— И? — Геннадий изобразил пальцами правой руки некий жест, который можно было истолковать как: «долго будем думать»?

Я молча вышел из кухни, а после вернулся в нее с листком бумаги и ручкой.

— Отпустите ее, — сказал я парням. — А ты давай, записывай, как порчу наводила. Детально распиши весь процесс. Пошагово.

— Вам это зачем? — поинтересовался Геннадий, а его ребята дружно и синхронно заулыбались.

— Любознательный очень, — честно ответил я. — Стараюсь черпать знания там, где только можно.

— Я сегодня днем кое-что видел, — безопасник усмехнулся. — Это было убедительно. Но я все равно в подобное не верю. Даже если созерцаю собственными глазами.

— Так я и не настаиваю, чтобы вы верили, — глядя на женщину, которая безуспешно пыталась вывести хотя бы первую букву слова, заверил его я. — Н-да, эдак она до утра проколупается.

Откинув край скатерти и, получив очередную порцию улыбок от Геннадия и его парней, увидевших мою лабораторию, раскочегарил горелку, поставил на огонь плошку, в которой обычно варил самые сложные зелья, и сразу же отправил в нее иглу.

Быстро, потому что боялся передумать.

Где-то через минуту иголка начала таять, как мороженое летом, и вскоре стала всего лишь серебристо-переливающейся жидкостью. А после сгинула и порча, без каких-либо эффектов, без завываний, стонов и черных вихорьков. Просто маленькая огненная вспышка, которую кроме меня никто и не заметил — и все.

В тот же миг исчез и предвестник смерти. Тут, правда, все обстояло покрасивее. Он буквально взорвался, разлетевшись на серые клочья праха, похожие на те, что остаются от сгоревшей газетной бумаги. Они взлетели вверх, закрыв от меня лицо Олеси, а после медленно кружась, опустились, тая на лету. До пола не долетел ни один из них.

Женщина глубоко вздохнула, поднесла ладони к вискам и неверяще произнесла:

— Боль ушла. Совсем ушла!

— Не видел бы сам — не поверил в такое, — быстро сказал один сотрудник Геннадия другому.

— Всякое бывает, — глубокомысленно заметил его напарник.

— Олеся, — Геннадий подошел к женщине. — Я рад, что вы исцелились, но должен вас предупредить об одной важной вещи. Если вы по доброте душевной предупредите Марину о том, что здесь сегодня происходило, то головная боль может и вернуться. Возможно, не такого свойства, как была, но тем не менее.

— Не предупрежу, — пообещала Олеся. — Эта змея меня в такую историю втравила, а сама чуть что — и в сторону. Да и потом… Я все это хочу забыть, как страшный сон. Чтобы еще когда…

— Только прежде чем забудете, напишите мне методику наведения порчи, — попросил ее я. — Детально, шаг за шагом.

Процесс наведения порчи оказался простым до безобразия. По большому счету, подобную штуку мог сотворить любой человек, обладающий достаточно сильной волей и искренне желающий зла тому, на кого порча была направлена. Хотя, конечно, наличие как минимум крупицы силы обеспечивало более эффективное ее действие.

И все равно — какая огромная разница между тем, что пытаюсь делать я, и народными кустарными методами. Не в смысле, кто из нас круче, а в пути достижения результата. Там все куда проще. Но при этом стоит отметить и тот факт, что «обратку» мне включить весьма и весьма затруднительно, а вот самодеятельные колдуньи могут получить плюху только так. Как, например, вчерашняя бедолага Олеся.

Я усмехнулся, вспомнив ее опухшее от пережитой боли лицо, и то, как потом, когда уже был записан рецепт, на выходе из моей квартиры, держась за одного из сотрудников Геннадия, она снова и снова повторяла одну и ту же фразу: «Ты прости, не знала, не хотела». Крепко ее припекло, что уж там. А после ведь к ней еще и окончательное осознание того пришло, что она только благодаря мне жива осталась.

Нет, подобными вещами я заниматься не стану. Эти методы просты в использовании, но слишком нестабильны. Чересчур уязвимым становится тот, кто пускает их в ход. Но это не значит, что не следует интересоваться такими вещами. Я вообще все больше прихожу к выводу, что ненужной информации в моей теперешней жизни просто нет. Все в дело идет.

Да оно и понятно. Я ведь, по сути, до сих пор делаю первые шаги в этом новом для меня мире. Ну да, уже не пускающий пузыри грудничок, но еще не первоклассник. Скорее, дошколенок, смотрящий на все происходящее широко открытыми глазами и спрашивающий у всех встречных и поперечных: «А это чего? А это? А та штука как работает?». Хорошо еще, хоть спросить у кого есть.

Вчера вот узнал о Ледяном Старике, фигуре страшноватой и могучей. Это не аналог Деда Мороза, как я подумал сначала. Не-а, тут все куда менее радостно и радужно. Это, оказывается, внук Карачуна, бога зимы и мороза. При большом переделе зон влияния, которое состоялось где-то в районе десятого-одиннадцатого веков, он как-то умудрился не отправиться в небытие со сородичами, а остаться тут, и даже на старой должности.

Так и проживает Ледяной Старик до сих пор в наших широтах. Летом спит где-то в Авзацких горах, а вот зимой наводит порядок в городах и селах. Свой. Ледяной. И, похоже, не очень человеколюбивый.

Мне рассказы Родьки, приправленные вставками Вавилы Силыча, кое-что напомнили, и я им зачитал фрагменты из поэмы Некрасова, той, что «Мороз-Красный нос». Так вот они в один голос сказали, что «знает человек, о чем пишет». Оказывается, Ледяной Старик не только силой души у людей забирал. Куда более ему любо добром их получить, как с той бедолагой-крестьянкой из поэмы получилось.

Им вообще Некрасов очень понравился. И стихи, и сам автор, портрет которого эта парочка долго рассматривала. Сказали, что жизненно написано, что в те времена так оно и было на самом деле. Вавила Силыч потом у меня книжку выпросил и с собой уволок. Надо думать, «обчеству» читать вслух.

А в целом — мрачная фигура этот Ледяной Старик. Недобрая.

Еще я так и не понял, о каком именно горном массиве шла речь. Что за Авзацкие горы такие? Эти двое толком объяснить не смогли, один показывал налево, другой направо, потом орать друг на друга начали, после вообще чуть не подрались и в запале спора разбили две чашки.

И, что интересно, интернет тоже дал очень противоречивую информацию. То ли это в Индии, то ли в Карпатах. Только вряд ли это верно. Больно от нас далеко. Что Ледяному Старику делать на Памире каком-нибудь? Там свои такие же долгожители есть. Индуистского толка.

Скорее поверю, что речь об Алтае идет, или об Уральском хребте. Самые те места.

Да и вообще, похоже, зимой мне скучать особо не придется. Там и помимо Ледяного Старика есть на кого глянуть. В лесах, например, можно будет встретить волотов — крепких, поросших диким волосом ребят, больших ценителей охоты на людей. Как Лесной Хозяин спать уляжется в своей норе, они тут же и пожалуют. Я так думаю, это их за реликтового гоминида принимают наивные ученые. Реликтовые-то они реликтовые, но что гоминиды — сомневаюсь.

Из замерзших болот вылезут кикиморы. Зима — это их время. Они не дуры полазать по лесам, пока их Хозяева дрыхнут. Ну, а следом за ними поползет нечисть поменьше, вроде шуликунов или крикуниц.

И особое веселье начнется с Нового Года. Точнее — для нас-то Новый Год, а вот для публики, что рождена в те времена, когда зимним весельем им еще и не пахло — Велесова неделя. Что-то вроде: «гуляй рванина от рубля и выше». Если верить тому, что я услышал от Родьки, то лучше эту неделю мне будет дома провести. От греха.

Недаром же наши предки эти дни, те, что с первого по седьмое января, «Страшными» называли.

В общем — обживаться мне еще и обживаться. И самое главное — это тебе не школа, не институт. Тут пересдач не будет. Ошибку допустил — и все, тебя уже кто-то съел. В прямом смысле, не переносном.

Еще интересное. Эту информацию мне Родька под конец разговора выдал. Зима, оказывается, раньше «Марениным временем» называлась. Или «Мораниным». Все верно, она же за холод и мрак отвечала, а у нас в этот сезон и того, и другого хватает. Нет, в Москве, конечно, всесезонная слякоть стоит, но Москва — не вся Россия.