Из земли и владений касика, которого мы упомянули последним, Гонсало де Бадахос и его приспешники направились в царство и землю под названием Париса или же Париба — позднее испанцы именовали ее обычно Парис, а властелина, повелителя и касика той земли звали Кутара. Как только этот Кутара прослышал, что испанцы идут в его земли и, стало быть, собираются по своему обыкновению грабить и убивать его людей, он ушел с ними в леса, чтобы укрыть и спасти женщин и детей, — они всегда так поступают, узнав, что на них идут войной. Когда испанцы подошли к главному селению царства Париса, принадлежавшего Кутаре, и не обнаружили там ни единого человека, Бадахос послал к Кутаре нескольких индейцев из пленных, которых он с собой водил, а к тому времени у него набралось их 400 или даже более, чтобы они велели тому касику к нему явиться и сказали ему, что если он не придет, Бадахос поступит с ним и расправится, как он поступил и расправился с другими. Касик выслал к Бадахосу четырех знатных индейцев с дарами, каких никто еще испанцам не приносил ни по принуждению, ни по доброй воле: четыре ящичка, доверху наполненных золотыми вещицами — украшениями вроде медальонов, которые мужчины носят на груди, и другими вроде браслетов, а также поменьше — для ушей, словом, всевозможными безделушками и украшениями, которые у мужчин и женщин были в ходу. Эти ящички, или же петаки, как они зовутся на языке Новой Испании, обычно делаются наподобие сундучков, имеющих две пяди в ширину, не менее четырех в длину и добрую пядь в высоту; сработаны они бывают из пальмовых листьев тонкого тростника или палочек и снаружи обтянуты оленьей кожей; у всех индейцев этого материка такие сундучки в ходу, и в них они держат свои драгоценности и другие вещи, которые мы прячем в ларцы и шкатулки. Всего в этих петаках касик им прислал, как я понял, 40 или 50 тысяч кастельяно. Увидев это несметное богатство, к тому же полученное без труда и даром, они вообразили, что в домах у тех индейцев должно было остаться не меньшее богатство; и тогда, как и подобает героям, отмеченным столь славными деяниями, они решаются на обман: индейцам говорят что благодарны им за дары, что они будут почитать их правителя за лучшего друга, а затем делают вид, что уходят, откуда пришли; но на вторую или в ту же самую ночь, когда тот касик еще не вернулся из лесов, где он прятался, испанцы, по своему обыкновению, подходят к селению, застав индейцев спящими, оглашают воздух воинственным кличем «Сантьяго» и кидаются поджигать их дома. Далее они отправляются ловить касика, но тот от них ускользнул; у этого касика и в селении они наворовали еще 30 или 40 тысяч кастельяно, а часть жителей, среди которых было много женщин, поймали и мечами изрубили в куски; все это я знаю доподлинно, потому что мне рассказывали люди сведущие, ибо они побывали в Дарьене или же в местах близлежащих. Слышал я и другие рассказы, но, полагаю, к ним примешалось много лжи; а рассказывали вот что: будто Бадахос отправил к тому касику четырех знатных индейцев, которые ему принесли дары, и через них передал, что не намерен покидать эти земли, пока не дознается, считать ли ему того касика подданным короля Кастилии или его врагом; и будто бы, услышав такие слова, касик сильно разгневался и, собрав своих людей, выступил против испанцев. Но если бы даже этот рассказ был правдивым, то и тогда всякий разумный человек легко понял бы, на чьей стороне истинная правда. Педро Мартир, который судил об этом деле лишь со слов тех злодеев, а именно самого Бадахоса и его приспешников, пишет в своей одиннадцатой «Декаде», главе 10, будто бы Бадахос, не ведая об опасности, прибыл в селение, принадлежавшее касику Кутаре, со своими людьми, имея при себе 80 тысяч кастельяно, и что тамошний касик на него напал и повел против него войну, о которой мы расскажем после; однако это неслыханная ложь, никакого сходства с истиной не имеющая. Во всех соседних провинциях было известно о грабежах и жестокостях испанцев; они подошли к землям незнакомого им касика, которого дотоле никогда не видели; известно также, что у них было обыкновение наперед осведомляться через пленных индейцев и посредством пыток насчет владетелей каждой земли и об их богатствах. Как же можно поверить, что, подойдя к землям, в которых они еще не бывали, они не пытались проведать о том касике и не приняли необходимых предосторожностей? Можно ли верить после этого рассказу Педро Мартира? Мы знаем, что сам Педро Мартир не был свидетелем тех событий, он постарался только точно передать чужие слова, но именно поэтому и нельзя ему доверять, тем более когда он в своих «Декадах» выражает сочувствие испанцам, а индейцев осуждает. Все должно быть ясно, что Бадахос не стал бы рассказывать ему о тех бесчестных и злых делах, которые он сам творил на земле Париса, и о том, что сам заклеймил себя позором и бесчестием; понятно, что он пытался изобразить злодеями несчастных индейцев и тем самым снять с себя вину за преступления, о которых даже Педро Мартир не мог умолчать; поэтому он и пытался при вести свидетельства, долженствующие подтвердить его правоту. На самом же деле эта история в Парисе произошла вот каким образом: когда тамошний касик увидел, что Бадахос отплатил ему за добро черной неблагодарностью и что народ его терпит неслыханные бедствия, он собрал всех своих людей и к исходу второго либо третьего дня настиг испанцев в одном из своих селений; испанцы награбили 130 или 140 тыс. песо золота, а такого количества или даже половины его никому еще дотоле не случалось видеть; индейцы спрятались в лесу, и касик послал одного индейца как бы на охоту или на рыбную ловлю; касик заранее знал, что испанцы его схватят и будут допрашивать и даже пытать, если он не станет отвечать на их вопросы. Так оно и случилось: индейца схватили и стали его спрашивать, чей он и откуда, и как туда попал; тот отвечал, что он принадлежит такому-то властителю, или касику; тогда они стали задавать обычный свой вопрос, а именно, есть ли у его повелителя золото, и индеец отвечал, что золото есть и в большом количестве. Бадахос решил взять 40 человек и совершить на того касика набег; он шел целую ночь, а наутро набрел на пустые дома. Тогда он понял, что его обманули, и, как это водится у испанцев, жестоко расправился со своим проводником. Между тем узнав, что Бадахос со своими людьми ушел из селения, касик Кутара нападает на оставшихся испанцев; индейцы — а их было там 3 либо 4 тысячи — поднимают крик и истошный вой и трубят в рога, и дуют в огромные раковины, какие имеются в этих Индиях, извлекая из них оглушительный шум; не успели испанцы опомниться, как все они, или почти все, получили тяжелые раны; и не вернись вскоре Бадахос, он бы никого в живых не застал. Индейцы окружили испанцев и напали на них сразу со всех сторон; а потому как только испанцы отступали или отходили под натиском одного индейского отряда, другие ударяли им в спину. Тогда наши собрались на площади селения и стали защищаться, однако же делали это нерешительно и безо всякого воодушевления, ибо видели, что их собратья один за другим падали мертвыми; и вот индейцы полностью их окружили и стали складывать дрова и солому, чтобы развести костер и заживо их сжечь; тогда испанцы сообразили, что их вот-вот всех перебьют, принялись складывать перед собой заграждение из мертвых индейцев и испанцев, но, поскольку из тел испанцев торчало множество дротиков, то заграждение не могло быть плотным и индейцы продолжали разить врагов. Однако Бадахос, словно обретя в отчаянии новые силы, бросается на индейцев; он рубит мечом их нагие тела; те немногие испанцы, которые не имели ран, последовали его примеру и таким образом сумели прорваться сквозь ряды индейцев и спаслись. Все же индейцы забрали у них все золото и одежду вместе со всей поклажей, что повергло испанцев в великую печаль. Всего там было убито 70 испанцев и 80 ранено, притом смертельно: у некоторых в теле было воткнуто по три, по четыре и даже более десяти дротиков. Бадахос решил заняться врачеванием и стал зашивать раны; однако они были столь велики, что он пользовался не швейной иглой и льняными нитками, но иглами сапожными и толстой бечевкой; а так как оливкового масла у них не было, они прокаливали иглы в жире, который извлекали из тех мертвых индейцев, затем разрывали рубахи на бинты и перевязывали ими раны, и таким образом многие вылечились, и среди них те, кто уже совсем было потерял надежду остаться в живых.