— И что я получу взамен?

— Пожизненное содержание, звание генерал-полковника, не сразу, разумеется, а годам к 40. И хорошую синекуру к нему. Что-нибудь вроде “смотритель кадетских корпусов и военных училищ”.

— Ну, положим, генерал-полковником я стану и без вашей помощи, дядюшка. С моей то фамилией. Жить на одно жалование мне, к счастью, не придется. Так что подыщите на роль быка-оплодотворителя кого-нибудь другого.

— Единственным достойным, с моей точки зрения, кандидатом в зятья является твой отец. Но этому есть маленькое, дерзкое и крайне неприятное препятствие. Если, конечно, ты внезапно не решил покончить жизнь самоубийством. Что, между нами говоря, было бы идеальным решением.

— Должен вас разочаровать, любимый дядя. Вероятно, вам придется терпеть меня все отпущенные годы.

— Я бы не был столь самоуверен на твоем месте, дорогой племянник.

— Но вы ведь на своем? И как я понял, не станете убивать одаренного из собственного рода?

— Не стану. Верно. Но что помешает мне испортить жизнь твоему другу Архипову, например?

— Он кадет Корпуса Вотана и находится под его защитой.

— Боги! Мальчик, ты еще глупее, чем я думал. Законы написаны для людей. И сегодня единственный закон Империи — это я.

— Он и под моей защитой тоже.

— Конечно, такой великий маг как ты, серьезный аргумент. Допускаю, ты можешь защитить своего друга от нападок сержантов и офицеров. Отравить неугодных начальников — вполне в духе нашей семьи. Но что насчет родителей, братьев и сестер Архипова? Они ведь государственные рабы, будем называть вещи своими именами. А значит — моя собственность. И поверь, дорогой племянник, что я знаю тысячи способов превратить их жизнь в настоящий ад, чтобы они ежечасно молили о смерти, которая не наступит. Каково будет твоему другу наблюдать за страданиями родных людей? Или, наоборот, за их счастливой и благополучной жизнью? Я ведь могу дать им гораздо больше, чем несколько ночей в люксе отеля.

— Это шантаж.

— Это политика, мой мальчик. Когда речь идет о власти, любые сантименты не только бессмысленны, но и вредны. И скажи спасибо, что я даю этот урок не так, как мой учитель.

— Редкостный мерзавец?

— Вселенского масштаба. Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, он подарил мне наложницу — девушку невероятной красоты и ангельского характера. Это было самое прекрасное и доброе существо, какое я когда-либо встречал. Она была светом моей жизни, единственной любовью… Я убил ее собственными руками по приказу учителя. Медленно резал, кусочек за кусочком, магией поддерживая жизнь и не давая впасть в забытие. Знаешь, какими были ее последние слова? “Я тебя люблю”. С тех пор я ни разу не позволил себе привязаться к кому либо. Все 832 года.

— Вы, наверное, ненавидите его за это?

— Ненавидел. Первую сотню лет. Потом понял, что Эльзидар прав. Хочешь получить власть — забудь о привязанностях. Этот урок сделал меня неуязвимым.

— Мерзавец воспитывает мерзавцев… Что же помешало вам провести полноценный урок со мной? Сентименальность?

— Целесообразность. Я не рассматриваю тебя как наследника. Престол достанется твоему сыну. Или брату. Решать тебе.

— Моего обещания будет не достаточно?

— Обещать, не значит жениться. В конце сегодняшнего приема сделаем официальное объявление в присутствии членов Государственного совета и заключим магический контракт.

— Боитесь, что откажусь?

— Всего лишь разумная предосторожность. Это лишит тех, кто ратует за вариант брака Морганы с твоим отцом значительной части поддержки. И обеспечит тебе дополнительную безопасность.

Торжественный прием в Облачном Замке — событие всегда нетривиальное. Праздник тщеславия и показной роскоши. Те, кто не получил приглашение, с легкостью продали бы душу дьяволу за возможность оказаться среди гостей.

Окна всех трех этажей главного дворца и подъездные дорожки были ярко освещены. Гвардейцев-милесов убрали, чтобы не портить праздник их видом. Взмокшие от напряжения рикши подвозили все новых и новых гостей. Дам, в платьях, словно созданных чьим-то безумным сновидением, и драгоценностях, стоимостью в годовой бюджет средней планеты. Мужчин в черных фраках, контрастирующих с их бледными лицами и накрахмаленными манишками. Ценность их часов и перстней мало уступала украшениям их спутниц. И за каждым из гостей стояли имя и состояние, отлитые в горниле войн и закаленные столетиями придворных интриг.

Казалось, весь штат слуг Облачного Замка здесь. Красивые парни и девушки в полупрозрачных туниках скользили между гостями, обнося подносами с шампанским и канапе. И отовсюду летела музыка.

В розовом саду, куда слегка захмелевшие гости время от времени оттаскивали приглянувшуюся им служанку или слугу, звучал саксофон. На подъездной дорожке надрывался джаз. А за распахнутыми в ночь дверьми дворца царил бессмертный вальс.

На короткий миг, когда у главной лестнице показались четыре подростка в мундирах Корпуса Вотана, двое из них с лычками сержантов, музыка затихла, словно для того, чтобы все обратили на них внимание, а потом накатила новой волной.

Кадеты вошли под своды бального зала. Колонны были увиты цветущими лианами, распространяющими аромат ванили, люстры с бриллиантовыми подвесками разбрасывали вокруг разноцветные искры, паркет из драгоценных пород дерева трещал под каблуками танцующих пар. Стойки возле окон едва не обрушивались под весом разнообразных пирожных.

Бакуничев увидел среди гостей знакомых дам и представил им Смирнова. Оба кадета немедленно получили должное внимание, ибо, как метко заметил поэт “к мундиру та же страсть” и закружились в вальсе.

У зеркальной стены щебетала, обсуждая гостей, стайка девочек-фрейлин лет 14, в окружении старых 18-летних матрон. Это была свита наследницы канцлера — Морганы Безобразовой. Ярослав и Архипов ровесниц проигнорировали, сосредоточив внимание на более ценных для себя объектах, к тому же имевших гораздо меньший срок годности. А фрейлины в очередной раз утвердились в истине: не родись красивой, а родись дочкой кондитера.

— Дамы и господа! — Перекрыл звук оркестра зычный голос церемонейместера. — Его светлость — князь Безобразов с дочерью!

Архипов, приличия ради, оторвал взгляд от особенно соблазнительного пирожного, да так и застыл с эклером в руке.

Моргана была прекрасна, как самая лучшая из роз в дворцовом саду. В платье из тяжелой парчи и распущенными по плечам рыжими, как осень волосами, она выглядела старше своих лет.

— Она ангел, — прошептал влюбившийся по оттопыренные уши Архипов.

— Кто? — Поразился Ярослав.

— Моргана. Свет жизни моей…

— Ага, а также “огонь чресел” и далее по-тексту. Очнись! — Ярослав похлопал друга по щекам. — Она ведьма. Самая настоящая.

— Кажется, вы меня обсуждали, кузен? — Моргана подплыла к мальчикам, вызвав неодобрительное поджатие губ у старших фрейлин. Изумрудно-зеленые глаза ее сияли внутренним таинственным светом. Розовые губы приоткрылись в легкой улыбке, обнажая прелестные жемчужные зубки.

— У вас прекрасные новые линзы, кузина. Дадите визитку офтальмолога?

— Фи, как грубо! Вижу, в Корпусе вам последние мозги выбили.

— У меня они хотя бы были.

— Солдафон! Принесите даме лимонада. Здесь ужасно жарко!

— Прыщи магией удалять будете или косметикой ограничитесь?

Ярослав был неправ. Косметикой Моргана не пользовалась, а красивое, безупречное лицо могло бледностью и гладкостью соперничать с мрамором колонн.

За лимонадом сбегал Архипов.

— Прошу, мадемуазель! — Он галантно поклонился и щелкнул каблуками.

— Боже, какой обходительный молодой человек! Не то что некоторые. — Моргана смерила Ярослава презрительным взглядом. — Надеюсь, во время танца вы не отдавите мне ноги, кузен? Мои туфли стоят целое состояние.

— Надеюсь, в приданное за вами дадут обувную фабрику.

— Я немного танцую, мадемуазель, — заикаясь от собственной храбрости, сказал Архипов, — Если позволите ангажировать вас на танец…