Шарлотта была изумлена.

— Что ты тут делаешь? — хрипло спросила она. Лицо ее было сердитым. — Что с тобой случилось?

— Мне нужна твоя помощь, Шарлотта.

— Черт тебя побери. Черт тебя побери… Что ты натворил? Бога ради, что ты натворил?

Стоун попытался взять ее за руку, но она сердито вырвалась.

— А у тебя тут здорово, — вежливо похвалил Чарли, оглядев ее гостиную. Комната была обставлена в простом и элегантном вкусе Шарлотты: просторная и аккуратная, с бледно-розовой кушеткой и креслами, покрытыми восточными ковриками в коричнево-желтых тонах. — Похоже на то место, где мы проводили медовый месяц. Ты только забыла о биде в форме сердца.

Шарлотта не рассмеялась в ответ на его шутку. Она посмотрела на него несчастными глазами.

— Почему ты тогда повесила трубку? — спросил он.

— Боже мой! Мы не можем говорить здесь, — она указала на потолок. Чарли смотрел на нее, вдыхал ее аромат, любовался осанкой.

Он в который раз за последнее время удивился, как это ему удалось жениться на такой женщине. И тут же почувствовал вину за то, что когда-то смог причинить ей боль.

— А где мы можем поговорить?

— Пойдем прогуляемся, — холодно предложила она.

Шарлотта надела пальто. Они вышли на улицу и, пройдя мимо вахтера, кивнувшего ей без улыбки и внимательно посмотревшего на Чарли, пошли вдоль по тротуару.

Она шла быстрым шагом. В определенном смысле это был ее город, и Стоун почувствовал это немедленно, глядя, как уверенно и почти не задумываясь жена ведет его по улицам. Она изменилась за то время, пока они не виделись: обрела какое-то внутреннее спокойствие и уверенность в себе, которыми никогда не отличалась. Он подумал, не вычеркнула ли она его из своей жизни. И не слишком ли поздно они встретились?

На улице было холодно. То там, то тут лежали бесформенные кучи грязного снега, оставшиеся после недавнего снегопада, подтаявшие и вновь подморозившиеся. Многие дома были украшены длинными лозунгами, провозглашающими, что до празднования Великой Октябрьской революции осталось уже два дня.

— У тебя, наверное, дел по горло, — сказал Чарли. — Я имею в виду приближающуюся встречу на высшем уровне.

Шарлотта явно обрадовалась, что можно поговорить просто об ее работе: это была безопасная, нейтральная тема. И все же она была явно напряжена. Что это было? Обида? Или что-то другое?

— Президент и его люди прибывают завтра, — ответила она. — Не думаю, что будет очень уж много работы. Мы будем снимать его прибытие в аэропорт. Я буду делать репортаж. Не намечено ни частых пресс-конференций, ни брифингов. А послезавтра будет главный день. Мы будем снимать президента, стоящего на Мавзолее Ленина рядом с Горбачевым. О, это будет фото века.

Глядя на нее, Чарли вдруг почувствовал прилив нежности и положил руку ей на плечо. Она напряглась.

— Шарлотта, почему ты тогда повесила трубку?

— Слушай, Чарли, они прослушивают телефоны корреспондентов.

— Ты беспокоилась обо мне…

Она передернула плечами.

— Меньше всего на свете.

Он рассказал ей почти все, что с ним произошло, начиная с убийства Сола и заканчивая неистовой погоней в Париже. Шарлотта прервала его только однажды для того, чтобы рассказать о Соне.

Стоун потрясенно смотрел на нее.

— Итак, она жива, — он, улыбаясь, качал головой в восхищении от того, что его надежда оправдалась.

— Да, и теперь я знаю, что́ она скрывала, — ответила Шарлотта.

В ней боролись любовь и злость. Чарли имел на нее права, он знал ее лучше, чем кто-либо в этом мире… и все же он был невероятно далеким и чужим. За эти несколько недель он сильно изменился, стал каким-то измотанным, напуганным, осторожным и настороженным.

Чарли рассказал Шарлотте о старом советском шпионе Дунаеве, живущем в Париже, о его рассказе про Катыньский расстрел и сеть старообрядцев. Стоун был очень измучен, но рассказ получился связный и исчерпывающий.

Они шли по пустынному берегу Москвы-реки. Он говорил минут двадцать, прерываемый лишь короткими вопросами Шарлотты.

Она взяла его за руку и быстро сжала ее. Он ответил на ее пожатие с твердостью и энергией, которые придали ей силы и уверенности. Где-то внутри она ощутила прилив тепла и нежности. Она вдруг вспомнила, что так бывало с ней тогда, когда она хотела его. И окончательно смутилась.

Шарлотта повернулась к нему лицом.

— Ты знаешь, а ведь сначала я тебе не поверила.

— Понимаю. Это действительно может показаться безумием.

Они пошли по направлению к гостинице «Украина», готической громадине постройки времен Сталина.

— Да, это правда. Сначала твой отец. А потом, вчера утром, я прочитала информацию в «Ассошиэйтед пресс». — Шарлотта с минуту помолчала, не зная, как быть, затем тихо произнесла: — Чарли, Паула Сингер мертва…

Стоун стоял, оперевшись на низкий бетонный парапет. В первую секунду Шарлотте показалось, что он не расслышал или не понял ее слов. Но он медленно опустился на корточки и спрятал лицо в ладонях.

— Нет, — глухо простонал он. — Не может быть… Я же был чертовски осторожен… Я был… Она, должно быть, что-то сделала…

И Шарлотта, больше не в силах вынести этого, опустилась на землю рядом с ним и обняла его.

Сквозь какую-то дымку он смотрел, как Шарлотта пересекла улицу и вошла в телефонную будку.

В его горле стоял ком. Он так любит ее… Несколько минут назад Шарлотта рассказала ему все, что удалось узнать Пауле незадолго до смерти.

Информация была невероятно ценна. Теперь все происходящее приобретало смысл.

Тот, кто напал на него в Чикаго, был связан с организацией, выполняющей вместо ЦРУ запрещенную грязную работу. Неужели за ним охотятся свои же? Но, судя по всему, так оно и было.

А затем Шарлотта рассказала ему то, что она узнала через одного своего знакомого из КГБ. Оказывается, за последними взрывами в Москве стояло ЦРУ.

Еще одна новость… Но теперь ей нужно было опять связаться с Сергеем. Возможно, ему удалось еще что-нибудь узнать об этом деле.

Она должна немедленно позвонить ему. Это было очень рискованно — звонить прямо ему так поздно вечером. Но она будет очень-очень осторожна. Иного выбора у нее не было.

Чарли видел, как Шарлотта набрала другой номер. Разговаривая, она яростно жестикулировала, явно выведенная из себя. Наконец она раздраженно повесила трубку и позвала его.

— Чарли! — Она бежала к нему навстречу через улицу. Голос был очень встревоженный. — О Боже, Чарли!..

— Что случилось?

— Он мертв.

— Кто?

— Сергей. О Боже… Ну, тот человек из КГБ. Я позвонила по его личному рабочему телефону, он часто засиживается на работе допоздна. Обычно мы обмениваемся парой слов. Это совершенно безопасно. Но сейчас трубку взял кто-то другой. Поэтому я сделала то, чего никогда не делала раньше: позвонила ему домой. Ответила его жена. Чтобы оправдать свой акцент, я сказала, что звонит его коллега из Латвии. И она сообщила мне, что он мертв. Убит во время взрыва в лаборатории.

— Когда это случилось?

— Я не знаю. — Шарлотта заплакала. — Должно быть, совсем недавно. Но когда я сказала ей, что хочу прийти на похороны, — я просто не знала, что еще можно сказать, — то она ответила, что тело уже кремировано без ее ведома. Он просто ушел на работу, а на следующий день ей принесли урну с пеплом.

— Его убили, — потерянно произнес Стоун.

Шарлотта вдруг обняла его и прижала к себе. Он почувствовал, как ее горячие слезы потекли по его шее, он слышал ее тяжелое дыхание.

— Они убили его, — плача, проговорила она. — Они убили его так же, как и Паулу.

Они постояли, обнявшись, несколько минут. Наконец он сказал:

— Я не хочу, чтобы ты вмешивалась во все это.

— А разве у меня есть выбор?

— Да. Да, у тебя есть выбор. Это все касается только меня. Я и должен бороться. Мне, конечно, помогли бы твои связи здесь, твой ум. Но я и сам не знаю, как бы я поступил на твоем месте.