Наряду с авиацией большую роль в первоначальном успехе наступавших сыграли диверсионные группы и десанты. Они захватывали мосты, уничтожали линии электропередачи, железнодорожные развязки, нарушая снабжение Красной Армии и сея панику среди ее бойцов.
С началом войны советские военные округа на западной границе были преобразованы во фронты: Северо-Западный (генерал Ф. И. Кузнецов), Западный (генерал Д. Г. Павлов), Юго-Западный (генерал М. П. Кирпонос). Их схватка с войсками вермахта в начале войны включала в себя три стратегические оборонительные операции: Прибалтийскую (22 июня — 9 июля), Белорусскую (22 июня — 9 июля), Западноукраинскую или Львовско-Черновицкую (22 июня — 6 июля).
Несмотря на стойкость и героизм отдельных пограничных отрядов (Августовский, Брестский, Перемышльский, Рава-Русский, Владимир-Волынский и др.), Красная Армия не смогла, в целом, успешно противостоять силам вторжения. Прежде всего сказалась профессиональная и психологическая неподготовленность к войне. Командование и штабы фронтов многих армий оказались неспособны организовать эффективное управление войсками. Почти полностью отсутствовало взаимодействие пехоты, танков, артиллерии и авиации. Не поддерживалась должная связь и на уровне отдельных подразделений.
Поражению способствовала нехватка некоторых современных средств вооруженной борьбы. Так, недостаточное обеспечение радиосвязью привело к нарушению управления войсками и их взаимодействия, даже на уровне соседних частей. Серьезной проблемой стала слабая механизация советских пехотных соединений. Она не позволяла своевременно выводить части из-под удара, перебрасывать их на другие участки, вовремя подтягивать резервы. Все это способствовало быстрому достижению немцами решительного успеха.
Благодаря глубоким танковым прорывам и ударам авиации немцам удалось уже в первые дни нарушить снабжение и управление, что парализовало возможности эффективного сопротивления. Танки, пикирующие бомбардировщики и выброшенные десанты парашютистов нарушали коммуникации советских войск, создавали беспорядок в тылу, сея там панику и неразбериху. «Огромной силы внезапный удар, стремительное продвижение врага в глубь нашей территории ошеломили многих. Нелегко было избавиться от этого шока», — вспоминал участник тех событий генерал Константин Рокоссовский.
Большая протяженность фронта и незначительное число естественных препятствий давали немцам большие возможности для проведения маневра и просачивания на неприкрытых участках. Успеху вторжения способствовало и то, что господствовавшие в Красной Армии наступательные доктрины не позволили ей должным образом подготовиться к умелой обороне. В частности, это сказалось в недостаточном внимании к строительству оборонительных сооружений в районах дислокации войск. Кроме того, немцы имели больше боеприпасов и могли обеспечить высокую интенсивность огня.
Если говорить о главных слабых сторонах Красной Армии, которые позволили вермахту достигнуть быстрых успехов, то их было несколько. К ним можно отнести отсутствие опыта ведения современной войны, а также низкий уровень боевой выучки и владения техникой. В приграничной полосе не было развитой системы укреплений. У советского командования отсутствовала четкая стратегия ведения оборонительной войны. Большинство войск находилось в неразвернутом состоянии и, как следствие, было неспособно отразить неожиданный удар.
На стороне же германской армии были такие важнейшие в военном деле преимущества, как фактор внезапности, полная боеготовность, богатый опыт современной войны, налаженное взаимодействие родов войск, умение воевать, высокий боевой дух и нацеленность на победу.
Советское командование уже на второй день войны приняло решение о контрударе силами механизированных корпусов. Однако предназначенные для этого силы либо уже оказались втянуты в оборонительные бои, либо находились в 200–400 км от рубежей развертывания. Механизированные корпуса вступали в бой по частям (по мере подхода к фронту), без авиационного прикрытия и должного взаимодействия с пехотой, а также при нарушенной системе снабжения горючим и боеприпасами.
Проведенные в июне контрудары на разных участках фронта (под Гродно, Шауляем, Луцком и др.) привели к серьезным потерям у атакующих (значительное число танков было брошено своими экипажами из-за отсутствия топлива и боеприпасов).
Тем не менее эти контрудары создали для немцев напряженную ситуацию. Наиболее сильное сопротивление немецкие войска встретили на Украине. Здесь находилась самая боеспособная советская группировка, поскольку именно на данном направлении руководство СССР ожидало нанесение главного удара. Подобные расчеты строились на опыте Первой мировой войны, когда немцы в 1918 году бросили главные силы на Украину для эксплуатации ее продовольственных и сырьевых ресурсов. С другой стороны, войска Юго-Западного фронта, которые планировалось использовать для наступательных действий (прежде всего против нефтяных районов Румынии), в наибольшей степени были оснащены моторизованными соединениями. Однако этим соединениям пришлось сыграть в начале войны совсем иную роль.
Уже 23 июня 1941 года в районе Луцка — Дубно — Ровно произошло крупнейшее на тот момент шестидневное танковое сражение. С обеих сторон в нем участвовало свыше 1,5 тыс. танков. Советское командование пыталось фланговыми ударами (с севера и юга) четырех механизированных корпусов (генералы И. И. Карпезо, К. К. Рокоссовский, Д. И. Рябышев, А. В. Фекленко) отрезать и разгромить вырвавшиеся вперед подразделения 1-й танковой группы генерала Э. Клейста (два моторизированных и два армейских корпуса).
В боях, которые происходили по фронту до 200 км и в глубину 150 км, участвовало с обеих сторон до 2,5 тыс. танков. Это было крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны. На 22 июня 1941 года в пяти советских мехкорпусах насчитывалось около 3 тыс. танков (среди них имелись новые танки Т-34 и КВ). Однако непосредственно в боевых действиях участвовало немногим более половины машин (из-за поломок по дороге во время маршей, нехватки горючего, запчастей и т. д.). С немецкой стороны в сражении участвовало около 700 танков.
23–24 июня части 15-го и 22-го мехкорпусов контратаковали из районов Брод и Луцка вторгшиеся на территорию СССР немецкие войска. Эти атаки не имели успеха. Советские мехкорпуса понесли большие потери не только от противотанковой обороны и авиации немцев, но и собственных просчетов. Например, 41-я танковая дивизия (полковник П. П. Павлов), выдвигаясь к северо-западу от Луцка, угодила из-за отсутствия подробных карт в болото, где застряла значительная часть танков.
25 июня части 1-й танковой группы с помощью флангового маневра заняли Луцк. В это время в район битвы выдвигались 9-й, 19-й и 8-й мехкорпуса, которые 26 июня нанесли фланговые контрудары по прорвавшимся на восток частям 1-й танковой группы. Ударами с севера из района Луцка (9-й и 19-й) и юга из района Брод (8-й и 15-й) советское командование пыталось отрезать и разгромить вырвавшиеся вперед немецкие соединения. В этом крупнейшем танковом сражении советским войскам удалось перерезать дорогу Луцк — Ровно, а также занять Дубно (к юго-востоку от Луцка).
Тем не менее Красная Армия, имевшая значительное танковое превосходство, не смогла нанести поражение группе Клейста. Мощного и одновременного удара не получилось. Войска вводились в бой разрозненно, без единого командования, после длительных 200–400-километровых маршей (одни части заканчивали атаку, другие начинали, третьи лишь подходили к месту боя). Рекорд побил 8-й мехкорпус, который из-за противоречивых приказов вышестоящих инстанций неоднократно менял места дислокации и вышел в район сражения, пройдя путь в 500 км (после такой интенсивной эксплуатации свыше 50 % машин вышли из строя по дороге, а оставшиеся испытывали нехватку в горючем). Недостаточное обеспечение радиосвязью препятствовало взаимодействию войск даже на уровне соседних частей. Почти не велась разведка. Танки не имели своевременной поддержки пехоты и тыловых служб обеспечения.
