Скорее всего, дело в том, что во сне я более уязвим, как, впрочем, и любой другой человек. Во сне мы все, если можно так сказать, ментально голенькие, нет на нас доспехов сознания, которое отметает или блокирует многие нюансы во время бодрствования, аргументируя тем, что «это не нужно» или «забудь». Знание, логика, благоприобретенный за годы скептицизм — все работает на нас, чаще спасая, реже губя. А во сне ничего этого в помине нет, там мы такие же, какими вылезли из утробы матери. Там мы все дети. А детям свойственно бояться всего, что непонятно. И это, к слову, очень и очень правильная реакция, особенно во сне. Там ведь тоже чего только не случается, и не все существа, обитающие за гранью сознания, не так уж нереальны. А для иных это и вовсе охотничьи угодия, вот так-то.

Рассказывала мне Генриетта кое-что на этот счет, было. И про повелителей снов, тех, что могут открывать двери между сознаниями разных людей, когда те спят, тоже поведала. Правда, вероятность встречи очной встречи вне сна с кем-то из них минимальна, очень уж это редкая специальность, даже для мира Ночи. Да и не афишируют они себя, прекрасно понимая, что неприятностей им в данном случае не избежать. Или чего похуже. Умение вторгаться в чужие сны это ведь не благословение, а по сути, проклятие. Слишком многим ты нужен, и мало кто из этих соискателей планирует что-то доброе.

Вот так, размышляя на данную тематику, я и добрался до дома, где у подъезда меня встретил таксист, так и не покинувший своего поста.

— Я согласен — сообщил он мне, вставая — Какие будут указания?

— Ничего не забыл? — спросил я у него.

— Да вроде нет — озадачился призрак — А чего?

— Подумай, может, сообразишь — посоветовал я ему — Пошевели мозгами.

Таких, как он, надо сразу ломать о колено, без этого никак не обойтись. Это тебе не Жанна, которая при всей своей внешней независимости отлично знает в каких границах надо держаться при общении со мной. Проще говоря, у нее есть четкое понимание того, кто из нас двоих хозяин, и ей объяснять ничего не нужно. Здесь же другая история, здесь уже через день начнутся разговоры на тему «такие поручения я выполнять не стану» и «за кого вы меня считаете». А мне все это даром не нужно. И так я этому клоуну уникальный шанс предоставляю по доброте душевной.

Кстати — опять Жанны дома нет. И где ее черти носят? Призвать ее, что ли? Или погодить пока?

Через несколько часов, когда я вышел из подъезда, то первым делом осведомился у таксиста:

— Девушка приходила? Та, что со мной живет?

— А? — почесал затылок тот — Так это… Я ж не знаю, с кем ты живешь. Ты баб к себе пока не водил.

— Не живая — нахмурился я — Призрак. Ну, который с нами в машине был.

— Так ты чего, с ней живешь? — выпучил глаза мой собеседник — Ну нефига себе! А как же ты ей… Ну…. Там же некуда? Или ты и так можешь? Но я бы так не смог. Не в смысле — болтом, а это… Чисто по душе. Это ж все равно что трупак жарить!

— Н-да — я втянул в себя воздух — На вид казалось, что ты умнее. Ошибся я, как видно.

— Тьфу ты! — махнул рукой мужчина — Я-то уж подумал, было… Ф-фу! Аж легче стало.

— Тебе не может стать легче или тяжелее — поведал я ему — Ты мертвый. Тебе теперь одинаково. Ну? Жанна приходила?

— Вчера — с готовностью ответил таксист — Пришла и снова ушла, я только и успел ей сказать, что ты уехал.

— Молодец — похвалил я его — Ну, а что мне сказать следует, сообразил?

— Всегда готов — вытянулся во фрунт таксист — Выполню любое задание.

— Ближе — заметил я — Но все равно — не то. Вернее — ответ неполный. Думай дальше. Ну, а мне пора. Дел еще полно.

— Так ночь на дворе — заметил таксист.

— Привыкай — я с удовольствием потянулся — Ночь теперь твой день. И мой тоже.

— Едрить-колотить! — невольно вырвалось у меня восклицание из арсенала Антипа Петровича — Новое дело!

Помпезные, новые, черные с позолотой, ворота кладбища были надежно и крепко закрыты, для полноты картины не хватало черной же крупнокольцевой цепи с массивным замком. Всякого я ожидал от нынешней ночи, но вот такого казуса точно нет.

В прошлый раз я вроде бы приехал к тому же времени и без особых сложностей прошел на территорию. И вышел с нее тоже, через согнутые прутья в заборе. А тут — нате вам. Реновация, понимаешь.

— З-зараза — эмоционально произнес я и от всей души пнул ворота. Они даже не пошевелились, зато я запрыгал на одной ножке, отбив большой палец.

И что теперь делать? Может, тут, как и на моем, назовем его так, родном погосте, тоже есть черный ход? В смысле — служебный?

Или — лаз. Опять же как там. Хотя это не факт, не факт. Там все же кладбище периферийное, без особой помпы обустроенное, без громких имен на надгробиях, потому и не меняется ничего десятилетиями. А тут все же центр города, причем исторический. То есть — большие люди лежат, непростые, иные из них еще царям-батюшкам служили, потому наверняка за подобными вещами смотрители приглядывают. Кстати — странно, что ко мне до сих пор не подошел и не спросил, какого лешего я тут отираюсь.

Кстати! Может, не мудрить, найти кого-то из сторожей, дать ему денег и попросить провести меня внутрь?

Хотя нет, ну нафиг. Не с моим везением в такую лотерею играть. А ну, как у них тут все строго, и вместо прогулки между могил я, по прихоти принципиального служителя, отправлюсь в ближайшее отделение полиции? Ясно, что ничего никто мне не предъявит, но до утра я там точно прокукую. Так что пойду искать второй вход, или какую-то другую возможность попасть внутрь. Появилось у меня одно неплохое соображение на этот счет. Может, и не придется круги вокруг некрополя описывать.

По моему и вышло. Через несколько минут ходьбы и внимательного изучения того, что находится за оградой, я наконец увидел подходящую для моего плана особу. А именно — призрак, отиравшийся близ решетки. Что любопытно — это был мальчишка лет двенадцати-тринадцати, не старше. Впервые с таким сталкиваюсь, хотя по кладбищам полазал изрядно. Молодых людей, от двадцати лет и старше, преизрядно повидал, а вот детей — нет. То ли оттого, что они не успевают нагрешить и сразу отправляются в то место, где свет, то ли еще по какой загробной причине. Я на эту тему никогда не размышлял. Да и не планирую. Не все стоит знать, даже с учетом моей специфической специализации.

— Пацан — окликнул я парнишку, который с ловкостью макаки в данный момент качался на ветке вяза, вцепившись в нее обеими руками — Поди сюда.

— А зачем? — осведомился он у меня, даже не подумав прекратить своё занятие и выполнить мою просьбу.

Вот все-таки как забавно устроена психика детей, что живых, что мертвых. Он даже не задумался над тем, что этот дядька по какой-то причине его видит. Для него данный факт совершенно несущественен. Вот так оно — и всё.

— Раз зову — значит надо — пояснил я — Дело есть.

— Тебе надо — сам и подходи — без малейших признаков уважения к старшим, ответил мне пацан, раскачиваясь на ветке.

— Ну ты и наглый — не мог не восхититься я — Меня бы отец за такие слова как сидорову козу выдрал.

— Так ты мне и не отец — резонно заметил мальчишка — Мой батя вон лежит. Правда, он не пришел после того, как… Ну, потом. А я его ждал. Сильно.

— Бывает — признал я — Каждому свое. Слушай, все-таки уважил бы меня, а? Хоть и ночь, но люди ходят, а я, вон, ору тут чуть ли не на всю улицу. Того и гляди машину из психушки мне вызовут.

— Так ты, наверное, псих и есть — предположил наглый малец, но при этом разжал руки и опустился на землю — Раз меня видишь. Те, которые в своем уме, такого не умеют.

Он не торопясь приблизился к ограде, правда вплотную к ней подходить не стал. Славный такой мальчонка, аккуратный, в рубашечке с длинными рукавами, застегнутой под горло, в брючках со стрелочками. Видать, с душой его собирали в последний путь. С любовью. Впрочем — разве бывает по-другому в таких случаях?