— Только неясно, кто за всем этим стоит.

— У Нихонии есть враги?

— Враги есть всегда. Но вот чтобы решиться на похищение принцессы… нет, таких, пожалуй, назвать не могу.

— Тогда, может, бандиты. Ради выкупа.

— Прошло четверо суток. По идее похитители должны уже связаться с нами.

— Выжидают. Дают время понервничать.

— Все может быть. Но не велик ли размах для преступников? Убийства на другой планете, проникновение во дворец, мнимый звонок.

— Так ведь и ставка немаленькая.

— Да, за свою дочь я все отдам. Однако если допустить, что это не бандиты…

Рип понял, куда клонил император.

— Генерал Дэшил Гордон. Вы тоже о нем подумали.

— И не забывал. Ему вполне по плечу организовать подобные действия.

— Не так давно мы с Марико тоже вспоминали генерала. Думаете, он посмеет, он же понимает, какое наказание ждет его.

— Отчаявшийся человек способен на многое.

Рип улыбнулся.

— Ты чего? — удивился император.

— Просто примерно так же я подумал во время разговора с принцессой. Странно слышать свои мысли из чужих уст.

— В любом случае генерала нельзя сбрасывать со счетов.

— А не пора ли нам задействовать силы, которые мы имеем в своем распоряжении?

Император кивнул:

— Что же, лети, сынок, отправляйся в прошлое и освободи ее. С причинами разберемся потом. Мы и так потеряли достаточно времени.

Рип поднялся.

— Скоро будем.

— Жду. Даже не представляешь, как жду. — Мужчины пожали друг другу руки. Двое мужчин, любившие одну девушку и обремененные одной тайной.

Их было двенадцать. Почему двенадцать? Кто знает.

Так положено. Двенадцать молчаливо стоящих мужчин. Абсолютно разных. Высоких, низких, черных, рыжих, худых, толстых — все в различной, но одинаково поношенной одежде. И на лицах одинаковое выражение. Скорбь. Горе. Впрочем, нет, тринадцать.

Тринадцатым был относительно молодой человек, лет тридцати, тридцати пяти. Он лежал у их ног, на шкуре, расстеленной прямо на каменном полу пещеры. Пещера дала приют беглецам от идущих по пятам солдат. Тринадцатый тяжело дышал. Он умирал.

— Нет! Учитель, нет! — в отчаянии воздел руки к безмолвным каменным сводам один из двенадцати. Тощий с залысинами. — Лучше бы это был я! Так не должно быть!

— Успокойся, Ганселимо, — едва слышно прошептал тот, кого звали учитель, и его голос отчетливо прозвучал в тишине пещеры. — Что написано в книге жизни, того не дано миновать, и не нам изменять и обсуждать начертанное. Видно, пришла моя пора присоединиться к Господину… — Лежащий натужно закашлялся. Из его рта, вместе с желтой слюной, вылетали темно-бордовые кровавые сгустки. — Слушайте, ученики мои, последние слова вашего учителя. Перед смертью было мне откровение. Ровно через тысячу лет, день в день, считая со дня сегодняшнего, на далекой планете Ветлехем в семье плотника родится Мессия. Спаситель. Пришлет Бог наш всемогущий сына своего, дабы мог Он повелевать нами и наставлять на путь истинный. Ждите и детям своим завещайте. Придет царь. Истинно говорю!

Окружающие в знаке величайшего почтения приложили пальцы раскрытой ладони ко лбу.

— Слава Ака Майнью. Дождутся люди.

— И еще. — Голос умирающего стал совсем тихим. — Вот. — Трясущаяся рука выудила из скудных складок одеяния туго скрученный свиток белого пергамента, запечатанный массивной печатью. — Это письмо. Послание Ака Майнью сыну своему. Берегите его. Дороже жизни оно. Любой жизни. Сами не читайте. Только родившийся Мессия, только он по исполнении двадцати одного года и одного дня имеет право вскрыть письмо. Нарушившего тайну печати ждет смерть и вечное проклятие Великого Господина.

Один из двенадцати, пузатый старик на маленьких ножках, наклонился к умирающему.

— Но как они узнают его, учитель?

Больной с трудом передвинул исхудавшую руку на сумку из коричневой кожи.

— Это мои наставления вам. Пророчества на будущие века. Заповеди великого Ака Майнью. Читайте и постигайте. Там все. По шести признакам вы узнаете Мессию. По шести…

Со стороны входа послышался шум, ржание мардоков, бряцание сбруи, лязг металла.

В пещеру ввалилось несколько стражников в полной боевой амуниции. Черная волчья морда скалилась с круглых щитов — знак королевской тайной полиции.

Один из военных, в серебряном шлеме, капитан, вышел вперед.

— Именем Его Величества, наимогущественного Тетрарха великой Галил-Леи имею предписание арестовать гражданина Троцеро Калигулу. Лжепророка и святотатца, также именующего себя учителем.

Двенадцать в пещере молча расступились, и бравый капитан узрел лежащего на полу худого человека, в предсмертном усилии сжимавшего старую кожаную сумку.

— Вот он, — тихо произнес один из двенадцати.

— Он что?.. — разом растерял всю уверенность капитан.

Стоящий у изголовья больного худой мужчина с желтоватым оттенком кожи склонился над несчастным. Прислушался к дыханию. Попытался прощупать пульс.

— Он умер, — прошептал человек. — Учитель умер, — и тихо заплакал.

Императора ни свет ни заря разбудил звонок. Таманэмон сначала не сообразил, где он находится. Вечером накануне он заснул прямо в кабинете.

На негнущихся после неудобного сна ногах император доковылял до стола. Экран высветил лицо военного.

— Слушаю. — Правитель все еще не пришел в себя. Голова на экране в поклоне показала затылок.

— Прошу прощения, что потревожил вас в столь ранний час… — Таманэмон кинул взгляд на часы: полпятого утра. — Вы сами приказали, как только получим ответы на запрос…

Сон Таманэмона как рукой сняло.

— Есть результаты, докладывайте скорее!

— Осмелюсь доложить, выводы не очень утешительные. — Было слышно, как с той стороны экрана зашуршали бумагами. — В организме преступника не обнаружено сколько-нибудь характерных мутаций. Ученые провели самое тщательное обследование, однако все отклонения от нормы обусловлены либо возрастными перестройками, либо кратковременными воздействиями излучений во время космических полетов, которым в большей или меньшей степени подвержены все путешествующие.

— Одним словом, он человек, как и мы с вами.

— Да, не больше и не меньше.

— Ясно. Как с глазом?

Если бы экран показывал всего человека, император увидел бы беспомощно разведенные руки.

— Компьютер начал выдавать полный список — от низших животных до высокоразвитых существ, имеющих схожие органы зрения. После второй тысячи мы его остановили. Не имеет смысла. Всего в списке около десяти миллионов пунктов.

— И здесь, выходит, ничего. Татуировка? Хоть что-нибудь вам удалось выяснить?

— Среди современных официально зарегистрированных религий, сект и кланов ни один не использует подобного изображения. — Император опустил голову. — Однако это еще ничего не значит, — поспешил успокоить его собеседник. — Во-первых, компьютеру неизвестна и десятая доля всех имеющихся группировок, а те, что известны, относятся к так называемым цивилизованным мирам. Банк памяти абсолютно не охватывает варварские территории и далекие скопления. Общеизвестно, что на их долю приходится большая часть религиозных формирований. Не говоря уже о том, что каждый день возникают десятки новых или возрождаются давно забытые старые.

Император грустно улыбнулся.

— Спасибо за утешение. Я очень надеялся, однако примерно такого ответа и ожидал. На всякий случай проверьте религии и кланы прошлых лет. Вдруг что-нибудь да выплывет.

— Уже сделано. Последние сто лет ничего подобного не возникало. Однако если прикажете, мы пошлем запрос и на более раннее время.

Правитель задумался.

— Нет. Пожалуй, не стоит. Вы и так сделали, что могли. — Оппонент хранил молчание. — Если у вас все, то я попробую поспать. В семь утра потрудитесь, чтобы этот доклад был у меня на столе.

— Как прикажете.

— И последнее. — Император отдернул руку, уже потянувшуюся к выключателю. — От Рипа никаких известий?