— Главное, чтобы не первоначальная, — вздохнул я. — Чтобы опять на меня бросаться женщины не начали. Коли такое еще раз случится в банке, мне точно до конца своих дней не отмыться. И так вон слухи разные ходить начали, а если еще и это… Банковский мир тесен до невозможности, а после крайнего вала цбшных репрессий он еще и узок стал, как одно место. Все всех если и не лично знают, то через знакомых наверняка. Так что даже переход из одного банка в другой вопрос не решит.

— Хозяин, а тебе не плевать на то, что другие говорят? — спросил Родька, выливая из плошки в раковину остатки варочной воды, в которой, собственно, и вызревали желтые кристаллы. — Собаки лают — ветер носит. Денежку платят — да и ладно. А на каждый роток не накинешь платок.

— Умом-то это понимаю, — вздохнул я. — А поделать с собой ничего не могу. Пережитки детства. Нас воспитывали так, понимаешь? Имидж все, важно верно себя позиционировать в обществе, репутация — основа существования в социуме… Ерунда, конечно, полная, но вот только быстро это все из головы не выкинешь. Знаешь, это только в книжках какой-нибудь диванный воин вроде меня хлоп — и сразу из продавца телефонов на Митинском рынке в посланника римского сената превращается. С Цезарем через губу разговаривает, метресс-патрицианок поджуживает и северных варваров гоняет. А так не бывает. Не может из вчерашнего тюфяка легат за один день получиться. Даже если какой-нибудь магией тело из студня в торс «мечта жирдяя» переделать, то склад мышления все равно тот же останется. На перековку сознания время нужно, и очень много. Чтобы из ничего чем-то стать. Вот и у меня так же. Понятно, что начхать мне теперь не только на мнение коллег по работе, но и на саму работу в целом, но рефлексы-то твердят обратное. А вдруг все чего не то подумают, а вдруг мне это боком выйдет? И вертится эта хрень в башке, и вертится, и не выкинешь ты ее оттуда никак, потому что взращивалось такое отношение к жизни в нас десятилетиями.

— Ужас, — сочувственно засопел Родька. — А что такое римский сенат? И кто такие метрессы-патрицианки?

— Организация такая была в старые времена — решил не вдаваться в подробности я и погонял желтые кристаллики по блюдцу, чуть наклонив его. — Однако надо бы провести экспериментальные испытания. Не хочется ждать до завтра. Только на ком? Я, конечно, могу и на себе, но как-то это неспортивно. Сам сделал, сам испытал…

— Марина дома, — отведя глаза в сторону, сообщил мне Вавила Силыч, который традиционно составлял нам компанию. — Час назад пришла.

— И не жалко? — не удержался я от откровенно провокационного вопроса. — А вдруг чего не так пойдет?

Шутки шутками, а если вдруг чего? Снесет ей мое зелье память о последних двух-трех годах — и как тогда быть? С другой стороны — да ничего тогда. Чего для нее принципиально изменится? Все то же самое будет, что и сейчас.

Она бы, кстати, даже раздумывать не стала в аналогичном случае. Сразу бы мне в рот эту пилюльку запихала.

— Ее ни одна холера не возьмет, — заверил меня подъездный. — Она вчера пьяная в ванне заснула. И что? Утонула? Нет. Даже воды не нахлебалась. Зато соседей залила! Теперь у Никишкиных все стены в потеках, а они только-только ремонт сделали.

— Все-все! — замахал руками я. — Понятно. Сейчас джинсы натяну и пойду мстить за никишкинский ремонт.

А вот вторая стадия эксперимента проводилась уже на работе, с учетом недостатков, выявленных ранее.

Работать получившееся зелье работало, но очень уж изрядный отрезок времени убирало из памяти испытуемого. Маринка не только забыла, что я к ней в гости пришел, но и то, как сегодня домой вернулась. После того как препарат сработал, она была уверена, что находится аж в метро!

Видели бы вы ее глаза! И как искренне она убеждала меня в том, что в жизни больше кальян курить не будет, потому что ничего хорошего с ней после этой процедуры не происходит, а одна только хренотень случается! А теперь вот еще и провалы в памяти появились.

Второй раз подвергать ее данному испытанию я не стал, поразмыслив, рассудил, что дело, должно быть, в бадане листовом, после чего сварил новую партию зелья, изрядно уменьшив в нем количество данного компонента, и отложил продолжение тестов до завтрашнего дня. От привычки переживать о том, что будет сказано за моей спиной, я пока не отучился, но вот от излишней сентиментальности потихоньку отвыкаю. Конечно, какие-то особо жесткие сборы или рецепты я на коллегах проверять не стану, опыт с Романовой меня кое-чему научил, но вот милые и безобидные финтифлюшки вроде этих кристаллов… А почему бы и нет?

Получившийся результат меня порадовал. Правда, два раза пришлось выслушать рассказ Наташки о том, как она вчера со свекровью поругалась, после того как та в очередной раз изысканно-афористично объясняла ей, насколько большую ошибку сделал ее сыночек, связавшись с такой прошмандовкой, как она. Но, как по мне, это небольшая плата за успешное завершение дела. Зато выяснил, что при данной дозировке компонентов память испытуемого стирается где-то в радиусе десяти-двенадцати минут. И что бадан, как видно, работает на обе части заклинания Митрия, усиливая и ту, и другую.

Еще я испытал гордость за себя, любимого. В первый раз мне удалось не просто воспроизвести чьи-то готовые наработки, а практически создать что-то свое. Ну, может, и не создать, но все-таки, все-таки… Шаг вперед есть шаг вперед.

Плюс в моей копилке появился очень и очень полезный товар, как и было сказано выше. Правда, тут следует быть очень осторожным в его реализации, больно сфера применения у него может быть разная. Как бы крайним, если что, не оказаться.

Мало того — вечером появился еще один аргумент, подкрепивший эти мои размышления. Вечером в банк заявилась Яна Феликсовна, как всегда подтянутая и немного надменная.

— Александр, я в растерянности, — сообщила она мне вместо «здравствуйте», когда была прикрыта дверь в переговорную и я уселся в кресло напротив нее. — И не только!

— Не только в растерянности? — уточнил я. — Или не только вы пребываете в ней?

— Не только я. — Яна Феликсовна достала из сумочки знакомый мне пузырек, уровень жидкости в котором изрядно уменьшился, и поставила его на стол. — В растерянности ряд сотрудников компании моего мужа. Отменных, замечу, фармацевтов и химиков.

— Разобрали зелье на запчасти, — понимающе кивнул я. — А после снова собрали. И, что обидно, оно не работает?

— Именно так, — подтвердила визитерша.

— Ай-яй-яй, — покачал головой я. — А как же защита интеллектуальной собственности? Моей, имеется в виду? Хотели скопировать рецепт и выдать за свой?

— Сначала нет, — даже не смутилась женщина. — Я, разумеется, доверяю словам Ольги, но давать своему Петеру невесть какое снадобье… Поймите меня правильно, Саша.

— Согласен, — признал ее правоту я. — Но потом-то?

— А потом оно сработало так, как вы сказали, — глаза Яны Феликсовны подернулись поволокой. — Да еще как! Такого даже в институтские времена с нами не было. И что особенно любопытно — состав-то простенький, причем совершенно без химических добавок. В отличие от препаратов, направленных на усиление мужской… Ну, вы поняли?

— Понял-понял, — покивал я. — И?

— Себестоимость копеечная выходит, потому что компоненты наипростейшие, — женщина облизала губы. — При правильной постановке дела и хорошей рекламной компании на данном лекарстве можно поиметь хороший гешефт. Саша, это бизнес, деньги можно и нужно делать на всем.

— Но? — не скрывая иронии, заулыбался я.

— Но… — Яна Феликсовна недовольно сморщилась. — Ничего не получилось. Повторюсь — ваш образец разобрали на молекулы и повторили в точности. И — не функционирует, хоть проверяли его на десятке подопытных. Я и премию своим умникам обещала, и увольнение — все впустую. Ваш работает, а их — нет.

Что примечательно — бизнес-леди была абсолютно искренней в своем негодовании. Сам факт того, что данный рассказ, по сути своей, повествует о том, как она хотела обокрасть меня и почему у нее это не получилось, Яну Феликсовну явно не волновал.