— Этого ты мне в прошлый раз не сказал — заметил я.

— Ну, упустил данный факт. А что мы имеем тут? Четыре молодых человека и одна барышня. Трое из них запросто могли такое провернуть.

— А остальные?

— Предположим, что один из четырех заочковал, это допустимая погрешность в таких вопросах. Ну, а девку на такое дело с собой точно никто брать не стал бы — невозмутимо заявил Стас — Она или прямо там психанет, или после сдаваться побежит, мучимая совестью. Натура-то ранимая, творческая, плюс слабость женского нутра. Да еще кровища, которой там с избытком пролилось. Крики, вопли, все такое.

— Слушай, а ведь похоже на правду — кивнул я.

— Плюс еще один нюанс — Калинин стряхнул пепел за окно — Николишин твой адски забухал именно после смерти бедолаги Моти. Нет, он квасил и до того, только в штатном режиме неудавшегося гения — каждый день, но понемногу. А тут, если верить Аделаиде, у него тормоза напрочь сорвало. С чего бы?

— Узнал, что его ученики коллегу по цеху уработали? — в тон ему ответил я.

— Запросто — похлопал меня по плечу полицейский одобрительно — Не вынесла душа поэта… Ну, художника. Да один хрен, все творческие люди одинаковы. Все не в себе. Доводилось мне с этой публикой работать, одни заморочки да проблемы, плюс никакой выгоды в финале. Даже в виде морального удовлетворения.

— Неприятно — поморщился я.

— Неприятно, что юные творцы превратились в молодых убийц? — уточнил Калинин — И так случается. Да ты за них не переживай, Саня, все у них сложится хорошо. В колонии им точно дело найдется, там хорошие художники всегда нужны. Плакат нарисовать, стенд какой оформить, да мало ли. В некоторых даже спектакли ставят, значит декорации нужны. Короче — при деле ребята будут.

— Да какое мне до них дело — отмахнулся я — Мы даже не знакомы пока. Неприятно, что я так люто затупил, очевидного не увидел.

— А, ты про это — Калинин щелчком отбросил окурок к стоящей неподалеку от машины урне — Не попал. Обидно. Так вот — не печалься. Тут привычка нужна. Ты же не каждый день такие вопросы разруливаешь, верно? А я, наоборот, только тем и занимаюсь. О, Маринка звонит.

Он поднес к уху смартфон и буквально проворковал:

— Слушаю, звезда моя. Посмотрела? Да? Вот хорошо. А не скинешь мне адресочки по вотсапу? Что?

Стас глянул на меня и немного помрачнел.

— О как — сказал он через минуту — Любопытно. Все, запомнил. А остальное тогда все же в вотсап. С меня мороженое. Что? Нет, сам я его не ем, не люблю. Так раньше ты вроде могла его килограммами… А, понятно. Ну да, неудачное замужество как второе рождение, старые привычки отмирают, новые появляются. У нас тоже самое, поверь, только мы в процессе развода бухаем больше, чем вы. Столько же? Тогда с меня просекко. Два? Хорошо два. Лобзаю в щечки!

Калинин положил телефон на торпеду и снова уставился на меня.

— Удачной охоты, тебе Каа — начав немного нервничать, сказал ему я — Просто ты сейчас на питона-убийцу стал похож.

— Вот ведь знал, Смолин, что ты меня непременно втравишь какой-то лютый блудняк — вздохнув, сообщил мне он — Так оно и вышло!

— Блин, ну что за гнилые замашки! — возмутилась Жанна, глядя на Калинина — Сказал «а», говори «б»! Интересно же!

Тот ее не слышал, потому продолжать не спешил, вместо этого прикуривая очередную сигарету.

— Да сколько можно! — не выдержал и я — Давай уже, режь по живому!

— Раз, два, три — палец Стаса последовательно ткнул в фамилии на экране смартфона, на котором был развернут список, предоставленный нам Аделаидой — Угадай, что стало с этими славными ребятами?

— Судя по твоему тону ничего хорошего. Нет, хотелось бы ошибаться, и предположить, что они получили президентские гранты на обучение в лучших художественных академиях мира, но ведь вряд ли?

— Вряд ли — подтвердил полицейский, выпустив сизоватый дымок из рта — Не давали им гранты, угадал. Да они им и не нужны. Накой деньги покойнику? Что он с ними делать станет?

Ну, тут ты не совсем прав, приятель, деньги и на том свете иногда полезны, я тому свидетель. Умный и предприимчивый призрак, имеющий ясную цель, всегда найдет применение бумажной, а иногда даже и чеканной монете. За нее, например, можно купить услуги тех, кто еще жив. Их мускулы, умение стрелять, совесть, наконец. И даже преданность, как бы странно это не звучало. Сам я с таким не сталкивался, но слышал рассказ о том, как один паренек из Сибири, обладающий способностями медиума, до такой степени втрескался в призрак девушки, что ради одной ее улыбки кучу народу покрошил. А началось все как раз с того, что та его наняла для расследования своей смерти за немалую сумму, которая хранилась в анонимном депозитном банковском сейфе. Кончилось все скверно, парень в какой-то момент совсем рехнулся, устроил натуральную бойню в одном из пражских деловых центров, где в результате полицейские его и превратили в подобие ситечка. Впрочем, другого финала быть не могло. Месть вообще дело скользкое, как, кстати, и безоглядная любовь, являющаяся бедствием похуже чумы. Никогда ни к чему хорошему ни то, ни другое не приводит. А уж коли тут еще и неупокоенная душа присоседилась, так точно добра не жди.

Но Стасу про это все знать не надо, потому пусть он получит тот ответ, на который рассчитывает.

— Нафиг не нужны — подтвердил я — Твоя правда.

— А ты как-то даже и не удивлен вроде? — глянул на меня с улыбкой Калинин — Ждал чего-то такого, да?

— Не ждал — честно ответил я — Но и не удивлен. И, не сочти меня за совсем уж бесчувственное говно, даже обрадован.

— Ты до такой степени не любишь творческих людей? — заинтересовался Стас — Нет, я сам от них не в восторге, поскольку это крайне криминогенная публика. Тут тебе и наркота, и сомнительный моральный облик, и по жизни расшатанная психика. Чуть что — сразу истерика, крики, брызги слюны, вопли «завтра тебя тут уже не будет, тебя уволят» и так далее. Но все же три молодых жизни? Неужто не жалко?

— Да не по этой причине — отмахнулся я — Просто если они уже не с нами, то мы, выходит, за нужную ниточку тянем.

— Не исключено — кивнул Калинин — Один в феврале в канализационный люк провалился и расшибся намертво, второго какая-то нечистая на пруд, находящийся неподалеку от дома, занесла ночью, а лед этого бедолагу не выдержал, а третий совсем недавно от сердечного приступа скончался. Молодеет инфаркт, однако. У меня, кстати, тоже иногда вот тут как сожмет — и не отпускает.

Оперативник стукнул себя ладонью по левой стороне груди.

— К лекарю сходи — посоветовал я ему — Дело серьезное, на самотек пускать не стоит.

— Не люблю по врачам ходить — поморщился Калинин — Давно заметил — хоть раз к любому лекарю придешь — и все, пошел после по остальным мотаться сразу. Такое ощущение, что они тебя как эстафетную палочку друг другу передают. Да еще анализы заставят сдавать. Так что я пока коньячком полечусь, оно проще и дешевле выходит. Так что с этой троицей? Почему-то мне начало казаться, что рано коллеги в архив эти дела сдали.

— И да, и нет — я глянул на Жанну, которая от любопытства даже рот приоткрыла.

— Поясни — потребовал полицейский — Будь любезен.

Не иначе как хочет и тут свой маленький интерес выгадать. Земля, где сложили голову три молодых живописца, конечно, чужая, но это не столь важно, если ты раскрыл убийство, которое твои коллеги несчастным случаем. Мало того — тут ох, какой простор для действий открывается. Кого-то можно умыть, с кого-то выгоду поиметь, да мало ли…

— Их почти наверняка убили — уставился перед собой я — Но доказать это почти наверняка не получится. В смысле — доказать документально, или как там у вас это называется. Не будет тех прямых улик, про которые ты говорил. И косвенных тоже.

— Так не бывает — возразил мне Стас — Любое убийство оставляет следы. Найти их — да, выходит не каждый раз. Но они всегда есть.

— Это если убийца живой человек — пояснил я — Тогда да. А тут, скорее всего, отметился… Кхм… Не он.