцесса София», где они с Эдмондом как-то обедали. — У меня есть кредитка, а телефон я позаимствовал у Эдмонда в лаборатории. Так что я в полном порядке.

Надо было быстро прощаться, и у Амбры заныло сердце. Лицо Лэнгдона оставалось непроницаемым, но она поняла, что он испытывает похожее чувство. Совершенно не заботясь о том, что подумают телохранители, она шагнула вперед и обвила руками шею Роберта Лэнгдона.

Профессор обнял ее в ответ, крепко прижал к себе и держал так несколько секунд — наверное, немного дольше, чем полагалось.

А потом отпустил.

В этот миг что-то дрогнуло в ее душе. Амбра внезапно поняла, что имел в виду Эдмонд, когда говорил об энергии любви и света… об их бесконечном цветении, стремящемся наполнить всю Вселенную.

Любовь — неограниченный ресурс.

Нам не отводят определенный запас любви, которого может не хватить на всех. Наши сердца сами вырабатывают любовь, когда она нужна нам.

Отец и мать, даря любовь новорожденному, не перестают меньше любить друг друга. И Амбра точно так же теперь испытывала глубокое чувство к двум разным мужчинам — но любви от этого не стало меньше.

Любовь на самом деле неисчерпаемый ресурс, думала Амбра. И она способна рождаться как будто из ничего.

Машина, медленно набирая скорость, увозила Амбру к сказочному принцу. Будущая королева Испании смотрела в окно. Лэнгдон стоял в саду и спокойно провожал взглядом автомобиль. Вот он легко улыбнулся, дружески махнул рукой и быстро отвел взгляд — как будто затем, чтобы поправить пиджак, переброшенный через плечо.

Потом повернулся и зашагал к своему отелю.

Дворцовые часы пробили полдень. Моника Мартин сложила стопкой свои заметки. Она собиралась выйти на Пласа-де-ла-Альмудена к представителям СМИ.

Утром в прямом включении из больницы Эскориала принц Хулиан сообщил о кончине его величества. От всего сердца, но с истинно королевским достоинством, он говорил о наследии отца и делился мыслями о будущем Испании. Принц призывал к толерантности, столь необходимой этому разобщенному миру, обещал извлечь пользу из уроков истории и приветствовал перемены. Он говорил о красоте родной страны, о ее великой культуре и о своей огромной любви к ее народу.

Это была одна из лучших речей, которую когда-либо слышала Моника. И безусловно, очень сильный ход будущего короля, только начинающего свое правление.

Хулиан призвал почтить минутой молчания память агентов гвардии, которые погибли этой ночью, исполняя свой долг и защищая будущую королеву Испании. Сделав короткую паузу, принц сообщил об еще одном горестном событии. Преданный друг его величества епископ Антонио Вальдеспино скончался этим же утром, пережив короля на несколько часов. Стареющий епископ умер от острой сердечной недостаточности. Очевидно, его сердцу не хватило сил справиться с горем, вызванным уходом лучшего друга, как и со шквалом обвинений, обрушившимся на него минувшей ночью.

Новость о кончине Вальдеспино немедленно заставила замолчать тех, кто требовал расследования его «преступлений». Теперь же заговорили даже о необходимости извиниться перед его памятью. В конце концов, все улики против Вальдеспино были косвенными, их легко могли сфабриковать враги епископа.

Мартин уже подходила к дверям дворца, когда рядом внезапно возник Суреш Бхалла.

— Вы у нас герой! — с воодушевлением сообщил он. — Славься, [email protected] — провозвестник истины и верный ученик Эдмонда Кирша!

— Суреш, Монте — это не я, — вытаращила глаза Моника. — Клянусь!

— Знаю, что вы — не Монте, — уверил ее Суреш. — Кто бы он ни был, он гораздо хитрее вас. Я тут пытался отследить его — безуспешно. Его словно никогда и не существовало.

— На том и остановимся, — сказала Мартин. — Мне нужна уверенность, что не будет утечки информации из дворца. И еще: телефоны, которые ты украл ночью…

— Уже давно в сейфе в апартаментах принца. Как и было обещано.

Мартин наконец вздохнула свободно — Хулиан только что вернулся во дворец.

— Да, и кое-что еще, — начал Суреш. — Мы только что получили список от нашего телефонного оператора. Никаких звонков из дворца в музей Гуггенхайма вчера вечером не поступало. Кто-то сфальсифицировал номер, чтобы обманом внести Авилу в список гостей. Мы разбираемся с этим.

Моника рада была узнать, что роковой звонок не имеет ничего общего с Королевским дворцом Мадрида.

— Пожалуйста, держи меня в курсе, — попросила она, уже подходя к дверям.

Журналисты на площади шумели все громче.

— Ну и толпа, — заметил Суреш. — Неужели вчера вечером случилось что-то занятное?

— Да так… есть несколько новостей.

— Да ну-у-у-у? — протянул Суреш. — Амбра Видаль появилась в новом дизайнерском платье?

— Суреш! — Моника расхохоталась. — Хватит дурачиться. Мне уже пора.

— Что на повестке дня? — Он показал на стопку бумаг у нее в руках.

— Много всего. Во-первых, протокол коронационной церемонии для журналистов, потом мне надо поговорить о…

— Господи, какая вы скучная, — фыркнул он и побежал вниз по лестнице.

Моника рассмеялась. Спасибо, Суреш. И тебе тоже удачи.

Она распахнула двери. На залитой солнцем площади толпились репортеры и операторы. Сколько же их — никогда она не видела такого ажиотажа возле дворца. Моника вздохнула, поправила очки, собралась с мыслями. И сделала шаг навстречу слепящему солнцу Испании.