Васко Нуньес, довольный, радостный и торжествующий, решил вернуться в Дарьен. Он возвращался с грузом потрясающих новостей и величайших надежд, рассчитывая ближайшим летом открыть огромные сокровища золота и жемчуга; но хотя открытия эти в действительности превзошли самые дерзкие мечты и надежды, плодами их Васко Нуньесу не суждено было воспользоваться. Он распрощался с касиками Чиапесом и Тумако, пожелав им счастливо оставаться и поблагодарив за все то, что они сделали для него и его товарищей; особенно горячо он благодарил Чиапеса, с которым вместе пережил столько лишений и в преданности которого он не раз убеждался; они обнялись; Чиапес особенно горевал, прощаясь с Васко Нуньесом, потому что индейцы обыкновенно быстро привязываются к тем, кто не приносит им зла; и Нуньес, на этот раз искренне привязавшийся к касикам, оставил с ними тех испанцев, которые занемогли или ослабели, и просил позаботиться о них до той поры, пока они не окрепнут и не смогут последовать за ним; касики же предоставили в его распоряжение столько индейцев, сколько необходимо было для переноски грузов, и приказали им сопровождать испанцев до тех пор, пока не минет в них надобность. Испанцы возвращались не тем путем, каким двигались к Южному морю, и вступили во владения и земли еще одного касика по имени Теаотхан; касик, получив известие об их приближении и зная о том, как расправляются они с теми, кто встречает их недружелюбно, решил, не имея достаточно сил для отпора, выйти к ним навстречу с миром и принять их в своем селении со всеми знаками дружбы, благоволения, радушия и услужливости, на какие только он и его подданные были способны. Васко Нуньесу он преподнес богатейший дар: 1000 кастельяно золота в изделиях тонкой работы и 200 прекрасных жемчужин, хотя и несколько замутненных из-за того, что из раковин их извлекали с помощью огня. Он снабдил испанцев и индейцев Чиапеса едой из имевшихся у него запасов и проявил радушие во всем, как будто они были его родичи и друзья. Он попросил Васко Нуньеса дать разрешение подданным Чиапеса вернуться на родину, поскольку у него в доме христианам ни в чем не будет недостатка. Васко Нуньес дал согласие, и индейцы Чиапеса, снабженные провиантом, отправились в обратный путь. Два или три дня испанцы отдыхали у Теаотхана, и, когда они вновь двинулись к Дарьену, касик, зная о том, что им предстоит путь большей частью по безлюдным местам и через высокие хребты, где водится множество тигров и львов, снабдил их большим количеством припасов, — лепешками, соленой рыбой и многим другим, а также послал с ними множество слуг из своих подданных и подданных других вождей, чтобы они обслуживали испанцев в пути и несли их грузы; а начальником над всеми ними на время пути он назначил своего старшего и любимого сына, приказав ему и всем остальным индейцам ни на миг не покидать испанцев и не возвращаться без согласия и приказания Васко Нуньеса. Индейцы намеревались проследовать через земли одного правителя, наиболее могущественного из всех, с которыми до сих пор встречались испанцы; касики, по-видимому, с ним враждовали и — справедливо или нет — жаловались на него испанцам, желая, быть может, чтобы испанцы, которых индейцы теперь считали непобедимыми, пошли войной против этого правителя по имени Пакра. Пакра не осмелился встретить испанцев войной или миром и предпочел скрыться. Чтобы добраться до владений Пакры, испанцы вынуждены были подниматься по кручам и почти на всем протяжении пути, не имея воды, испытывали такую страшную жажду, что, не будь с ними индейцев, которые показали им в стороне от дороги, в глубине долины, источник, все бы они здесь погибли. Когда испанцы добрались до селения Пакры, там не оказалось ни души: это не помешало им ограбить селение; они нашли там на 3000 песо золотых украшений. Васко Нуньес разослал гонцов по лесам, чтобы найти Пакру и предложить ему вернуться без боязни и с миром; в противном случае, заявил он, он сам отправится на поиски и бросит его на растерзание псам, как поступал он и с другими непокорными касиками. Пакра, напуганный угрозами Нуньеса и наслышавшийся о жестокости его псов, которых во всех этих краях уже начали бояться больше, чем дьявола, решил вернуться, сдавшись на милость Васко Нуньесу и понадеявшись на его обещания; вместе с ним явились еще трое правителей, бывших, видимо, его вассалами, в сопровождении своих подданных. Как писал позднее Васко Нуньес королю, этот правитель Пакра обладал такой отталкивающей внешностью и столь непропорциональными частями тела, что каждый, кто его видел впервые, не мог не прийти в изумление. Как писал он далее, многие касики и правители близлежащих земель, узнав о том, что Пакра явился к испанцам, начали на него жаловаться, ссылаясь на многочисленные оскорбления с его стороны, а посему решил Васко Нуньес казнить Пакру. Приняв это решение, он сначала умильно, как будто умоляя его, просил указать, где добывают золото в его краях, по слухам весьма богатых драгоценными металлами. Пакра ответил, что не знает этого; тогда Нуньес стал угрожать ему, подверг его пыткам, — все безрезультатно. Когда же Пакру спросили, откуда взялись те 3000 песо, которые были у него отобраны, он ответил, что добывать золото умели лишь в древние времена, а ныне эти умельцы умерли, и ему за всю его жизнь ни разу не пришло в голову приказать своим подданным искать или добывать золото. В конце концов Васко Нуньес приказал бросить Пакру вместе с тремя другими правителями, которые явились с ним, на растерзание псам; а после того как они погибли, тела их были сожжены. Отметим великую жестокость и слепоту этого несчастного Васко Нуньеса, который обещал касикам безопасность, а после того как они, поверив его клятвенным заверениям и не чувствуя за собой никакой вины, явились, коварно расправился с ними. Да и какое право имел он, находясь во владениях Пакры, проявив себя злодеем повсюду и поступая подобно тирану в отношении всех правителей земель, брать на себя роль судьи и разбирать жалобы, которые принесли на Пакру другие касики? И если бы даже он имел право осуществлять правосудие в отношении Пакры, который согласно естественному праву сам мог вершить правосудие в отношении Васко Нуньеса, — какие основания были у него полагать, что правы те именно, кто жаловался на Пакру, и в какой мере основательно и справедливо считали они себя оскорбленными? Откуда Васко Нуньесу было знать, не вознамерились ли жалобщики, будучи вассалами Пакры, великого правителя тех земель, восстать против его власти, или уже восстали против него и, осведомленные о могуществе испанцев, прибегли к их помощи в своей борьбе против своего сеньора? Далее: выслушал ли Нуньес оправдания Пакры, провел ли он тщательный разбор дела и побеседовал ли он со всеми на их языке, в котором и трех слов толком не знал? Был ли он настолько, следовательно, убежден в вине Пакры, чтобы иметь основания бросить на растерзание псам его и трех несчастных правителей, доверившихся его обещаниям? Одно несомненно, что перед божьим судом представал на самом деле куда более неправедным, виновным и отвратительным Васко Нуньес, носивший имя христианина, но творивший вместе с другими испанцами беззакония, жестокости и зло по всей этой земле, чем Пакра, даже если бы он был еще более безобразным и несправедливым, а те, кто на него жаловался, были бы совершенно правы. А ведь, быть может, на самом деле Пакра и не был неправ, а Васко Нуньесу не должно было брать на себя обязанности судьи, и не мог он разобрать это дело по справедливости Из-за незнания языка, и его христианским долгом было выступить посредником между спорящими, примирить их и укрепить дружбу, — и всего этого он мог добиться без всякого труда. После того как испанцы, оставленные Васко Нуньесом в селении Чиапеса, почувствовали себя в силах продолжать путь, они последовали за Нуньесом. Чиапес дал им сопровождающих и обеспечил провиантом на дорогу. Они прибыли во владения некоего касика и правителя по имени Бононайма. Узнав о прибытии испанцев, касик принял их со всем возможным радушием и гостеприимством, как если бы они были его кровными братьями. Он принес им в дар 2000 кастельяно. Отдохнув день или два, испанцы отправились дальше, и касик, снабдив их большим количеством слуг и в изобилии продовольствием, пожелал лично их сопровождать до места встречи с Васко Нуньесом. Когда все они прибыли в селение Пакры, где еще оставался Васко Нуньес, касик взял несколько прибывших с ним испанцев за руки и сказал Васко Нуньесу: «Вот, храбрый и доблестный муж, твои товарищи, которых я доставил к тебе такими же крепкими и здоровыми, какими они вошли в мой дом; и да хранит их и тебя тот, кто производит гром и молнию, дает нам плоды земли и кормит нас». (Как полагали, именно это значила его речь); говоря, он поднимал глаза к солнцу, так что, видимо, солнце они почитают за божество или силу, которая дает им природные блага. Он говорил еще долго, и, кажется, о любви; хотя никто ничего не понял, но истолковали его слова именно в этом смысле. Васко Нуньес самым торжественным образом выразил свою признательность и горячо поблагодарил касика за любезный прием, гостеприимство и добрую компанию; он подарил ему множество кастильских безделушек, которые касик принял как великий дар и сокровище. Как писал позднее Васко Нуньес королю, касик сообщил ему многие секреты относительно золотых россыпей в тех краях и соседних землях, в том числе, видимо, если верить письму Нуньеса королю, и по поводу богатств Перу. Когда касик решил вернуться домой в родные земли, они попрощались с великой любовью и сердечностью, поклявшись сохранить союз и дружбу на вечные времена. В селении Пакры, которого Васко Нуньес отдал на растерзанье псам, он со своим отрядом отдыхал месяц, что позволило всем восстановить силы, ибо даже самые выносливые среди испанцев не раз слабели от великих лишений и голода, перенесенных до этого. Наконец, Васко Нуньес покинул селение Пакры в сопровождении индейцев Теаотхана, того самого, который, как мы рассказывали, по доброй воле вышел испанцам навстречу и принял их столь любезно. Они направились к берегам реки Комогре, по которой название получила и вся та территория и даже ее касик, чей сын, как мы указывали выше, первым поведал Васко Нуньесу о Перу и его сокровищах. Им пришлось преодолеть страшные кручи и хребты, почти безлюдные, если не считать нищего племени во главе с двумя касиками, с которыми испанцы встретились в одном селеньи; индейцы этого племени, живя высоко в горах, почти не имели, по-видимому, полей. И все же испанцы немного пополнили здесь припасы провианта и взяли с собой горцев в качестве проводников. Путь испанцев пролегал с хребта на хребет, без всяких дорог, а иногда через трясины, где они наверняка погибли бы, если бы индейцы не предупредили их заранее об этих гиблых местах. Так, с неслыханными трудностями продвигались они в течение трех суток; от голода, утомления и слабости погибло несколько индейцев Теаотхана и испанцев. Это были места, где не ступала нога человека; правда, кое-где были селения индейцев, но каждое селение довольствовалось тем, что имело, и индейцы этих селений не общались между собой. Когда испанцы добрались до селения некоего касика по имени Бучебука, селение оказалось пустым, ибо и касик и все жители бежали, едва заслышав о приближении испанцев. Васко Нуньес отправил на поиски касика нескольких индейцев Теаотхана, продолжавших безропотно трудиться на него, мирясь со всеми лишениями; они разыскали касика, укрывшегося в горах, и от имени испанцев заверили его, что ему не грозит опасность. На это касик ответил, что скрылся не из боязни испанцев, а от стыда и печали, так как нет у него достаточно продовольствия и прочих припасов, чтобы принять испанцев подобающим образом; но в знак дружбы и союза он просит принять чаши и другие изделия из золота, которые он им посылает, прося извинить за то, что не может услужить им еще чем-либо. Испанцы покинули это селение голодными, очень ослабевшими и близкими к отчаянию; испанцев вместе с индейцами, переносившими их грузы и прислуживавшими им в пути, было очень много, а вьючных животных и повозок у них не было; поэтому даже если бы в каждом селении, куда они прибывали, им отдавали бы весь запас продовольствия, то этого запаса могло бы хватить на два дня пути по безлюдной местности, поскольку каждый индеец мог унести груз весом не более двух-трех арроб. Испанцы медленно продвигались вперед; вдруг на холме появились индейцы, знаками показавшие, что хотят с ними говорить и просят подождать их. Васко Нуньес приказал всем остановиться и спросил индейцев, что им надобно. Индейцы заговорили: «Наш касик Чиорисо шлет вам привет и просит передать, что очень хотел бы пригласить вас к себе в селение. Хотя он никогда не встречался с вами, но много слышал о вас как о мужественных людях и потому хотел бы выразить свою любовь к вам; слышал он, что вы наказываете и преследуете тех, кто притесняет других, а у него есть враг, великий правитель, который принес ему немало горя, и хотел бы наш господин, чтобы вы пришли к нему на помощь; у враждебного нашему господину касика есть много золота, и вы могли бы его заполучить, а господин наш в доказательство того, что он желает вам блага и добра, посылает вам эти 30 золотых блюд и обещает дать куда больше, если вы сочтете возможным явиться к нему». Насколько мне известно, подаренные блюда весили 1400 кастельяно. Васко Нуньес попросил поблагодарить их господина, пообещал в свое время нанести ему визит и послал ему несколько железных топориков, за которые он получил золота в десять раз больше, и тем не менее индейцы все еще считали, что неполностью с ним расплатились. Индейцы, довольные полученными топориками и полные надежд на то, что Васко Нуньес в свое время явится им на помощь, весело и радостно отправились в обратную дорогу, а Васко Нуньес со своим отрядом продолжал свой путь к реке Комогре.