Стихи о сложности Подъезды встречают мерцаньем нечетким, и бухает дверь за спиной деловито… В подъездах целуются парни с девчонками. А я им завидую. Очень завидую… Я все это помню до малых подробностей: дорога еще непонятна, не начата. И сразу же — нагромождение сложностей, в которых земля для любви предназначена. Впервые приходится сложно молчать, все понимать с полуслова. И на записки не отвечать загадочно, долго, сложно. Впервые пугают случайные взгляды. И время как вкопанное остановилось! И веришь в великие сложные клятвы… Неужто из сложности этой я вырос?! Я старше. Я здорово знаю сам: пустяшней всех пустяков к девичьим сердцам, дрожащим сердцам подбирать отмычки стихов. Как все это просто! До смеха. До жути. Далекие клятвы однажды затихли… Влюбленные мальчики, не обессудьте! Наверно, и вас простота настигнет… Целуются восемнадцатилетние самозабвенно и неутомимо. В восторженном лепете, собственном лепете для них открываются сложности мира!.. А я опускаю голову вниз. Влюбленных я обхожу осторожно. И очень тихо прошу: – Вернись, та, первозданная сложность. «Ты мне сказала…» Ты мне сказала: «Ночью тебя я видала с другой! Снилось: на тонкой ноте в печке гудел огонь. Снилось, что пахло гарью. Снилось: метель мела. Снилось, что та – другая — тебя у метро ждала. И это было началом и приближеньем конца… Я где-то ее встречала — жаль, не помню лица. Я даже тебя не помню. Помню, что это — ты… Медленно и небольно падал снег с высоты. Сугробы росли неизбежно возле холодной скамьи. Мне снилась твоя усмешка. Снились слезы мои… Другая сидела рядом. Были щеки бледны… Если все это — неправда, зачем тогда снятся сны?! Зачем мне — скажи на милость — знать запах ее волос?..» А мне ничего не снилось. Мне просто не спалось. «Гитара ахала, подрагивала, тенькала…» Гитара ахала, подрагивала, тенькала, звала негромко, переспрашивала, просила. И эрудиты головой кивали: «Техника!..» Неэрудиты выражались проще: «Сила!..» А я надоедал: «Играй, играй, наигрывай! Играй что хочешь. Что угодно. Что попало». Из тучи вылупился дождь такой наивный, как будто в мире до него дождей не падало… Играй, играй! Деревья тонут в странном лепете… Играй, наигрывай!.. Оставь глаза открытыми. На дальней речке стартовали гуси-лебеди — и вот, смотри, летят, летят и машут крыльями… Играй, играй!.. Сейчас в большом нелегком городе есть женщина высокая, надменная. Она, наверное, перебирает горести, как ты перебираешь струны. Медленно… Она все просит написать ей что-то нежное. А если я в ответ смеюсь — не обижается. Сейчас выходит за порог. А рядом — нет меня. Я очень без нее устал. Играй, пожалуйста… Гитара ахала. Брала аккорды трудные, она грозила непонятною истомою… И все, кто рядом с ней сидели, были струнами. А я был — как это ни странно — самой тоненькой. «О поэтические дела!…» О поэтические дела! Ни между строчек. Ни напрямик… Бумага стерпит. Она – бела. Читатель тоже вполне привык. И можно — воду сквозь решето. И можно киснуть в своем углу. Писать про это. Молчать про то. Играть в рифмованную игру. А можно сделать наоборот: так куролесить и так дурить, что даже критик откроет рот и позабудет его закрыть. Иным такая должность дана… Но как мне честным быть до конца? Войти без стука в ваши дома. Войти без штучек в ваши сердца. |
