Но ему очень не нравились его американские коллеги, этот «Санктум». Они были слишком нерешительны в своем стремлении ввести своего человека в самый центр политической жизни в СССР.

Будучи резидентом, он управлял сетью нелегальных агентов, разбросанных про всей стране. Работа этих людей курировалась 8-м управлением КГБ, группой С, ответственной за организацию политических убийств и саботажей. Эти люди прошли очень серьезную подготовку в подмосковных центрах, получили подложные паспорта и были переброшены в США. Здесь они занимались какой-нибудь скромной работой и время от времени встречались со связными из Москвы. Эти люди обходились управлению очень дорого, и использовать их приходилось очень осторожно. Зачастую под прикрытием деловых поездок они выполняли задания на Среднем Западе.

Некоторые из них работали сегодня не на КГБ, а на «секретариат». А это означало, что в случае необходимости они могли совершить и самое страшное. Убийство.

Во всем мире считается, что ни советские, ни американские агенты уже не прибегают к таким мерам. Собственно говоря, делается все возможное для того, чтобы избежать подобных акций. Ведь все боятся разоблачений, которые могут привести к серьезным политическим последствиям.

И все же убийства по политическим мотивам продолжаются. И с советской, и с американской стороны. Когда возможно, эту работу поручают доверенным лицам: служащим Кубинской службы безопасности или американским уголовникам. Но «секретариат», однако, не мог посвящать в свои дела посторонних. Ведь это была структура, существование которой тщательно скрывалось и от Вашингтона, и от Москвы, и от КГБ.

В половине девятого в дверь кабинета постучали. Пришел помощник Маларека по связям с общественностью, одновременно выполняющий обязанности ответственного за политическую разведку. Это был невысокий лысеющий человек с седыми усами. Звали его Семен Сергеев. Он был моложе Маларека на несколько лет, но всегда был как-то напуган и казался гораздо старше. Он тоже был членом «секретариата».

Сергеев был очень серьезен.

— Об Армитидже уже позаботились, — сообщил он, усаживаясь на стул.

— Все было сделано чисто?

Сергеев рассказал все подробнее, Маларек довольно улыбнулся хитроумию и ловкости операции.

Незадолго до этого Малареку стало известно, что заместитель госсекретаря Армитидж сделал запрос на одно секретное досье. Маларек быстро распорядился, и проблема была устранена с проворностью, которой он и не ожидал от своего агента.

Он немного помолчал, задумчиво поглаживая лацканы своего отличного американского твидового костюма.

— Какое именно досье запрашивал Армитидж? — наконец спросил он Сергеева.

— Досье агента ФБР в отставке Уоррена Пога.

Маларек удивленно поднял брови. Он узнал это имя, ведь он знал практически обо всех, кто хоть как-то был замешан в это дело.

— Возможно, наш объект попытается встретиться с этим человеком.

Сергеев ответил:

— «Санктум» не считает это обязательным, но возможности такой не исключает. Сегодня же там поставят наблюдателей.

— Наблюдателей будет недостаточно. Если этот человек каким-то образом встретится со Стоуном, его придется немедленно убрать. Даже если он уже с ним говорил. Но чтобы все было чисто. Ничто не должно указывать на нас.

Сергеев мерно кивал.

— Да, все будет сделано.

— И Стоун… — рассеянно продолжил Маларек, но не закончил и замолчал. Сергеев и так отлично знал, что многолетняя работа влиятельнейших людей двух супердержав не должна быть сведена к нулю одним-единственным отчаявшимся человеком, о месте нахождения которого на данный момент не было известно ровным счетом ничего.

Стефан Крамер собирался взорвать свою последнюю бомбу. Материалов, полученных им от Федорова, осталось на один раз. Сегодня у Стефана был свободный вечер, — как водитель «скорой помощи», он обычно работал по вечерам, — и они с Яковом сидели в убогой комнате в коммунальной квартире, собирая самую элементарную бомбу: несколько кусков динамита, подсоединенные к капсюлю-взрывателю. Фактически работал один Стефан, а Яков просто сидел рядом на софе.

Комната была очень простая и бедная: софа на старом синем половике, покрытая вытертым красным покрывалом стол, пара стульев. Стены были выкрашены в блеклый болотный цвет.

— Стефан, — вдруг сказал Яков, — мы делаем ошибку.

— Почему?

— С каждой бомбой возможность того, что нас схватят, возрастает колоссально. Милиция и так нас наверняка уже ищет.

— Если я буду так же осторожен…

— Нет, Стефан. Мы оба устали. А власти никак не реагируют. Никак. Абсолютно. Абрам все еще в психушке.

— Наберись терпения. Это же все не сразу делается.

Яков пожал плечами.

— Слушай, ты должен переехать с этой квартиры. Постарайся подыскать что-нибудь получше. У нас есть лишняя комната, ты же знаешь. Ты бы мог опять переехать к нам…

— Политбюро медленно соображает, — продолжил Стефан. — Они же должны иметь время переругаться между собой. И надо послать им еще одно письмо. Но я думаю, что мы не должны угрожать им выходом на улицу со своими требованиями. Мне кажется, что в этом случае возможность освобождения Абрама только снижается. Пусть все будет в секрете, вот тогда правительство будет бояться огласки.

— Не знаю… — проговорил Яков.

— Отличная получилась бомба, — заявил Стефан, показывая отцу только что сделанный механизм.

Но Яков покачал головой и сказал:

— У меня очень плохие предчувствия.

В тот же день, ближе к вечеру, одетый в рабочий синий комбинезон, позаимствованный им у соседа, Стефан пересек площадь Свердлова и подошел к боковому входу огромного здания с портиком — Большого театра. Входов было много, днем они не охранялись. Стефан вошел в один из них. В синем комбинезоне и простом сером пальто он был похож на курьера и никого не заинтересовал. В руках он нес картонную коробку с пачкой бумаг, которые могли показаться новыми программками. На самом же деле это были бракованные бланки, которые он только что подобрал у одной из урн.

— Мне нужны актерские уборные, — грубовато обратился он к проходившему мимо него по коридору человеку. — Можете показать, где это?

Тот рассказал, и очень скоро Стефан нашел холл, из которого множество дверей вели в гримерные. Вокруг никого не было видно, и Крамер начал одну за другой открывать эти двери. Если бы его кто-нибудь засек за этим делом, он бы сказал, что ему надо отдать коробку администратору, которого он никак не может найти. Вторая же дверь была незаперта, в комнате никого не было. Стефан быстро обыскал гримерную, и очень скоро его сердце екнуло: он обнаружил то, что искал. На маленьком столике лежал служебный пропуск одной из балерин: маленькая красная книжечка с золотым гербом. Крамер быстро засунул ее в карман, схватил свою коробку с бланками и вышел в холл. Мимо, не обратив на него ни малейшего внимания, прошли две балерины в пачках и пуантах. Часть операции прошла успешно, и это было неудивительно. Артисты в гримерных не слишком аккуратны со своими документами.

В тот же вечер Стефан пришел к Большому театру опять.

Бомба, принесенная им, была не очень мощная, но в огромном театре она, конечно, наделает много шуму. Она была маленькая, всего два сантиметра на восемь, поэтому Крамер без труда спрятал ее в большом букете, завернутом в целлофан.

Конечно, при детальном рассмотрении ее было бы совсем не сложно обнаружить, но Стефан рассчитал все так, что времени для этого ни у кого не будет. Ему поможет служебный пропуск: он будет действовать как служащий театра, которому поручили вручить букет какому-нибудь важному чиновнику. Скажем, презент от директора театра.

По вечерам Большой театр сказочно освещен, его портик сияет янтарными огнями. Над главным входом с восемью колоннами установлена прекрасная статуя Аполлона в колеснице. Войдя в здание, зритель попадает в роскошный зал, отделанный золотом и бархатом, рассчитанный на три тысячи мест.