Когда же я вернулся в палату, то застал там симпатичную девушку, лицо которой мне показалось знакомым. Ну да, я ее вчера видел в Москва-Сити, это она у того кабинета сидела, где меня подстрелили. Как бишь ее? Олеся, кажется.

— Добрый день — вскочила она со стула — Меня Ольга Михайловна к вам прислала, велела одежду передать.

И верно — на полу стояло несколько разноформатных фирменных бумажных пакетов с написанными на них иностранными названиями и именами.

— Только померить надо — продолжила Олеся — Она на глазок заказывала, вдруг что-то не подойдет.

— Не вопрос — ответил я и начал расстегивать пижаму — Надеюсь, вас не слишком смутит мое обнаженное тело?

— Не думаю — чуть покраснела девушка, доставая из ближайшего пакета светло-голубые джинсы с уже вдетым в поясные петли ремнем — А вы ведь фотомодель? Да?

— С чего вы взяли? Хотя не отвечайте, я и так знаю. Нет, я не фотомодель.

Олеся отвела глаза в сторону, когда я стянул с себя больничные штаны, по ее лицу было понятно, что вопросы не кончились.

— Ну же! — подбодрил ее я — Спрашивайте дальше. Хотя сразу скажу — и на другой вопрос ответ тоже «нет». Если желаете, могу после примерки привести вам веские аргументы того, что это чистая правда.

— Какие аргументы? — опешила сотрудница Ряжских.

— Ну, вы же хотели спросить про мою ориентацию, верно? — джинсы оказались впору, чему я крайне порадовался — Она правильная. Я женщин люблю. И, как было сказано, готов вам это прямо сейчас доказать. Тем более что вы мне еще вчера очень понравились.

— Спасибо — еще сильнее зарделась Олеся.

— Спасибо «да» или спасибо «нет»? — уточнил я, беря из ее рук темно-синюю футболку, которая была извлечена из того же пакета.

— Спасибо, не так быстро — лукаво ответила девушка, причем в ее глазах ответ на мой вопрос читался весьма отчетливо — А еще вам у нас на этаже кабинет подготовили. Ольга Михайловна распорядилась. Соседний с ее собственным.

И снова в воздухе повис невысказанный вопрос. Олесе явно смерть как хотелось знать, кем мы с Ряжской друг другом приходимся, причем двигала ей не столько извечная женская любознательность, сколько желание завладеть закрытой для остальных информацией, и тем самым оказаться наверху офисной пищевой цепочки. В офисах ведь как? Кто знает то, о чем остальные не в курсе и в состоянии распорядиться тем, что попало в его руки, тот имеет хорошие шансы повысить свой социальный статус.

Самое забавное, что в конторе Ряжских меня уже считают или любовником Ольги, или ее незаконнорожденным сыном. Последняя версия бредовая, конечно, но я знаю, как работает фабрика офисных сплетен. Я словно слышу, как тамошние кумушки друг другу на ушко шепчут: «она его в шестнадцать лет родила от однокурсника и в детдом сдала. А теперь совесть заела, вот и нашла».

Чем бредовей версия, тем больше в нее верят. Шапито, блин…

— Тут костюм — цапнула другой пакет Олеся — Светлый. А вон там — темный и еще несколько сорочек. Ой, вы что?

— Ничего — я решил не профукивать выданный мне взглядом аванс, обнял девушку и притянул ее к себе — Просто кажется, что ты не до конца мне поверила. Это меня расстраивает.

— Да верю, верю — не слишком активно попыталась освободиться девушка, трепыхнувшись ровно настолько, чтобы точно не вырваться из моих рук — Честно! И еще…

— Что еще?

— Дверь не закрыта. Вдруг кто войдет? Спалимся…

Вагнер выполнил обещанное, и на следующий день я покинул клинику. Пришлось, конечно, написать заявление о том, что я это делаю по доброй воле, и ни к кому никаких претензий, случись какая неприятность, предъявлять не стану. Но тут ничего не поделаешь, весь современный мир на формальностях держится. На них, и на правильно ведущемся документообороте.

— Сказал бы, что буду рад вас видеть снова, Александр, но не стану — сообщил мне Петр Францевич, протягивая довольно плотную пачку бумаг — В моем случае это не слишком правильная фраза. Я сторонник размеренности и порядка, а за вами по пятам следует хаос.

— Понимаю — я полистал документы — А это что?

— Результаты исследований. Не просто же так вы вчера ряд процедур прошли? Смело могу сказать — вы совершенно здоровы. Практически аномально. Еле угомонил пару коллег, которые стремились вас использовать как практический материал для своих работ.

— За это отдельно спасибо. Не хочу становиться наглядным пособием.

— Машина нужна? — деловито уточнил у меня Вагнер.

— «Девятка», пробег минимальный, один хозяин? — усмехнувшись, уточнил я.

— Домой вас отвезти — всплеснул руками врач — Ну, или куда-то еще.

— Нет. За мной приедут.

И это была чистая правда. Еще во время завтрака я набрал Нифонтова, сочтя его лучшей кандидатурой для задуманной мной локальной операции.

— Чего надо? — ответил мне оперативник после пятого гудка — Говори коротко.

— Не вопрос — охотно выполнил его просьбу я — Ты, Николай, редкостная свинья.

— А? — чуть ли не впервые я услышал, как Нифонтов непритворно изумился — Как сказал?

— Свинья — с готовностью повторил я — Редкостная.

— Обоснуй.

— Легко. Ты меня, если верить сказанному тобой же, вроде как за приятеля числишь, время от времени я помогаю тебе в твоем нелегком труде, причем безвозмездно, жизни и времени не жалею, и что? Меня чуть не убили, я буквально с того света еле выкарабкался, а ты не то, что не навестил меня в больнице, но даже не позвонил, не справился о самочувствии. И кто ты после этого?

— Если это шутка, то очень хреновая.

— Какие шутки? — я полюбовался бутербродом с сыром и маслом, который только что сотворил — Твоего друга, теперь, видимо, уже бывшего, третьего дня продырявили пулей в районе груди. Возьми она чуть правее — и все, прости-прощай.

— Новости — озадаченно произнес оперативник — Однако!

— Паршиво у тебя поставлена работа с осведомителями, Нифонтов — не удержался я от того, чтобы вонзить в Николая еще одну булавку — Никак она у тебя поставлена.

— Ты себя не переоценивай — посоветовал мне собеседник — Не того ты калибра фигура, чтобы о тебе все судачили. Вот если бы, к примеру, Арвида или Джуму завалили — тогда да, разговоров ходило бы много. Или кого-то из ваших патриархов, например, того же Кузьму. Но вообще — да, некрасиво получилось. Вик, прикинь, Сашку Смолина подстрелили. Говорит серьезно.

Может мне и показалось, но мне послышался вскрик и некий звон, словно что-то разбилось.

— Н-да — крякнул Николай — Где лежишь-то, болезный? Надо тебя в самом деле навестить, яблок привезти. Сока апельсинового.

— Запоздал — я откусил сразу половину бутерброда — Навещать вчера следовало, сегодня уже забирать надо. Выписываюсь я нынче. Такая у меня природа — если не убили, то дальше все проще. Сможешь через часок подъехать к клинике Вагнера? Или прямо вот сильно занят? Если сильно, так я такси вызову, а повидаемся потом, через недельку-другую.

— Все дела отложу, желаю новости из первых рук послушать — в голосе оперативника я уловил легкое ехидство, которому вроде бы тут взяться было неоткуда — Непременно приеду.

— Все расскажу, ничего не утаю — пообещал я — Тебе эта история сильно понравится, ты мне за нее спасибо скажешь. Вот какой еще вопрос — нет у тебя в запасниках какой-нибудь приблуды, которая магические знаки рушит? У меня одного помощника в доме запечатали, он теперь оттуда выбраться не может, потому что не человек. Понимаешь, о чем я?

— По-хорошему это твои проблемы, Сашка, не дело нам в такие вопросы вязаться. — посерьезнел Николай — Пойми правильно. Но для тебя сделаю исключение. Есть у меня одна идейка, попробую ее реализовать.

Вот за что я люблю сотрудников Отдела, так это за них незамысловатость. Как им чего надо, они в любой трэш с ногами влезут, лишь бы добиться результата. А если вопрос не в зоне их интересов, так сразу начинается: «нам нельзя», «это не по правилам» и так далее. За то их гончими и зовут. Одна охота в голове.