— Поневоле местные реалии на себя примерять начинаешь — предположил я — Страшное же дело. Не дай бог!

— Это да — кивнул Николай — Ладно, нам, похоже, вон туда надо. Там главное здание.

Скажу честно — это вам не вагнеровская клиника, где меня всегда и встретят, и приветят, и даже накормят. Мы с Николаем минут сорок потеряли, пока наконец дюжий молодец в идеально отглаженной форме не сопроводил нас в один из трех корпусов и не оставил в специальной комнате, предоставленной для свиданий с больными.

— Если какие продукты для передачи есть — сначала предъявляете их мне — привычно-сухо сообщил он нам — Иные предметы для передачи больному запрещены. Свидание десять минут, если закончите раньше или же пациент проявит нездоровую активность — незамедлительно жмете вон ту кнопку. Она у нас недавно, кто ее знает… Ясно?

— Предельно — подтвердил Нифонтов, которому при входе в здание пришлось сдать охране пистолет и массивный нож, что его крайне расстроило.

— Ожидайте — буркнул санитар и удалился с тем, чтобы через пару минут вернуться в сопровождении очень красивой женщины средних лет. Всем она была хороша, и только одно ее портило — страх, который, похоже, навсегда отпечатался на ее лице.

— Десять минут у вас есть — напомнил нам санитар, выходя прочь — Дверь не закрывать.

— Я вас не знаю — сообщила женщина, внимательно ощупав беспокойным взглядом наши лица — Вы кто?

— Капитан Нифонтов — показал ей удостоверение Николай — А это Александр Смолин, мой помощник.

— Добрый день — мягко произнес я, не очень хорошо понимая, как именно надо держаться с людьми, скорбными душой. Просто обычно я имею дело исключительно с теми, кто страдает телесно, а это, согласитесь, совсем другой коленкор.

— Кто вы? — дернулась щека Светланы — Зачем вы здесь?

— Ваш муж — не стал ходить вокруг да около Николай, заставив меня поморщиться. Мне кажется зря он настолько прямолинеен — Это он стал причиной того, что вы оказались здесь? Верно?

— Нет — мотнула рыжими кудрями красавица — И да.

— Это как же? — озадачился я — Так разве бывает?

— У живых — нет. А у мертвых — да!

И она разразилась смехом, да таким жутким, что даже у меня, разное за последние годы повидавшего, мурашки по спине пробежали.

— Он ко мне пришел! — задыхаясь от хохота, сообщила нам Светлана — Он — ко мне. Мертвый.

— Бывает — мягко сообщил ей я — Они иногда возвращаются.

— Не иногда — подалась вперед женщина, резко перестав смеяться — Это я виновата! Я!

— И что же вы сделали? — уточнил Николай, заставив меня недовольно поморщиться. В таких случаях должен говорить кто-то один, и ему подобные азы должны быть известны. Его этому учили. В конце концов, кто из нас сотрудник внутренних органов?

— Я его предала — губы Светланы задрожали, она, похоже, решила без особых остановок перейти от веселья к плачу.

— Господи, да в чем? — изумился я — С его смерти уже добрых полгода прошло. Я понимаю месяца три траур поносить, цветочки на могилку по первости повозить. Но жизнь- то идет дальше. Что же вам, до конца дней верность ушедшему супругу хранить, как духовную, так и физическую? Нет, я читал про такое, даже в театре спектакль на данную тематику видел, но в жизни ни разу не встречал. Так что стоит ли себя винить в некоей мифической неверности? Вы поступили так же, как все остальные, вот и все.

— Вы не поняли — из глаз женщины вытекли две крупные слезинки — Это не я решила, что предала. Это он так сказал. А потом… Потом…

Нифонтов забеспокоился, глядя на Светлану, которая, судя по судорожному дыханию и подергиванию плеч, похоже, собиралась забиться в истерике с минуты на минуту. Я, заметим, его волнение разделял, поскольку прекрасно понимал, что на этом разговор будет закончен. Заберут от нас эту бедолагу, отведут в палату и врубят ей укол. И бог весть, когда мы снова сможем с ней побеседовать.

— Ну-ну-ну — я положил свою ладонь на ее — Мало ли кто что скажет? Я вот, например, одной своей подруге пообещал звезду с небес достать. И что вы думаете?

— Что? — заинтересовалась она, всхлипывая.

— Не достал — немедленно ответил я — Где я и где звезда? Так что ваш муж, что живой, что мертвый может нести любую чушь. Особенно, если она еще и бездоказательна.

— Он прав — мотнула головой Светлана — Я ведь его на самом деле предала. Так и есть!

— Каким же образом? — снова влез в разговор Нифонтов, то и дело поглядывающий на приоткрытую дверь.

— Я продала Олегу ту часть бизнеса, что мне в наследство досталась — широко открыв глаза, объяснила нам женщина — А это ведь была память о нем. Он же всю душу свою в дело вложил, жил им, дышал им. Из-за него и умер. А я, дрянь, мерзавка, тварь…

Светлана вцепилась ногтями себе в щеки и, раскачиваясь из стороны в сторону завыла, словно подстреленная волчица.

— Олег — кто? — резко спросил у нее Нифонтов.

— Они с Толей когда-то вместе дело начинали — промычала Черемисина свозь рыдания — Напополам.

Она еще не договорила, а в помещение, где мы расположились, ввалился санитар с невероятно недовольным выражением лица.

— Все, свидание окончено — сообщил он нам — Все понимаю, интересы следствия, но пациентка эмоционально нестабильна.

— Он меня наказал за жадность — взвизгнула Светлана, когда санитар прикоснулся к ней — И Олега накажет! Но его — больше.

Что примечательно — слезы снова сменились хохотом. Возникало ощущение, что у этой дамы внутри головы есть какой-то рубильник, и некий чертик, поселившийся там, то и дело его переключает.

На самом деле — страшное дело. Лучше помереть, чем сюда попасть.

— Почему его больше? — чуть задержал санитара, уводящего женщину, Николай, причем тот немедленно что-то забубнил — Да не гундось ты, служивый. Это важно.

— Я ему жена — захлебываясь от веселья, пояснила Светлана — А он — брат, хоть и не родной, а названный. Для мужчин такое значит куда больше. А-ххххаааа!

Она зашлась в истерическом смехе и начала колотить кулачком по плечу медбрата.

— В любом случае прокатились сюда не зря — проводив взглядом больную женщину, сообщил мне Николай — Так сказать, совместили познавательное с поучительным.

— Жалко эту милашку — заметил я — По сути, ее вины в случившемся как таковой нет. Вступил человек в право наследования, после подумал-подумал, да и избавился от ненужного актива. Что здесь такого?

— Расскажи про это призраку — хмыкнул оперативник — Авось он тебя послушает. Да и потом — не думаю, что она сама вот так подумала-подумала и продала. Скорее всего, компаньон мужа ее уговорил расстаться с долей. Хотел под себя все дело забрать.

— А в этом что плохого? Нормальный бизнес-процесс. Я бы на его месте так же действовал.

— Так-то оно так — согласился Николай — И в этой связи мне вот что думается — а не Олег ли приятеля своего каким-то хитрым образом приговорил? Ну, просто все один к одному складывается, согласись?

— Не думаю — покачал головой я — При таком раскладе Черемисин компаньона давным-давно навестил бы, причем с летальным исходом для последнего. Не стал бы он нынешних событий дожидаться. Живые иногда не в состоянии разобраться в том, кто виноват, кто нет, а вот мертвые всегда знают всё. Не прикладывал Олег руку к его смерти, рубль за сто даю.

— Зато на бизнес лапу наложил, чем здорово себе усложнил жизнь.

— Или сократил — предположил я — Может, супруге покойного Черемисина еще повезло в том, что она лишь до психушки достукалась. Не исключено, что мы вообще опоздали. Может, лежит сейчас Олег где-то в морге с биркой на ноге и перекошенным от ужаса лицом, совершенно непригодный для допроса.

— Да типун тебе на твой длинный язык — недовольно скривился оперативник, доставая из кармана смартфон — И фамилию этого Олега мы у супруги Черемисина не узнали, пробивать придется кто да что.

— Да ладно прибедняться — попросил я его — Ну, и цену себе набивать тоже. Поверь, я на самом деле ценю твою помощь, так что можешь мне об этом постоянно не напоминать.