— Эдмонд даже помог музею сделать образовательное видео об архитектуре Каса-Мила, — сообщил Уинстон. — Кстати, его стоит посмотреть.

— Видео действительно потрясающее, — согласилась Амбра. Наклонившись, она коснулась экрана бортового компьютера. Появилась клавиатура. Амбра набрала: Lapedrera.com. — Вот, посмотрите.

— Вообще-то я веду машину.

Амбра потянулась к рулевой колонке и дважды нажала маленький рычажок. Руль заблокировался, но машина не потеряла управления и продолжила движение строго по середине полосы.

— Автопилот, — пояснила Амбра.

Но Лэнгдон по-прежнему держал руки на руле, а ногу — на педали тормоза.

— Да расслабьтесь же. — Амбра тронула его за плечо. — Автопилот гораздо надежнее, чем человек.

Он осторожно отпустил руль и положил руки на колени.

— Браво, — улыбнулась Амбра. — Теперь можете смотреть видео о Каса-Мила.

Видео начиналось с потрясающего крупного плана: снятый с вертолета пенный гребень волны в открытом океане. Потом на горизонте появился остров — скалы, взметнувшиеся ввысь на сотню метров. У их подножия бились огромные волны.

На скалах проступили слова:

Где-то полминуты Лэнгдон наблюдал, как бушующий прибой придает скалам вид фасада Каса-Мила. Потом океан ворвался внутрь горы, образовав пещеры и гроты комнат, бурлящие потоки воды вымывали в горной породе спирали винтовых лестниц. Вьющиеся растения превращались в железные перила, а густой мох узорным ковром покрывал пол.

Наконец камера отъехала, и на экране появилась знаменитая «каменоломня» — Каса-Мила, — «выбитая прибоем» в величественной скале.

У Эдмонда определенно были задатки драматурга. После просмотра этого видео Лэнгдону захотелось снова побывать в знаменитом доме.

Он перевел взгляд на дорогу, выключил автопилот и взялся за руль.

— Будем надеяться, дома у Эдмонда мы найдем то, что ищем. Нам нужен пароль.

Командор Диего Гарза во главе четырех вооруженных агентов гвардии шел по Пласа-де-ла-Армериа, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на выкрики журналистов за решеткой чугунной ограды. Через прутья ограды на него нацелились объективы телекамер, доносились просьбы прокомментировать события.

По крайней мере они увидят, предпринимаются хоть какие-то действия.

Отряд подошел к главному входу собора, который оказался заперт. Что неудивительно в такой час. Гарза принялся колотить в дверь рукояткой пистолета.

Тишина.

Гарза продолжал стучать.

Наконец дверь распахнулась, и командор оказался лицом к лицу с испуганной уборщицей, которая еще больше перепугалась, увидев перед собой крошечную армию.

— Где епископ Вальдеспино? — грозно спросил Гарза.

— Я… я не знаю.

— А я знаю, что он здесь. Вместе с принцем Хулианом. Вы их видели?

Она покачала головой.

— Я только что пришла. Я всегда по субботам убираюсь после…

Гарза решительно отодвинул ее в сторону и вместе с агентами устремился в полумрак собора.

— Закройте дверь, — бросил он уборщице. — И не путайтесь под ногами.

С пистолетом наготове он решительно направился к кабинету Вальдеспино.

На другой стороне площади в подвальной комнате визуального контроля Моника Мартин стояла у кулера и курила. Эту сигарету она хранила давно. Из-за волны либеральной политкорректности, захлестнувшей Испанию, курить в помещениях дворца запретили. Но, думала Мартин, учитывая обрушившийся сегодня на дворец шквал подозрений в совершении всевозможных преступлений, сигарета, пусть и немного пересушенная, вполне допустимое нарушение регламента.

Все пять новостных каналов на немых телеэкранах продолжали комментировать в прямом эфире убийство Эдмонда Кирша, снова и снова прокручивая страшные кадры его смерти. И каждый показ предваряло лицемерное предостережение.

Ни стыда ни совести, думала Мартин, ведь эти предостережения — не забота о зрителях, а приманка, после которой никто точно не станет переключать канал.

Она сделала еще одну затяжку, пощелкала пультом. Большинство телекомпаний пережевывали одни и те же «теории заговора», перемежая их кричащими заголовками «срочных новостей» или сенсационными вопросами в бегущей внизу строке.

Вы должны сообщать новости, злилась Мартин, а не распространять слухи под видом вопросов.

Моника всегда считала, что без серьезной журналистики не может быть свободы и демократии, и ее все больше раздражали беспринципные «коллеги», провоцирующие публику абсолютно бредовыми предположениями — они облекали их в форму вопросов, чтобы избежать обвинений в клевете.

Не отставали и серьезные научно-популярные каналы, которые спрашивали зрителей: «Вы считаете возможным, что этот храм в Перу в древности построили инопланетяне?»

Хватит, хотелось крикнуть Мартин прямо в экран. Это невыносимо! Прекратите задавать идиотские вопросы!

Канал Си-эн-эн, похоже, решил сохранить хоть какое-то самоуважение.

Мартин включила звук.

— …человек, который любил искусство, технологии и инновации, — печально говорил ведущий. — Почти мистические способности предсказывать будущее сделали его имя известным всему миру. По словам коллег, все предсказания Кирша в области компьютерной техники сбылись.

— Все так, Дэвид, — перебила его соведущая. — Жаль, мы не можем сказать то же самое о предсказаниях Кирша о самом себе.

На экране появилась архивная запись. Кирш с бронзовым от загара лицом дает интервью на тротуаре перед зданием Рокфеллер-центра в Нью-Йорке. «Сегодня мне тридцать лет, — говорит Эдмонд. — Теоретически я мог бы дотянуть до шестидесяти восьми. Но будущие успехи медицины, новые технологии долголетия, восстановление теломеров — концевых участков хромосом — дадут мне возможность встретить сто десятый день рождения. Я предсказываю это! И я настолько уверен в своем предсказании, что уже зарезервировал зал в ресторане «Рейнбоу рум» для банкета по случаю своего стодесятилетия. — Кирш улыбается и смотрит на самый верх здания. — Только что полностью оплатил счет — заранее, за восемьдесят лет. С учетом предполагаемой инфляции!»

На экране снова появилась ведущая и со скорбным видом изрекла:

— Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

— Что верно, то верно, — подхватил ее коллега. — И все же один из самых интригующих вопросов, возникающих в связи со смертью Кирша: в чем суть его сенсационного открытия? — Он серьезно посмотрел прямо в камеру. — Откуда мы? Что нас ждет? Два великих вопроса. Два вечных вопроса.

— И чтобы попытаться ответить на эти вопросы, — с энтузиазмом продолжила ведущая, — к нам присоединяются две очень компетентные женщины — священник епископальной церкви из Вермонта и биолог-эволюционист из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Мы вернемся после короткой рекламы, чтобы узнать их мнения.

Мартин заранее знала их мнения — полярно противоположные, иначе бы их не пригласили. Без сомнения, женщина-священник скажет: «Бог создал нас, и мы идем к Богу», а женщина-биолог возразит: «Мы произошли от обезьяны и рано или поздно бесследно исчезнем».

И все это доказывает только одно: мы, зрители, готовы смотреть что угодно, лишь бы это щекотало нервы.

— Моника! — услышала она крик Суреша.