— Слыхал.

— В «Глоуб» пишут, что у меня в спальне нашли героин.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть. Тот, кто убил твоего отца, подбросил тебе и это дерьмо. Скорей всего, это так. Пора заканчивать разговор, Чарли.

На противоположной стороне улицы Стоун нашел еще один телефон; по дороге он заметил, что люди сторонятся его. Сработал эффект переодевания.

Он снова набрал номер Сойера, и на этот раз Сойер сразу взял трубку.

— Ведь ты мне веришь, Питер? — тихо спросил Стоун. — Ведь у тебя не было сомнений на мой счет, не так ли?

— На ноже твои отпечатки пальцев, да будет тебе известно.

— Господи! Ну, конечно же. Ведь я сам точил ножи, Питер. И пользовался ими тысячу раз.

К телефону-автомату подошла женщина средних лет, очевидно, с намерением позвонить, но, взглянув с отвращением на Стоуна, отошла.

— Это я и имею в виду. Дело, однако, в том, что некоторые отпечатки были смазаны, но не от прикосновения руки. Скорее, от чего-то похожего на резиновые перчатки. Вернее, просто от резиновых перчаток. Обыкновенных резиновых перчаток, посыпанных тальком снаружи и изнутри. Поэтому на ноже остались следы талька.

— Откуда, черт побери, ты обо всем этом знаешь?

— Мне удалось через одного приятеля достать копию полицейского протокола еще до того, как они успели положить его под замок.

— Я перезвоню еще раз.

Спустя пять минут Стоун нашел телефон в помещении газетного киоска, но только он собрался звонить, как продавец стал кричать на него: «Убирайтесь отсюда, если не собираетесь ничего покупать!»

Стоун молча вышел. Он долго шел, пока в нескольких кварталах не нашел другой телефон.

— Так что мне делать?

— Не знаю, что и сказать. Исчезни на время, пока все не утихнет. Через какое-то время они перестанут тебя искать. Жизнь пойдет своим чередом, возможности полиции ограничены. Может быть, найди себе адвоката. Не знаю, что тебе делать, черт бы тебя побрал.

— Мне некуда деться.

— Жаль, что я не могу тебя спрятать здесь. Ко мне они придут искать в первую очередь. Они будут искать у всех твоих друзей, к кому бы ты ни поехал, в Бостоне и особенно в Нью-Йорке. Переодетые полицейские, внезапные гости, полный набор. Ко мне тут уже приходили двое. Держись от меня подальше, Чарли. Мне трудно это говорить. Пообещай мне, что не будешь появляться в городе.

— Я подумаю.

— Черт возьми! — взорвался Сойер. — Ты что, спятил? Твоя фамилия разослана во все полицейские участки. Твои фотографии есть в каждой патрульной машине. И не думай даже возвращаться в дом твоего отца.

— Почему?

— Потому что за этим домом будут наблюдать в первую очередь. Вернуться в Бостон равносильно самоубийству.

— Я больше не могу говорить. Послушай, Питер, спасибо тебе. За все спасибо.

— Ерунда, Чарли.

— Я еще буду звонить, Питер. Мне нужна твоя помощь, очень нужна.

— Мне очень жаль, но…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Здесь разное говорят.

— Обо мне?

— Я не хочу потерять работу. Мне сказали, что это возможно. Я бы хотел помочь тебе, Чарли, но не могу. Держись от меня подальше. Так будет лучше для тебя и для меня.

Стоун повесил трубку и попытался остановить такси. Ни одна машина не остановилась; никто даже не притормозил возле бродяги с длинной бородой и сальными волосами. В конце концов он отправился в Бостон пешком.

Часа через четыре с небольшим Стоун стоял перед гранитными ступенями кэмбриджского почтового отделения на Сентрал-сквер. По дороге он прихватил с собой тележку для покупок, которую стащил возле какого-то супермаркета; в тележке лежали пакеты с мусором.

Неожиданное появление Стоуна работало на него. Кто бы ни были его противники — полиция, разведуправление или горстка фанатиков — они и предположить не могли, что Чарли вернется в Бостон. Такое могло прийти в голову разве что сумасшедшему. Но сколь тщательно велось наблюдение, сколь сильна была их разведка? Они могли быть везде и нигде.

Перед зданием почты стояли три машины: полицейская машина, старый «додж» и достаточно новый «крайслер». Стоя за своей тележкой, Стоун следил за ними. Шоферы всех трех машин кого-то ожидали. Через несколько минут уехал «додж». Водитель «крайслера» явно был занят изучением карты.

Это был рискованный шаг, но отныне все стало рискованным. Вряд ли полицейские устроили у почты засаду — ведь никто не знал о том, что у него здесь снят абонементный ящик. Открыть его можно было только ключом, который лежал у Стоуна в кармане.

На ступеньках почты сидели еще двое бродяг, наблюдая за тем, как Стоун подкатывает свою тележку. Как поступить дальше? Не бросать же тележку, в которой хранится все твое имущество!

Стоун стал втаскивать тележку наверх по ступенькам и наконец прокатил ее в дверь. Ничего не случилось, его никто не преследовал. Он был цел и невредим.

Абонементный ящик находился слева, у дальней стены. Не странно ли, что у человека с тележкой из супермаркета есть свой абонементный ящик? Однако никто не обратил на это внимания.

В ящике лежал счет из супермаркета и желтый клочок бумаги, уведомлявший, что на имя г-на Роберта Джила пришло заказное письмо, которое тот может получить в соответствующем окошке.

Стоун направился через вестибюль к очереди перед окошком — медленно, как он научился ходить, пока добирался из Согуса. Женщина из очереди, по виду городская служащая, пришедшая на почту в обеденный перерыв, уставилась на Стоуна.

«Бостон Глоуб». Фотография Стоуна вот уже несколько дней подряд красовалась в «Глоуб» и, конечно, в «Геральд» — стандартном чтиве обывателей. Узнала ли его эта женщина? Стоун опустил глаза. Женщина отвернулась и смерила негодующим взглядом двигающегося, как сонная муха, служащего в окошке. Люди никогда не предполагают, что могут увидеть убийцу своими собственными глазами. В супермаркете в очереди у кассы, где обслуживают покупателей с парой предметов, мог бы стоять Чарльз Мэнсон, и на него никто не обратил бы внимания, разве что у него в тележке было бы более дюжины предметов.

Наконец подошла очередь Стоуна. Он молча протянул клерку желтое извещение.

Тот взглянул на Стоуна с явным недоумением. «У вас есть какое-нибудь удостоверение?»

Удостоверение!

Ах да, водительские права! Стоун вспомнил, что у него в бумажнике лежат водительские права Роберта Джила. Он достал их и протянул в окошко.

Клерк посмотрел на права, перевел взгляд на Стоуна. «Это не вы». Действительно, фотография не имела с ним ничего общего.

Стоун грустно посмотрел на клерка. «Я отпустил бороду», — проворчал он в ответ.

Клерк взглянул на Стоуна еще раз и пожал плечами. Через две минуты Стоун держал в руках новехонький паспорт на имя Роберта Джила.

Катить тележку вниз по ступенькам было легче, чем наверх, и Стоун выкатил ее на Массачусетское авеню. Следующая остановка — банк. Но в двух кварталах отсюда находился полицейский участок, и вся эта местность была просто утыкана патрульными машинами, в каждой из которых несомненно мог сидеть особо зоркий полицейский. Стоун свернул налево и покатил тележку вверх по крутому подъему.

Спустя пятнадцать минут он был на Гарвард-сквер перед банком Адамс Траст. У его отца был сейф в этом банке, а Чарли на банковской терминологии был его «соарендатором»: в банке хранился образец его подписи, а у Стоуна был ключ от сейфа. Соарендатор имеет «право наследования», а значит, все содержимое сейфа отца теперь принадлежало ему.

Стоун всегда носил ключ в бумажнике. В сейфе были наличные, и они нужны были Стоуну.

Однако идти в банк было опасно. Бродяга безусловно привлечет внимание, а особенно в банке, обслуживающем самых богатых граждан Кэмбриджа.

Подходя ко входу в банк со своей тележкой для покупок, Стоун заметил на себе взгляд полицейского.

— Эй, — окликнул тот, — ты что тут делаешь?

Стоун опустил глаза и продолжал идти.