— Что ты сказал?! — наконец-то дошло до Кота, — Все равно?! В утилизатор?!

Ярость затуманила мозг, все доходило как через толстую подушку. Перед глазами стояло лишь лицо медика, беспрестанно повторявшего «в утилизатор… в утилизатор… в утилизатор…».

Опомнился Кот только через несколько долгих мгновений от скованности и тяжести, повисшей на плечах. Минош навалился на него всем телом, стараясь удержать и орал в ухо: «Лейтенант! Командир!!». Медик стоял у дальней стены, сжавшись и подняв в защитном жесте руки.

— Ты… Ты… — Кот никак не мог подобрать подходящего эпитета, — Мразь! Если… Если хоть что-то сделаешь, я тебя…

— Успокойся! Успокойся, командир! — снова повис на нем Минош, — Успокойся!

— Ты понял меня?! — Кот, вырвавшись из захвата, шагнул к медику вплотную, — Ты меня понял?!

— П-п-понял… — еле выговорил трясущимися губами не на шутку испугавшийся мед, полностью закрывшись.

— Пойдем, командир, пойдем! — оттянул Кота в сторону старпом, — Он все понял. Понял он все! Так ведь? Понял?

— Д-да-да! П-понял! — мелко закивал мед.

— Подготовь тело для прощания! — обернулся Кот уже от дверей, — И не дай Бог! Не дай Бог будет что-то не так…

— Сделаю! Все сделаю! — медик все еще опасливо гнулся, не решаясь отойти от стены.

— Не дай Бог! — еще раз крикнул лейтенант, увлекаемый Миношем, уже на выходе.

— Командир… что с тобой, командир?! — Минош выволок Кота, еле державшегося на ногах, из морга.

— Минош… — лейтенант привалился к стене, — Минош… Тренг жизнь свою отдал! За меня, за него, в конце концов… за этого меда! Он ведь мог оказаться на месте Тени, легко мог оказаться! А он?! Импланты достать?! В утилизатор?!!

Минош с силой прижал командира к переборке.

— Успокойся! Успокойся! Командир, успокойся! — твердил он, — Это обычное дело… Обычная практика! Подписывая контракт, для выполнения оговоренных обязанностей, мы как бы передаем в распоряжение контрактора свои знания, свое тело, и, соответственно, все, в нем находящееся… Это обычное дело. Флот не опускается до таких мелочей, но частные контракторы не упускают возможности компенсировать свои потери…

— Обычное дело? — горько спросил Кот, — Все думают только о деньгах… Обычное дело… У меня в команде такого не будет! Запомни, Минош! Не будет!!

— Да, командир, не будет… Не будет… — старпом повел лейтенанта прочь, — Не будет…

Медик, успевший прийти в себя, наблюдал за их уходом через обзорную камеру.

— Дурной какой-то… — передернулся он, — Сумасшедший! Идиот! Нет, ну надо же… Столько денег — в пустоту…

Он, успокаивая расшалившиеся нервы, уже почти не дрожащей рукой щедро налил себе из бутылки, извлеченной из ящика стола. А потом еще чуть-чуть. И еще немного…

— Почти сто пятьдесят тысяч… А может, и все сто семьдесят, тут как договориться получится… — задумался он, глядя на отложенные в сторону перчатки, — А! К хшарам! — и «инструмент» был окончательно убран.

Бешеный лейтенант, едва остановленный спутником, его грозное, непонятное «не дай Бог!» и собственный страх заставили меда забыть про алчность.

Всю дорогу до крейсера Минош почти тащил лейтенанта на себе.

— Ну, командир… успокойся уже! — увещевал он, — Жизнь надо дальше жить, планы строить. Жизнь не заканчивается!

Кот молчал.

Его грызла совесть. Его грызло осознание того, что один из лучших людей, кого он знал, сильный и добродушный Тренг погиб по его вине. И он не мог придумать себе оправдания… да и не пытался. А холодное безразличие Тени, ее «я ждала, я надеялась…» только добавляло горечи.

Перед самым кораблем старпом крепко приложил лейтенанта к переборке.

— Соберись, командир! Вон, уже почти семь сотен человек тебя, твоей команды ждут! — в сердцах высказал он, — Что я тебя, как новичка зеленого в чувство привожу?! У тебя боевых за полсотни, ты там такого уже насмотреться должен был!

И лейтенанта «прорвало».

— Понимаешь, Минош… Я говорил ему «сдвинься», говорил же! — глухо сказал Кот, глядя в корабельную переборку прямо перед собой, — Но не проконтролировал, нет… И он погиб, защищая меня… выполняя мой приказ… Прикрывая мне спину! Мой друг… Я помню его давно, с самого своего появления в этом мире. Он тогда постоянно мне что-то говорил, подсказывал, учил… И он же посоветовал мне, как жить дальше… Потом наши дороги разошлись, а потом я снова его встретил. И он же подсказал ту схему, которая позволила бы мне не упасть в финансовую пропасть. А сейчас он там, мертвый… а мне теперь как-то с этим жить…

— Он солдат, Кот! Солдатом был, солдатом и умер! Умер, выполняя свой долг! — зло выговорил Минош, — Его больше не вернешь! Соберись, говорю тебе! Возьми себя в руки! Выпей, сходи к девкам, наконец! Полегчает! Точно тебе говорю!

— Хватит уже пить. — отвернулся Кот, — А девки… Не пойду я к ним. Когда спишь с женщиной, то оставляешь ей частичку себя, своей души. Я это чувствую. Не хочу по мелочам растрачиваться. Не буду!

— Да посмотри вокруг! Все так живут, все так делают! Даже имеющие пару нет-нет, да и пробегутся «по красноте» или найдут «просто приключения»! — еще больше обозлился старпом, — Понимаешь?! Да у тебя гормональный дисбаланс начался! А ты все какими-то непонятными мерками меряешь!

— И ты? — взглянул на него Кот, — И ты от Ролиты бегаешь?

— Я?… — стушевался Минош, — Я — нет. Но мы с Ролли давно уже… Зачем они мне? Я… не хочу…

— Вот и я не хочу. — грустно улыбнулся Кот, — Только ты не хочешь, потому что у тебя Ролита, а я не хочу потому, что не хочу растрачиваться. Я цельный, и раздергиваться на кусочки не желаю. А те кто «бегает»… Это слабые люди. В них самих чего-то не хватает, а они не знают, чего именно. Вот и ищут…

Минош не нашелся, что ответить. Но и отказываться от своих мыслей о «профилактике» не захотел.

— Знаешь, командир… — после затянувшегося молчания сказал он, — Тут тебя девчонка эта, штабная, все искала. Места себе не находила. Даже в медблоке, кажется, несколько раз ее видел… Сэтой зовут. Сходил бы ты к ней, что ли? Успокоил бы, поговорил. Может и полегчало бы…

— Сэта? Да помню… — Кот прикрыл глаза, — Сейчас позвоню, скажу, что все хорошо…

— Нет! Ты сходи! — встряхнул его Минош, — Сходи, говорю! Не надо «звонить»!

— Думаешь? — приоткрыл глаза Кот.

— Уверен! — ответил Минош, — Иди! А я тебя провожу. Вижу, что не отошел еще толком после медиков и эсбэшников, можешь и не дойти…

В этот вечер лейтенант на корабль не вернулся.

— Здравствуйте, здравствуйте господин коммандер! — Свили, ураганом ворвавшись в кабинет коменданта, небрежным жестом выпустил из широких рукавов несколько камер, тотчас же разлетевшихся по разным углам помещения, — Меня зовут Свили! Я корреспондент канала «Первые новости»! Господин коммандер! Позвольте взять у вас интервью! Информация о том, как вы здесь, на окраинах нашей Федерации, успешно боретесь с пиратами, контрабандистами и работорговцами весьма заинтересовала нас! Для того, чтобы как можно подробней осветить происходящее, надо, так сказать, получать информацию непосредственно на месте! А у кого еще брать интервью, как не у коменданта? Кто лучше всех знает, что происходит на его территории? Конечно, комендант! И вот я здесь! Так что прошу, не отказывайте! Расскажите всем, как…

Свили говорил и говорил, говорил и говорил. Немного лести, «добавить значимости», показать важность… Этот прием работал, сработал он и сейчас. Флотский начальник заметно подобрел, и, вначале не очень охотно, а потом все с большей радостью, стал отвечать на многочисленные вопросы. Тем более, что никаких секретов он не выдавал, а появиться в федеральной ленте новостей… О-о-о!

— … и в завершение нашего интервью, господин коммандер, хотел бы получить ваше разрешение пообщаться с тем лейтенантом, чья группа и осуществила захват. Насколько я знаю, под его командованием целый крейсер? — вроде как невзначай заметил Свили, — А если бы можно было получить разрешение… м-м-м… сходить с ними на вылет, в патруль, к примеру? Да! Это было бы очень и очень познавательно!