Вдруг с обочины, прямо перед мотоциклом, выскочила вторая полицейская машина, видимо вызванная первой по рации.

Стоун нажал на акселератор и резко повернул направо, на мост Менял. Слава Богу, за ним проехали несколько автомобилей. Чарли услышал скрежет тормозов, затем грохот и, повернув голову, увидел, что одна из полицейских машин столкнулась с «вольво».

Но он не оторвался от них. Один самый ловкий полицейский на мотоцикле догонял его.

Чарли пересек улицу и въехал на узенькую улочку Архиве, идущую круто вверх, и быстро промчал квартал. Его преследователя не было видно. Пока, во всяком случае. Затем он резко свернул направо, к пивной «Комета» на улице Варери. Там, на правой стороне, увидел большую вертикальную надпись «Гараж». Чарли въехал в него, заглушил мотор и поставил мотоцикл у стены.

У двери стояла будка, в которой сидел сторож, полный мужчина средних лет в рабочем комбинезоне.

Нельзя было терять ни секунды. Стоун вытащил из бумажника две стофранковые банкноты и помахал ими перед сторожем.

— Вывезите меня отсюда, — сказал он по-французски, — и получите еще столько же.

В багажнике машины было грязно, воняло навозом, все было покрыто чем-то склизким. Сначала сторож ворчал, но когда Чарли добавил еще двести франков, он сдался. Стоун назвал ему адрес, мужчина открыл багажник старенького «рено» и указал. Чарли влез туда. Сторож закрыл за ним крышку. Сгорбившись в темноте, Стоун услышал, что мотор завелся. Они поехали.

Но сирены!..

Вой полицейских сирен раздался совсем рядом, он был слышен даже сквозь рев старого мотора. Должно быть, они были в нескольких футах от него. Чарли услышал, что «рено» остановился.

Послышались голоса.

Ожидание показалось вечностью. Неужели полицейские остановили машину, поняв, что в ней спрятался он?

С огромным облегчением Стоун услышал, что машина опять завелась и поехала, подпрыгивая на неровном асфальте.

Несколько минут спустя они остановились. Затем в паре дюймов от уха Чарли услышал легкий стук. Стучали по багажнику.

— Если хотите выйти, — донесся до него хриплый голос сторожа, — гоните еще пятьсот франков.

— Хорошо, — согласился Стоун. — Считайте, что они уже у вас. Только выпустите меня отсюда, пока я еще не сдох.

Багажник распахнулся, и Чарли увидел, что машина стоит в каком-то внутреннем дворе. Он хотел выскочить и бежать, но сторож остановил его, схватив за руку.

— О Боже! — воскликнул Стоун, вытащил бумажник и достал пятьсот франков. «Слава Богу, что я обменял столько денег», — подумал он. Подав банкноты своему спасителю, Стоун выскочил на землю. Сторож сразу выехал со двора, а Чарли нашел нужный подъезд и поднялся на третий этаж. Направо от лестницы, в глубине темного коридора, была квартира, которую он искал.

Стоун позвонил. Никакой реакции.

— Черт побери, — вслух выругался он.

Было уже за полночь. Неужели никого нет дома? Чарли еще раз сверился с бумажкой. Нет, все правильно: улица Малера, 15. Адрес верен. И квартира та, что надо. А что, если?..

Он опять нажал на кнопку звонка. И несколько секунд не убирал палец.

Дверь распахнулась. Перед ним в синем домашнем халате стояла проститутка, подруга Дунаева. Чарли с удивлением увидел, что она даже ночью, в постели, носила макияж.

— Привет, — поздоровался Стоун.

Было уже за полночь, но Шарлотта Харпер была еще в корпункте, стараясь найти крупицы существенного в длинном интервью с нудным советским чиновником по случаю предстоящей встречи на высшем уровне в период грандиозных перемен.

Вдруг зазвонил телефон.

В корпункт очень редко звонили в такое позднее время. Шарлотта вздрогнула и, подняв трубку, сразу поняла, что звонят издалека. Она быстро подсчитала, что в Нью-Йорке сейчас четыре часа дня.

— Шарлотта?

Хрипловатый женский голос сразу показался ей знакомым.

— Да. А кто говорит?

— Боже мой, Шарлотта! Не могу поверить, что ты в такое время все еще на работе. У вас там, наверное, уже полночь?

Иногда можно не слышать голоса старых друзей много лет, но узнать их сразу. Или почти сразу.

— Паула, ты?

— Ага. Я и не надеялась тебя застать. Прямо поверить не могу.

— Как твои дела? Я тоже не могу поверить. Столько лет прошло.

— Слушай, Шарлотта, не знаю, с чего и начать. Это все очень сложно. И жутко.

— Что случилось?

— Это касается… Я думаю, ты поймешь, что я имею в виду, если я скажу, что это касается одного твоего очень хорошего друга.

— Послушай, что…

Неужели она говорит о Чарли? Но что, черт побери, может быть известно о нем Пауле?

— Слушай, это долгая история. Но я не могу связаться с… с этим твоим другом. Думаю, он может позвонить тебе. В таком случае ты бы могла передать ему кое-что от меня.

— Паула, мне кажется…

«Мне кажется, тебе не стоит говорить все это по телефону!» — хотелось крикнуть ей. Шарлотта бешено соображала, не зная, что предпринять: выслушать Паулу или остановить?

— Можешь передать кое-что, если он позвонит? Может, запишешь?

— Конечно…

На другом конце провода в такой же растерянности была Паула. Насколько откровенной она может быть по телефону?

— Пиши… что я напала на след.

— …на след.

Как бы не сказать лишнего. Но как же сообщить, что она узнала, что телефонный номер с карточки, которую ей дал Стоун, принадлежит вашингтонской организации «Американский флаг».

— Передай ему… Боже, Шарлотта, я действительно боюсь за него.

— Паула, прошу тебя, обдумывай каждое слово, — прошептала Шарлотта.

— Слушай, Шарлотта, передай ему, что парень, нападавший на него, был связан с одной вашингтонской организацией, которая… Понимаешь, я проверила счета, их счета. И оказалось, что эта организация — прикрытие деятельности американской разведки на территории США.

«Господи, — подумала Паула, — понятно ли я говорю? Поймет ли Чарли? Не слишком ли я много сказала?»

Шарлотта чуть не задохнулась от ужаса.

— Паула, я сейчас вешаю трубку. Если он позвонит, я все ему передам. Но больше говорить нам нельзя. Извини.

Положив трубку, Шарлотта долго сидела, уставясь на пустой монитор компьютера, ощущая ужас, сковавший ее руки и ноги, и прислушивалась к тихим звукам опустевшего на ночь корпункта.

Черный ЗИЛ Андрея Павличенко въехал в главные ворота здания КГБ на площади Дзержинского, на Лубянке. Ворота открыли два солдата, одетые в серо-голубые мундиры. Еще один охранник заглянул в машину, удостоверился, что пассажир — действительно председатель КГБ, и отдал честь.

Работа, ради которой он приехал сюда вечером, должна быть сделана не в его кабинете на третьем этаже, а в другом, секретном помещении здания, расположенном в самом отдаленном углу.

Дело в том, что эксперт, который в последнее время нес личную ответственность за расследование нашумевших террористических актов в Москве, попросил срочной аудиенции с Павличенко. Он явно обнаружил что-то чрезвычайно важное.

У бокового входа председателя встретил его единомышленник. Он, кивнув в знак приветствия, не говоря ни слова, повел Павличенко к недавно установленному немецкому лифту, расположенному в нескольких сотнях метров от входной двери. Перед лифтом стоял охранник.

И только когда металлические двери сомкнулись, помощник произнес:

— Он говорит, что это очень серьезно.

Павличенко кивнул и прислонился спиной к стене лифта. Начало сказываться напряжение последних дней.

Они спустились на несколько этажей и вышли в коридор с бетонными стенами, выкрашенными белой краской. Окон не было. Пол был выложен белым камнем. Помощник пошел впереди, указывая дорогу, и открыл дверь.

Комната была почти пустая, только у одной стены стоял крытый медью бар, а у другой — белый металлический стол с четырьмя стульями, очень удобными с виду. На одном из них уже сидел судебный эксперт Сергей Абрамов. Он выглядел очень обеспокоенным. Павличенко заметил, что дешевый костюм его визитера ему явно мал: руки торчали из рукавов, брюки были коротки.