Ветер на юге Ах, какие ветра на юге — безответственные до невозможности!.. У девчонок взлетают юбки выше, чем вы представить можете!.. Ах, какие ветра густые, к удовольствию северных жителей! Ах, какие они настырные! Ах, какие они продолжительные! По утрам созданья эфирные у прибрежной дрожат полосы. Вся одежда — листочки фиговые, прикрывающие носы! Ветер только еще расходится, он еще не в полный накал. Ветер колется, а людям хочется привезти в города загар!.. Ах, какие ветра запутанные, где-то в скалах далеких гаснущие! Ах, какие они попутные для бегущих, для испугавшихся! Здесь для хлюпиков — хоть ты вешайся — никаких условий не создано… Ах, какие ветра невежливые! Ах, какие они бессовестные! Море вспенено. Море вздыблено. Морю нравится эта игра… Ах, какие необходимые здесь, на юге, дуют ветра! Деревья Ветер! Деревья мечутся по саду. Листья в этом ветре кажутся искрами… Ветер! Они уже берут в осаду новую, пахнущую красками изгородь. Грянули! Нахлынули! Почти одолели! Ветер не утихает ни на миг… И кричат, раскачиваясь, черные деревья, ветви за густые вершины заломив… Эта ночь наполнена рокотом боя. Над пустым садом — отблеск грозовой. За дрожащей изгородью темное поле. Поле с насмерть перепуганной травой… «Ну, куда вы лезете, деревья? Куда вы? Что вам не сидится? Я знаю наверно: Вам в саду несладко! А в поле – и подавно! Ох, как много в поле жесткого ветра! Там он настоян на бурях и на грозах. К нему на подмогу тучи приползли. Он запустит руку в спутанные кроны, хохотнет и всех вас вырвет из земли! Верьте мне: не будет ничего другого!» Но кричат деревья, к земле наклонясь: «Отойди, пожалуйста! Не бери за горло. Мы не можем больше! Понимаешь нас? Знаешь, надоели нам сказки о простудах. Знаешь, надоело нам прозябать немо… Если смерть наступит — пусть она наступит посреди поля, посреди неба! Посреди жизни разметнуть ветви. Высоту мира узнать не на словах!..» В головах зеленых – ветер. Ветер. Синий. В очень зеленых головах. Перед праздником Кумачи вихрастые утром запылают… Пахнет свежей краскою и мытыми полами. Спящий город прячет настроение свадебное… Спят гирлянды лампочек, в полусне позванивая… Спит, забывшись с вечера, лейтенант старательный. Форма спит на плечиках — летняя, парадная… В танцевальных залах пусто и непесенно… Завтра, завтра, завтра радиолы взбесятся! Завтра будет выдано и струнное и медное! Завтра будет выпито две реки — не менее! Станут рюмки — крохотными. Лица — неотчетливыми. То-то будет грохота и топота чечеточного! За столы законные сойдутся коллективы… А пока над городом бесконечно тихо. Он как будто светится. Будто начат заново. И еще не верится в то, что праздник — завтра… И темнеют впаянно чуть самодовольные урны — будто памятники неизвестным дворникам. Пахнет свежей краскою и мытыми полами… Кумачи вихрастые утром запылают. Матрешка Друзья, мой выбор невзлюбя, зря голову морочили! В тебе – четырнадцать тебя вместилось, как в матрешке!.. Живет со мною первая — дородная, степенная… Вторая больно колется, за что – не разберу… А третья – будто школьница на выпускном балу. Все – можно, все – пожалуйста: и небо и земля… Четвертая безжалостна, как мертвая петля… А пятая — зловещая, приметам глупым верящая… Шестая как эпоха, где ни чертей, ни бога!.. Молчит, не принимая, ревнивая — седьмая… А следом за ревнивою заохала ленивая, ленивая, постылая, до мелочей земная… Девятая – бесстыдная! Девятая – шальная!.. Десятая, десятая — испуганная, зябкая, над собственной судьбою горюющая с болью…. Одиннадцатая — щедрая, загадочная, нежная, просящая прощения за то, чего и не было… Качается двенадцатая, как ягода лесная, еще никем не найденная… А дальше я не знаю, не знаю и настырничаю, и все не надоест, — хочу достать четырнадцатую, которая — ты и есть! |
