Бирюков улыбнулся:

— Повеселил, значит, вас Вадим.

— Не говорите, прямо животики заболели от смеха. После, конечно, Ирке пришлось поплакать. Фарфоров ее, как нашкодившую кошку, оттрепал. Неделю у меня жила, кое-как я их помирила. Ох, если бы Вадька застал свою женушку с Васьком!.. Убил бы обоих… — Кудряшкина заметила недоверчивую улыбку Антона. — Точно убил бы! Знаете, насколько он раскипятился, когда парня того из квартиры выметал? Чуть дверь в щепки не разнес…

Бирюков попытался выяснить, ездил или нет Фарфоров в райцентр, когда ему стало известно, что Ирина находится там у подруги, но Кудряшкина этого не знала. И вообще разговор о Крыловецкой Леле явно надоел. Видимо, не теряя надежды понравиться Антону, она бестолково принялась искать на стеллажах «Княжну Тараканову». Антон поднялся.

— Вы уходите?! — словно испугалась Кудряшкина.

— Позже зайду, когда хозяин вернется.

В глазах Кудряшкиной мелькнула откровенная тоска:

— Заходите без хозяина. Правда, мне приятно будет.

— Спасибо, постараюсь, — на всякий случай обнадежил Антон.

В Таежный Слава Голубев поехал автобусом. В распадке каменистых сопок дымил заводскими трубами рабочий поселок. Когда автобус въехал на поселковую улицу, Голубев спросил у соседки:

— Где у вас здесь стройка народного хозяйства?

Женщина широко провела рукой:

— У нас кругом стройки. Какую надо?

— На которой осужденные работают.

— Химики?.. Так они по всем стройкам, а общежитие их — на следующей остановке надо выходить. Одноэтажное длинное здание… — Женщина скосила глаза на заклеенную пластырем скулу Голубева, затем смерила взглядом его дорожный штатский наряд. — Тоже отрабатывать по суду?..

— Нет, проверять, как работают, — улыбнулся Слава.

На лице женщины появилось недоверчивое выражение:

— А что химикам не работать? Оклады хорошие, знай не ленись. Общежитием обеспечивают, свиданки с родными разрешают. Можно и вообще семью сюда перевезти…

Автобус резко затормозил, распахнул двери. Голубев вышел на остановку, увидел невдалеке одноэтажное длинное здание и зашагал к нему. Вспоминая только что состоявшийся разговор с попутчицей, подумал о том, как сильно укоренилось в обиходе насмешливое слово «химик», происшедшее от того, что после указа, разрешающего заменять лишение свободы исправительно-трудовыми работами, первых осужденных, как правило, направляли на новостройки химической промышленности, где в ту пору не хватало рабочих рук. Много воды утекло с той поры. Давно уже выросли и окрепли химические гиганты, давно их коллективы укомплектованы кадровыми рабочими, а осужденных по указу, как и прежде, называют «химиками».

Общежитие «химиков» представляло собой два длинных ряда комнат, разделенных прямолинейным широким коридором. В самом начале коридора Голубев прочитал табличку «Комната отдыха» и открыл дверь. В просторном помещении стоял большой бильярд, телевизор, несколько столов с подшивками газет и журналов. У открытого окна два коротко стриженных парня — видимо, недавно прибывшие из исправительно-трудовой колонии — играли в шахматы. Один из них — худощавый, в полинялой маечке-безрукавке — вежливо ответил на приветствие Голубева, другой — богатырского сложения, с татуировкой «Нюра» на запястье левой руки — лишь мельком глянул в сторону Славы, прикусил толстую губу и мужественно стукнул по шахматной доске конем. Худощавый в ответ по-лисьи двинул пешку.

— Гроссмейстер, вам — мат!.. — довольно потирая ладони, проговорил он и засмеялся. — Теперь сдаешься, Толян?..

Богатырь изумленно уставился в шахматную доску:

— Дай перехожу…

— Ты уже семь раз перехаживал.

— Делать же нечего, пока бригадир придет…

— Уговорил, с тебя пол-литра. — Худощавый передвинул пешку назад, повернулся к Голубеву: — Новенький или к бригадиру?

— К бригадиру, — сказал Слава, усаживаясь на расшатанный стул. — Когда он появится?

— Сказал, через минуту, а уже полчаса ждем.

— Непыльно работаете.

— А чо нам, молодым да красивым.

— Каждый день так?

— Не-е, мы из командировки только что вернулись. Нарядики на завтра получим и пойдем баиньки.

В комнату вошел широкоплечий молодой мужчина, комплекцией не уступающий «гроссмейстеру». Не обратив на Голубева ни малейшего внимания, он достал из кармана брюк пачку сложенных вдвое бланков, бесцеремонно выставил из-за стола шахматистов, сел и ученической шариковой ручкой стал заполнять наряды. За стеной забренчала гитара. Мужчина недовольно покосился на стену, словно сам себя спросил:

— Как этот артист работал?

— Нормально! — с бодрецой воскликнул худощавый шахматист.

— В рюмку не заглядывал?

— Стаканы предпочитал.

— Почему не позвонил мне?.. Больше, Ушмоткин, никогда старшим в отъезд не поедешь!

Худощавый жалобно сморщил лицо:

— Вам, Евгений Павлович, легко строжиться — вы бригадир. А я — кто?.. Расконвоированный «химик». Наябедничаю начальству — темную схвачу.

За стеной голос вдруг завел:

Бригадир изо всей силы трахнул кулаком по стене — пение мгновенно оборвалось. Голубев засмеялся:

— Оригинальное выключение…

Бригадир удивленно поднял на него глаза:

— Вы кто такой?

— Старший оперуполномоченный уголовного розыска из района.

— Да?.. Сейчас, подождите…

Бригадир коротко подписал наряды, сунул их притихшим шахматистам, и те, столкнувшись в дверях, разом исчезли из комнаты отдыха.

Едва Слава упомянул фамилию Воронкина, бригадир нахмурился. Оказывается, Таежнинское строительно-монтажное управление наряду с прочими объектами строило в райцентре поликлинику. На прошлой неделе там потребовались газосварщики. Бригадир командировал в райцентр расконвоированного «химика» Ушмоткина, имеющего высший разряд газоэлектросварщика, а в помощь ему назначил таких же «химиков» Анатолия Телкова и Валерия Воронкина.

— Первых двух вы сейчас видели, — сказал бригадир. — А Воронкин за стеной арии исполняет. Напакостничал он что-то в райцентре?

— Разбираемся. У него есть футболка с рисунком из мультиков «Ну, заяц, погоди!»?

— По-моему, нет… В такой футболке уезжал Ушмоткин. Перед отправкой, помню, пригрозил ему: «Напортачишь в сварке — я тебе, заяц, покажу!»

— Воронкин и Ушмоткин внешне, кажется, одинаково выглядят?

— Абсолютно. И замашки у обоих одинаковые.

— Кто из них на магазинную кражу способен?

— Оба по одной статье отбывают.

— Живут все трое вместе?

— Да.

Молчание за стеной показалось Голубеву подозрительным, и он предложил бригадиру встретиться с Воронкиным. Когда они вошли в соседнюю комнату, Ушмоткин и Телков сидели на кроватях друг против друга, молча дымили сигаретами. На третьей кровати лежала гитара.

— Где артист? — кивком показав на кровать с гитарой, строго спросил бригадир.

— В магазин смотался, харчишек купить, — ответил Ушмоткин.

— В какой магазин?.. Что-то я не слышал, чтобы по коридору кто проходил.

Ушмоткин, виновато улыбнувшись, показал сигаретой на открытое окно:

— Мы, Евгений Павлович, напрямую ходим.

Голубев шагнул к окну — улица была пустынной. Через дорогу от общежития на двери скромного магазинчика с вывеской «Продукты» висел здоровенный замок. За магазином хмурился дремучий сосновый лес. «Ушел пройдоха!» — досадливо подумал Слава и повернулся к Ушмоткину:

— Вы говорили Воронкину, что у бригадира находится сотрудник уголовного розыска?

— А это тайна?..

— Ушмоткин!.. — вспылил бригадир. — Не прикидывайся простачком! Куда скрылся Воронкин?

— Провалиться сквозь землю, Евгений Павлович, не знаю! Мы с Толяном, как наряды получили, зашли в свою комнату. Валерка с гитарой на кровати сидел. Я говорю, мол, там к бугру… то есть к бригадиру, конечно, какой-то гражданин заявился, вроде из районной милиции. Валерке мигом шамать захотелось, ну и по привычке шмыгнул напрямую через окошко к магазину…