Стоун вынул из своего багажа маленькую сумку и положил ее в камеру хранения. В сумке лежал пистолет, и хотя Стоуну очень не хотелось с ним расставаться, не было никакой возможности пронести его через детектор. Какие-то виды пистолетов можно было бы пронести, но не этот. А потом Стоун всегда мог найти пистолет, если это понадобится.

Расплачиваясь за билет, оформленный на вымышленное имя, Стоун подумал, что оружие понадобится ему очень скоро.

Шарлотта лежала в горячущей ванне. Поднимающийся от воды пар пряно пах эвкалиптом. Она положила в ванну немного минеральной соли, которая должна была воссоздавать эффект горячих источников европейских курортов минеральных вод: ослаблять мускульное напряжение, снижать усталость. В конце концов голова ее действительно прояснилась.

Бывают ситуации, когда понимаешь, что жить одной — действительно роскошно. И эта была именно такова. Купание в ванной в два часа ночи едва ли возможно, если живешь с кем-то. Уж во всяком случае вот такое, с включенной музыкой. Магнитофон в ванной играл успокаивающую сонату для гобоя Баха.

Она подолгу засиживалась на работе, ведь московское время отстает от нью-йоркского на восемь часов. Шарлотта страшно устала от напыщенных и чаще всего совершенно бессодержательных репортажей о том, как Москва готовится к встрече на высшем уровне, которых от нее требовали из Штатов. Это стало особенно раздражать сейчас, когда волна терроризма захлестнула город.

На этот раз бомба взорвалась на одной из станций метро. Это событие было важным само по себе, ведь терроризм — очень редкое явление в Москве. А в подобной ситуации, когда это произошло после убийства Борисова, дело становилось еще важнее.

Неужели это и в самом деле означало усиление оппозиции Горбачеву в советском правительстве? Убийство Борисова, пожалуй, да. Но бомба в метро? Тут что-то не сходится. Погружаясь в воду, Шарлотта старалась расслабиться, но мозг ее напряженно работал. В конце концов ее осенило.

Она вылезла из ванной, вытерлась и обернулась толстым махровым халатом пурпурного цвета.

Двадцать минут спустя она уже отпирала дверь офиса Эй-Би-Си, расположенного в том же доме, в котором была ее квартира.

Была половина третьего утра, в офисе было темно и пусто. Это было очень хорошо: Шарлотта хотела все хорошенько обдумать в одиночестве. Она включила свет, взглянула на работающий телетайп и села за свой стол. С тихим гулом горели флюоресцентные лампы. Качаясь на стуле и рассматривая потолок, она думала. В этот момент, как и всегда, сидя в таком положении, она подумала о том, где же установлены в этом помещении «жучки». Всем было известно, что корреспондентские офисы и квартиры прослушиваются. Она вспомнила одну историю. В ней говорилось о том, как корреспондент «Нью-Йорк таймс», сидя в полном одиночестве в своем офисе в новогоднюю ночь, вслух подумал, что, интересно, в такую ночь делают кагебисты. Спустя несколько секунд зазвонил телефон и, подняв трубку, парень услышал хлопок вылетающей пробки из-под шампанского.

Шарлотта встала, подошла к справочной библиотеке и нашла те материалы, которые она сама собирала еще в Америке перед отъездом в СССР.

Через несколько минут она обнаружила то, что искала.

В папке под названием «Терроризм в СССР» она увидела информацию об убийстве несколько десятилетий назад человека, который тогда занимал тот же пост, что и Борисов. Его фамилия была Миронов, он погиб при странных обстоятельствах во время авиакатастрофы. Тогда у власти был Хрущев. Он был назначен на должность именно Генсеком и имел серьезных врагов в КГБ.

Так что вполне возможно, что редактор был прав: может, и действительно в Кремле затевается какая-то важная интрига.

Затем Шарлотта обнаружила еще одну статью. Она была посвящена волне терроризма в Москве в 1977 году. 8 января 1977 года был произведен взрыв в московском метро. В результате было убито семь человек и ранено сорок четыре. За это преступление были арестованы трое армян-диссидентов. Позже их казнили, хотя их виновность в этом деле доказана не была. Многие политические комментаторы в то время высказывали мнение, что все это было подстроено советским правительством с целью дискредитировать диссидентское движение в стране. Возможно, что-то подобное происходит и сейчас? Особенно в такой ситуации, когда беспорядки вспыхивают практически во всех республиках Советского Союза.

Кто знает?..

Был кое-кто, кто мог бы подкинуть информацию. У Шарлотты был источник, и очень важный. Она его ценила, ведь он работал в КГБ. Шарлотта знала его только по имени — Сергей. Он тайно ненавидел организацию, на которую работал.

Это будет нелегко, но связаться с ним она все же сможет. Это займет у нее не один день. Но, возможно, ему что-нибудь известно, или он может подкинуть какую-нибудь ценную идею, или посоветует, где искать.

А тем временем у нее появилась, однако, еще одна проблема: как сделать репортаж о последних событиях? Как можно скрыть такое? Ни один советский чиновник не желал говорить об этом перед камерой. Было очевидно, что они еще не определили свою тактику в отношении средств массовой информации. Ходили слухи, что подобное не могло бы происходить, если бы не был серьезно болен председатель КГБ Андрей Павличенко. Шарлотта подумала, что в будущем она непременно постарается разыскать личного врача Павличенко и узнать о здоровье шефа КГБ из первых рук.

Утром того же дня Шарлотта, ее оператор Рэнди и продюсер Джил Хауи выехали на служебном «вольво» на любимую натуру Шарлотты: на набережную Москвы-реки прямо напротив Кремля.

Редкие снежинки падали в лицо и на пальто. Шарлотта прорепетировала свой репортаж, пометив в бумажке те места, которые она намеревалась произнести с наибольшей эмфазой. После этого была включена камера.

— Наконец-то советское информационное агентство ТАСС признало, что город потрясен волной терроризма, — сказала Шарлотта. — До сих пор советское правительство стремилось умалить значение происходящего, назвав взрыв в московском метрополитене «работой банды хулиганов и сумасшедших». В этой стране больше всего боятся нарушения общественного порядка, особенно сейчас, накануне встречи на высшем уровне. Один здешний чиновник заявил мне: «Да, в Советском Союзе не все гладко, но мы не поражены чумой терроризма, политических убийств и просто убийств, как Запад». Что ж, время покажет, насколько он прав. — Она сделала небольшую паузу и добавила:

— Шарлотта Харпер, корреспондент «Эй-Би-Си ньюс» в Москве.

«Ну вот, — подумала она на обратном пути, переезжая через Москву-реку, — еще один ничего не значащий репортаж».

«Ну, ладно, дайте только время», — пригрозила она про себя невидимым противникам.

Вечером следующего дня Шарлотта позвонила по данному ей бабушкой телефону. Она пыталась дозвониться уже несколько дней, но до сих пор безрезультатно. Там никто не брал трубку.

На этот раз ответил женский голос.

— Пригласите, пожалуйста, Соню Кунецкую, — попросила Шарлотта. Ее русский был беглый, но полностью скрыть свой акцент она не могла. А ей надо было сделать все, чтобы не испугать женщину.

После долгой паузы она услышала:

— Я вас слушаю.

— У меня для вас записка от вашего друга.

— От друга? — женщина была встревожена. — Какого друга?

— Я не могу сказать это по телефону.

— А кто говорит?

— Это очень важно, — сказала Шарлотта. Важно было не сболтнуть ничего лишнего. — Я только завезу записку. Но если вы заняты…

— Я… нет… А кто вы такая?

— Я прошу вас. Это не займет много вашего времени.

Воцарилась очередная долгая пауза, затем женщина ответила:

— Ну ладно, приезжайте.

И она, все еще колеблясь, дала Шарлотте свой адрес и рассказала, как доехать.

Оказалось, что Соня Кунецкая живет в другом конце Москвы, в одном из северных районов города, почти на конечной станции метро. Шарлотта не захотела ехать на своей машине. Автомобиль с номерами западного корреспондента был своеобразным магнитом для КГБ. Метро было переполнено. Она сошла на станции перед ВДНХ. Выйдя на улицу, Шарлотта увидела вдалеке неясно вырисовывающийся огромный обелиск и подумала, что он похож на самый большой фаллос в мире. Она находилась недалеко от бывшего дворянского поместья Останкино, в котором теперь был расположен телерадиоцентр. Территория вокруг станции метро была застроена редко.