Качаю головой:

— Не могу. Поверь мне, что-то не так. До сих пор. Меня тянет узнать. Я уже неделю не сплю из-за этого, да и не хочется… И не забывай, что я обещал Кибе Рио. Если бы не он, мы бы проиграли Инквизиторам.

Показное спокойствие Элеоноры пропадает, она повышает голос:

— Ты дурак! Сдался тебе этот Рио!

— Элли, мы это обсуждали. Я не собираюсь умирать. Просто… покину это тело. И я уже знаю, как это сделать. Десятая ступень. Вознесение. Осталось недолго.

Элеонора обхватывает меня руками, крепко сжимает:

— Не отпущу! У нас сын! Ты бросишь и его?!

Смеюсь:

— Да не брошу я вас. Что за настрой?

— Ты врёшь! Я знаю тебя! Ты что-то задумал, да?

Моргаю:

— Ничего я не задумал, Элли. Ну хватит. Кстати, что на ужин?

— Фо бо. Вьетнамский суп.

— О, круто. Так, ладно, пойду проиграю Римусу в футбол.

— Ага… — как-то взволнованно смотрит на меня Элли.

Блин, что-то подозревает?.. Ну, ладно.

Встаю из-за стола, ухожу в игровую комнату, где есть поле для мини-футбола. Римус в одиночку гоняет мяч, замечает меня:

— Папа!!!

Целых три часа мы веселимся. Разумеется, миллион голов мне не забивают, но пара сотен уже точно есть. Какой же я неуклюжий…

В голове раздаётся голос:

«Ты уверен, Эйн Соф? Я не против, если ты останешься в моём теле. Мне вполне комфортно живётся на втором плане».

Голос Константина Кибы уверенный и сильный. Это не тот мальчишка, которого шпыняли в школе «Новая Эра». Знакомство со мной сделало нас с ним… очень похожими. Одним целым, я бы сказал. Я что-то взял от него, а он от меня. Фактически, он — это я. Он — отец моего ребёнка. Он — муж моей жены. Мы всегда были вместе, но поговорить смогли только после того, как я преодолел седьмую ступень. Я никому об этом не рассказывал. Вот уже три долгих года я готовлю настоящего Константина Кибу к тому, что он вернёт себе тело, и никто этого не заметит. Ни Элли, ни Римус, никто… Разве что Аннета что-то заподозрит, но она точно не проболтается и всё поймёт.

Мысленно отвечаю:

«Уверен, Константин Киба. Мы хорошо постарались, чтобы ты ничем от меня не отличался. Ты знаешь всё, что знаю я. Ты ослабнешь до шестой ступени и никогда не станешь сильнее».

— Ограничил меня?

Он ещё и поумнел.

— Конечно.

— Хорошо. А то вдруг натворю дел.

И помудрел.

— ГОЛ!!! — забивает мне Римус и носится кругами.

Аплодирую, смеюсь.

«Тебе этого хватит, Константин Киба. Но если что, попробуй использовать плетение Псионики „Узы разума“. Если получится, ты услышишь меня. Но это не точно. Вознесённые существа теряют интерес к муравьям, как бы паршиво это ни звучало. Боюсь, и мне этого не избежать».

«Слушай, я не против, если ты нарушишь слово, данное моему отцу. В конце концов, только я решаю кому отдать своё тело».

Мысленно хмыкаю:

«Знаешь, когда Киба Рио ковырялся в моей голове, то понял одну очень важную вещь. Я не нарушаю своё слово. Никогда. Ни за что. И ничто меня не переубедит. Именно поэтому он мне помог».

Пинаю мяч, специально попадаю по штанге:

— Ах ты!..

— Папа мазила!

— Ну уж какой достался. Другого не будет.

«Ну, Эйн Соф. И когда ты собираешься это провернуть?»

«Да прямо сейчас. Я уже месяц как сдерживаю Вознесение. Это становится всё сложнее и сложнее».

«Мне-то какой смысл врать?»

Мысленно усмехаюсь.

«Да, действительно, ты прав. Давара ждёт. И больше ждать не может. Я уцепился за последнюю соломинку, которая нас связывает. Ещё пара дней, и она порвётся. Ещё немного, и Инквизиторы разоблачат её в Варгоне. Они уже что-то подозревают».

«Ты собираешься помочь ей в Вознесении?».

«Ага».

«И какой в этом смысл? Где логика? Может, это ты Константин Киба, а я стал Эйн Софом?»

«Может. Ты же чувствуешь, что что-то не так. И мы сможем понять, что именно, только после Вознесения».

«Не мы, а ты. Я останусь тут».

«Верно. Присмотришь за нашей семьёй».

«Голос» Константина Кибы веселеет:

«Глупый вопрос. Они моя семья больше, чем, блин, твоя. Член в Элеоноре был мой, а значит, и сын тоже мой. А ты так, эфемерная душа, нагло стырившая моё тело».

«Да уж… Ты точно справишься, сопляк?»

«Иди в бездну».

Мы оба смеёмся. Если это так можно назвать.

— Папа, пасую!!! — слышу свои последние слова в этом мире.

Меч попадает в голову Константина Кибы. Он замирает на месте. Десяток секунд стоит, покачиваясь и смотря в пустоту перед собой.

— Папа? Ну ты чего? — дёргает Римус за рукав отца.

Константин Киба моргает, переводит взгляд на сына, улыбается:

— А ты чего? О, смотри, что это? — тычет пальцем в сторону, и сын отворачивается.

Папа пользуется моментом:

— Обманули дурака на четыре кулака!

Пинает мяч, но…

— Блин, опять промазал, — грустно улыбается, но быстро берёт себя в руки: — Элли, где там мой Фо бо?!

Никогда не возносился. Это странно. И происходит не сразу. Сначала тебе кажется, что ты уснул, а потом, что ты под героином.

Будда ещё успевает на прощание кивнуть мне…

Потом вроде что-то становится понятно.

Например, то, что я единственный из всех пауков, кто смог унаследовать разум самого первого паука. Самой первой Тени, погибшей тысячи лет назад. Мало того, последние две сотни лет я практически превращался в него. Того, чьё имя когда-то было Хеллор. Именно меня ждала всё это время Давара Соф, называющая себя Шиилой. Именно ради меня был создан Храм…

Забавно, да?

В общем, первая Тень Хеллор любил Давару Соф, а она его. Уж какая там история — не столь важно.

По плану они должны были вознестись вместе. Для этого изменились до неузнаваемости. Стали высшими существами Варгона. Но что-то пошло не так. Хеллор погиб, не успев вознестись. А Давара осталась одна. Чтобы не возносится без любимого, ей пришлось отказаться от своей божественной сущности. Но перед этим она создала Храм и новые плетения Псионики и Ментализма десятой ступени, позволяющие связать с ней тех, кого она когда-то любила и кого любит, даже если те умрут или будут находиться в других реальностях.

Её цель была одна. Вернуть из нижнего мира Хеллора. Но ни одна из последующих Теней не была достаточно сильна, чтобы принять его разум. А с появлением новых Теней, впитывать предыдущие становилось всё сложнее и сложнее.

Давара Соф стала отчаиваться…

Пока не появился я. Сильнейший. Мудрейший. Опаснейший. Я не просто стал сосудом для чужого разума, я фактически стал реинкарнацией Первой Тени и вместилищем для всех остальных. Именно этого так ждала Давара Соф. Её плетения сработали…

Своим рождением я спровоцировал весь Варгон. Он ожил, стал угрожать моей жизни. Единственное, что могла сделать Давара Соф, чтобы сберечь меня — отправить в другой мир. Отдалённый, безопасный. В колыбель миров, где я смог бы спокойно вспоминать себя, развиваться, расти. Для этого она даже подарила Земле эфир.

Разумеется, всё пошло через одно место.

А Инквизиторы из этого места повылазили, как тараканы, неправильно поняв мотивы Давары Соф. Они и не хотели понимать. Да и не смогли бы.

Ну вот, как-то так…

Теперь мне и правда понятно, почему я всегда шёл напролом во имя Шиилы. Когда всё было против неё, только я оставался ей верен.

Я — Хеллор. И я ничего не помнил. Я ничего не знал. Я был мёртв, но даже это не остановило меня на пути к цели.

Я — Хеллор. Я — Эйн Соф. Я — Константин Киба.

Когда я уже там вознесусь?..

Разве боги мыслят так примитивно?..

— А, вот и ты, — прекрасный голос Шиилы наконец-то понятен и чёток.

— Вот и я, — улыбаюсь. — Вот и я…

Громовые раскаты ночной грозы сотрясали руины мёртвого города. Молнии под их аккомпанемент пересекали весь небосвод, подсвечивая огромные, чёрные тучи. Вырывавшийся из них потоками, ливень хлестал по разбитому бетону и ржавой арматуре. Молчаливо стояла ржавая военная техника, словно кладбище машин среди заброшенного города, а каркасы сгоревших и просто брошенных легковых автомобилей дрожали и поднимались под силой ветра, сотрясая потрескавшийся от времени асфальт. На разбитой автостраде покосившийся столб с большим знаком-указателем населённых пунктов, дрожал и скрипел под напором стихии. Старые, местами потрескавшиеся, крепления начали гнуться. Знак, представлявший собой, большой лист железа с давно облупившейся краской, трепетал на столбе, как лист бумаги. В какой-то момент и он не выдержал. Очередной порыв ураганного ветра всё же сорвал его с падающего столба и понёс прочь. Лист пролетел над руинами маленького строения и упал на проезжую часть, подмяв под себя корпус американского пикапа.