Хотя внешне все, и даже в более крупных масштабах, напоминало германскую кампанию во Франции, немцы сразу прочувствовали принципиальную разницу. Вот что записал в своем дневнике капитан 18-й танковой дивизии: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив — здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было». Об этом свидетельствует и начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер, который 29 июня отметил в своем дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека…».

О доблести и самоотверженности советских воинов в тех боях ярко свидетельствует, например, подвиг капитана Н. Ф. Гастелло, направившего свой подбитый и объятый пламенем самолет на танковую колонну немцев. За этот подвиг мужественный летчик удостоен звания Героя Советского Союза. На уровне отдельных гарнизонов и подразделений советские воины оказывали немцам ожесточенное и упорное сопротивление. Об этом свидетельствует героизм защитников Брестской крепости, Перемышля, Лиепаи и др.

В результате личный состав и техника немецких войск уже в первые дни войны стали нести серьезные потери. Несмотря на ничтожность по сравнению с убылью Красной Армии, они оказались на порядок выше, чем в предыдущих кампаниях. Например, завоевание господства в воздухе досталось немцам дорогой ценой. За первые две недели войны среднесуточные потери люфтваффе составили 57 самолетов. Таких потерь немцы еще не несли. К примеру, в воздушной «Битве за Англию» — самой интенсивной операции германских ВВС — среднесуточные потери люфтваффе (с августа по октябрь 1940 г.) находились примерно на уровне 19–20 самолетов. Да и победа в шестинедельной кампании Германии против Франции (май — июнь 1940 г.) обошлась вермахту в 138 тыс. убитых и раненых. Здесь же война еще только начиналась.

Иными оказались и масштабы сражений. Проводя операцию на глубину в сотни километров при упорном сопротивлении оборонявшихся, немцы столкнулись с нехваткой пехоты, которая не поспевала за своими танками. Так, на Западном фронте ее основные силы (до 25 дивизий) оказались втянутыми в борьбу с окруженной западнее Минска советской группировкой. Это не дало германской армии возможности закрепить свои глубокие танковые прорывы и добиться в дальнейшем столь же внушительных результатов.

Да и сами бескрайние территории гасили эффект блицкрига, давая Красной Армии некоторый срок, чтобы прийти в себя. «Пыльные, неблагоустроенные дороги быстро выводили из строя машины, портили автоматическое оружие. Особенно сильным был износ моторов. Значительно снизилась мощность танков и тягачей. Пополнение прибывало лишь в ограниченном до минимума количестве. Обмундирование и в особенности обувь пехотинцев износились… Паразиты и мухи вызывали самые разнообразные болезни. Никто не захотел заранее подумать о тех трудностях, с которыми, как показал опыт Карла XII и Наполеона I, могли столкнуться наступающие в этой стране», — отмечал о трудностях наступления германской армии генерал Гудериан.

29 июня вышла Директива партии и правительства СССР, содержавшая программу мобилизации всех сил страны на отпор агрессору. «Война радикально изменила всю ситуацию, наша родина находится под страшной угрозой, и мы должны быстро и решительно перевести всю нашу работу на военные рельсы», — отмечалось в Директиве. Теперь речь пошла о борьбе за выживание. Руководство страны призвало «не оставлять врагу ни единого локомотива, ни грузовика, ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозы должны уводить свой скот… вся имеющая ценность собственность, включая металл, хлеб и горючее, которые не могут быть взяты с собой, должны быть все без исключения уничтожены». Это было первое указание на то, что борьба предстоит длительная и беспощадная. Немцев ждали упорное сопротивление и выжженная земля.

30 июня был создан Государственный комитет обороны (ГКО). В него вошли всего восемь высших руководителей государства, но его функции стояли над всеми законами. Члены ГКО имели право заседать в ставке. Председателем ГКО стал И. В. Сталин. 3 июля он обратился к народу. Вот слова из этого обращения: «Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, захват нашего хлеба и нашей нефти. Он ставит своей целью разрушение национальной культуры и национальной государственности свободных народов Советского Союза, их онемечение, их превращение в рабов… Речь идет, таким образом, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение».

Собственно речь Сталина стала прямым ответом на план «Барбаросса». Она давала ясную характеристику целям захватчиков и намечала основные направления борьбы с агрессором. Сталин предлагал: перестроить экономику на военный лад, обороняться «до последней капли крови», применять тактику выжженной земли, создавать партизанские отряды, безжалостно пресекать панические настроения и дезертирство, обеспечить всенародную помощь фронту, создать антифашистскую коалицию.

Фактически германский блицкриг показал эффективность на расстоянии до 500–600 км. Но на данном пространстве вся вооруженная мощь СССР не была уничтожена. К тому времени в боевые действия начали втягиваться советские войска второго стратегического эшелона.

Подобный поворот событий стал для командования вермахта весьма неприятной неожиданностью, поскольку оно считало, что главная часть работы в приграничных сражениях уже выполнена. Если угрожающие последствия советских потерь в технике руководство вермахта оценило достаточно объективно, то советские мобилизационные возможности были им явно занижены.

На деле оказалось, что основные силы Красной Армии вовсе не разгромлены. Отныне немецкие войска теряют единое операционное пространство и приступают к проведению отдельных самостоятельных операций. Ближайшими из них стали битвы за Киев, Смоленск и Ленинград.

На киевском направлении действовала группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала Г. Рундштедта (св. 1,2 млн чел.). Им противостояли войска Юго-Западного фронта генерала М. П. Кирпоноса (около 700 тыс. чел.). 11 июля немцы прорвали фронт у Житомира и вышли на ближайшие подступы к Киеву. Но в 15–20 км от столицы Украины германские войска были остановлены жесткой обороной защитников города и фланговыми ударами советских частей.

Тогда Рундштедт прекратил фронтальный натиск на Киев и решил надежно обеспечить свой правый фланг. Нанеся удар в южном направлении, 1-я немецкая танковая группа совершила мощный прорыв западнее Умани. Одновременно у Винницы прорвалась 17-я немецкая армия. 2 августа обе эти группировки сомкнули свои клещи южнее Умани, окружив в ее районе основные силы 6-й (генерал И. Н. Музыченко) и 12-й (генерал П. Г. Понеделин) советских армий. Попытки прорвать фронт окружения извне (силами 5-го кавалерийского корпуса) были пресечены господствовавшей в небе германской авиацией, которая буквально рассеяла идущую на прорыв конницу. Обезумевшие от взрывов бомб лошади были перебиты и разогнаны.

7 августа обе окруженные и деморализованные советские армии прекратили организованное сопротивление. В сводке германского командования сообщалось, что немцы взяли в плен 103 тыс. чел. (в том числе обоих командармов), 317 танков и 858 орудий. Этот успех позволил немецким войскам к концу августа выйти на линию Днепра от Черкасс до Херсона и фактически овладеть всей Правобережной Украиной.

Однако гибель 6-й и 12-й армий не сломила волю защитников Киева к сопротивлению. Красная Армия не покинула город. В начале августа сражение за него разгорелось с новой силой. Группа армий «Юг» получила приказ Гитлера взять столицу Украины 8 августа (в этот день на Крещатике планировалось провести немецкий военный парад). Но в упорных боях защитники города отбили все атаки. 11 августа германское командование было вынуждено прекратить штурм. «Измученная немецкая пехота не может более вести наступательные бои», — записал в своем дневнике по поводу прекращения этого наступления генерал Гальдер.