— Именно, — снова качнул головой Белозеров.

— Признаюсь честно — вы мне нравитесь как человек, — абсолютно искренне сказал я, попутно записывая в блокнот данные о наследниках покойного профессора и адрес дома. — Но это ничего не меняет, работать на вас не стану, ни официально, ни по найму. Как, впрочем, и на кого-то другого, так что обижаться тут не на что.

— А Илюша Носов? Ты же, насколько мне известно, чуть ли не в штате у него состоишь.

— Брехня, — отмахнулся я. — Нет, он предпочитает думать, что это так, иначе картина мироздания в его глазах может немного треснуть с одного угла, но меня это не волнует. Поверьте, я посылаю его куда подальше всякий раз, когда он пытается меня под себя прогнуть.

— И каждый раз делает вид, что все равно своего добился, — рассмеялся Вадим Евгеньевич. — Илья с годами не меняется.

— Я никого не убиваю по заказу или ради чьей-то забавы, не занимаюсь промышленным шпионажем, не воскрешаю мертвых и не возвращаю молодость, даже если ну очень надо. С этим всем не ко мне. Плюс там есть еще десятка два «не» рангом поменьше. Но если у вас случится какая-то беда, которую кроме как «неведомой напастью» или «сглазом» не назовешь — звоните. Если смогу — помогу.

— И если захочешь, я так понимаю?

— Говорю же — с вами общаться одна радость. — Я встал со стула. — Лишнего объяснять не нужно. И еще одно — я помогу именно вам, Вадиму Евгеньевичу Белозерову. Кому-то другому, даже если он давний друг семьи, родственник или крайне уважаемый и влиятельный человек — не стану. И сразу — если кто-то хоть раз позвонит или приедет со словами, что именно вы посоветовали обратиться ко мне, то в этом случае мое доброе отношение к вам мигом развеется.

— Это само собой разумеется, — олигарх с печалью глянул на дно чашки, где уже начали подсыхать крупицы кофе, — как и вознаграждение, которое могу гарантировать. Деньги или какая-то услуга вроде сегодняшней — на выбор.

— Поверьте, лучше, если я вовсе никогда никакого вознаграждения от вас не получу, это будет означать, что все у вас в порядке. Ладно, пойду навещу вашу дочь. И сразу — она, возможно, поначалу будет галдеть, звать охрану, требовать, чтобы меня немедленно выкинули за ворота — так это нормально. Не берите в голову. Я понимаю, отцовские чувства, все такое, но вы же помните пословицу, которую я недавно цитировал? Вот и хорошо.

Я двинулся к выходу, но уже у самой двери остановился и повернулся к Белозерову.

— Да, вот еще что. Будет совсем замечательно, если какой-нибудь уважаемый доктор диагностирует смерть Михаила как вполне себе естественную, а после зафиксирует данный факт документально. Сердечный приступ, или что-то в этом роде. Медицине виднее.

— Уже, — сплел пальцы рук в «замок» Вадим Евгеньевич. — С полицией тоже все будет улажено полюбовно.

— И прислуга, — я показал пальцем на дверь. — Провели бы вы с ними беседу разъяснительно-кадрового характера. В смысле — кто не понял, тот свободен.

— Так после этого рассказов будет еще больше, — иронично заметил Белозеров.

— Но кто им поверит? Уволенная прислуга редко говорит что-то хорошее о бывших хозяевах.

— Заезжай как-нибудь в гости, Александр, — олигарх взял со стола смартфон, — просто так, чаю попить и побеседовать. Я буду рад тебя видеть.

— Может, и заеду, — произнес я. — Почему нет?

Кстати — очень может быть. Редко мне за последние годы встречались адекватные собеседники из числа тех людей, у которых капиталы водятся. Правду говорят — портят деньги людей. Портят. Может, потому я и не стремлюсь к накоплению оных. У меня и без того характер дрянной, а тут совсем скотиной бездушной стану.

Как я предполагал, при виде меня, вошедшего в комнату без стука, Марина взвилась чуть ли не под потолок и заорала благим матом:

— Вон пошел! Ненавижу! Это же ты ее ко мне послал? Ты? Да? И Мишаню тоже ты!

— Угомонись, — посоветовал ей я, усаживаясь на мягкое вращающееся кресло. — Тем более что никого в этом доме твои эмоции сейчас не интересуют. Батя в курсе данного визита, а остальные меня тупо боятся. Даже охрана. Лучше скажи — у тебя ломка или под утро сон плохой увидела?

Вопрос был риторический, по девушке, растрепанной, бледной и с синяками под глазами сразу становилось ясно, что Мара постаралась на славу. Подтвердило это и грозное сопение, подкреплённое злобным взглядом.

— Ладно, не пыхти, — вытянул я ноги в направлении кровати, на которой находилась девушка. — Сам все знаю. Что, проняло?

— Сволочь!

— Не без того, — даже не стал спорить я. — Но, заметь, ты же жива. А знаешь почему?

Опять молчание в ответ, но по глазам видно, что ей интересно узнать, отчего так получилось.

— Та, что к тебе нынче ночью наведалась, абы кого с собой не забирает. Совсем пропащих — да, это ее законная добыча. Мишаня твой мразотой был еще той, первостатейной, вот и получил, что заслужил. Нет, в уме, расчетливости и даже смелости ему тоже было не отказать, но эти качества остальное не перевешивали. Ты же пока ничем таким похвастаться не можешь. Вконец еще не сторчалась, бед непоправимых не натворила, умишка не нажила, так что взяла моя приятельница до поры до времени тайм-аут на твой счет.

Хочется верить, что мои слова до нутра ее доходят. Внешне, по крайней мере, на то похоже.

— Сам дурак, — буркнула девушка.

— Скажи мне, что ты тут видишь? — Я достал смартфон и в который раз запустил на нем ролик, на котором моя собеседница получала от покойного Михаила дозу.

— Альбина? — прошипела дочь Белозерова, впившись взглядом в экран — Сто пудов ее работа! Вот же сука старая!

— И все? — чуть разочарованно уточнил я. — Только это?

— А что еще? — выкрикнула Марина.

— Твой отец понял, что происходит на экране, еще до того, как я телефон убрал в карман, причем от и до. А после старым дураком себя назвал, хотя, как по мне, он очень и очень умный человек. Ты же, находясь в самом центре урагана столько времени, хрен к носу не смогла приставить и понять, в какую задницу попала.

— Я соскочу, как только захочу, — фыркнула Марина. — Ясно?

— Конечно соскочишь, — хохотнул я. — У тебя выбора нет. Продолжишь — и каждое утро будешь встречать с такими же растрепанными волосами, как сегодня, причем через пару-тройку недель они еще и поседеют. Почему — я тебе уже объяснил. Но речь не об этом. Ты реально до сих пор не понимаешь, что у вас тут творилось?

Молчит, губы поджала, но, похоже, пытается сообразить, о чем я речь веду, правда, не получается никак. Нет, она не дура, это заметно, просто эмоции и возраст не дают ей это сделать.

— Ладно, следи за руками, — миролюбиво предложил я. — Начнем с самого начала. То, что сестрица твоя от Миши родила, давно не секрет, верно? Мало того, я, сам того не подозревая, еще ему и услугу оказал, когда это бельишко грязное наружу вытащил при всех. Далее — папаша твой дядька немолодой, смерть его никого удивить не сможет. Нет, сам он на тот свет не собирается, но при нынешнем развитии фармакалогии все можно устроить таким образом, что ни один консилиум в естественности его кончины не усомнится. Да не дергайся ты, лично я ничего такого не собираюсь организовывать. Наоборот, сегодня ночью сделал все, чтобы данной напасти избежать.

— Ага, так я тебе и поверила.

— Вадим Евгеньевич считает по-другому, — немного суховато заметил я. — Продолжим. Вот его не стало, твоя сестрица мигом разводится с мужем… А может, кстати, и раньше это случится, чего тянуть?

— Уже почти случилось, — хмуро произнесла Марина. — Володька еще на той неделе от нас съехал на свою городскую квартиру и адвоката по разводам прислал.

— Вот. Молодая вдова мигом идет на фиг, уверен, что ей по завещанию хрен да маленько отписано, приплода-то от нее нет. Альбину вообще с голой задницей из дома вышибают, в результате остаются при деньгах семьи лишь двое — ты и твоя сестра. Малых в счет не берем, просто в силу возраста. Мне продолжать или уже все поняла?

Снова молчит, но выражение лица изменилось, это говорит о том, что кое-какие мозги в этой хорошенькой головке есть. Кстати — очень симпатичная девчонка, если бы не была столь юной, можно было бы с ней куда-то сходить. Но я закон чту.