1892 «Гаснет вечер, даль синеет…» * Гаснет вечер, даль синеет, Солнышко садится, Степь да степь кругом — и всюду Нива колосится! Пахнет медом, зацветает Белая гречиха… Звон к вечерне из деревни Долетает тихо… А вдали кукушка в роще Медленно кукует… Счастлив тот, кто на работе В поле заночует! Гаснет вечер, скрылось солнце, Лишь закат краснеет… Счастлив тот, кому зарею Теплый ветер веет; Для кого мерцают кротко, Светятся с приветом В темном небе темной ночью Звезды тихим светом; Кто устал на ниве за день И уснет глубоко Мирным сном под звездным небом На степи широкой! 1892 «Еще от дома на дворе…» * Еще от дома на дворе Синеют утренние тени И под навесами строений Трава в холодном серебре; Но уж сияет яркий зной, Давно топор стучит в сарае И голубей пугливых стаи Сверкают снежной белизной. С зари кукушка за рекою Кукует звучно вдалеке, И в молодом березняке Грибами пахнет и листвою. На солнце светлая река Трепещет радостно, смеется, И гулко в роще отдается Над нею ладный стук валька. 1892 «В стороне далекой от родного края…» * В стороне далекой от родного края Снится мне приволье тихих деревень, В поле при дороге белая береза, Озими да пашни — и апрельский день. Ласково синеет утреннее небо, Легкой белой зыбью облака плывут, Важно грач гуляет за сохой на пашне, Пар блестит над пашней… А кругом поют Жаворонки в ясной вышине воздушной И на землю с неба звонко трели льют. В стороне далекой от родного края Девушкой-невестой снится мне Весна: Очи голубые, личико худое, Стройный стан высокий, русая коса. Весело ей в поле теплым, ясным утром! Мил ей край родимый — степь и тишина, Мил ей бедный север, мирный труд крестьянский, И с приветом смотрит на поля она; На устах улыбка, а в очах раздумье — Юности и счастья первая весна 1893 «За рекой луга зазеленели…» * За рекой луга зазеленели, Веет легкой свежестью воды; Веселей по рощам зазвенели Песни птиц на разные лады. Ветерок с полей тепло приносит, Горький дух лозины молодой… О, весна! Как сердце счастья просит! Как сладка печаль моя весной! Кротко солнце листья пригревает И дорожки мягкие в саду… Не пойму, что душу раскрывает И куда я медленно бреду! Не пойму, кого с тоской люблю я, Кто мне дорог… И не все ль равно? Счастья жду я, мучась и тоскуя, Но не верю в счастье уж давно! Горько мне, что я бесплодно трачу Чистоту и нежность лучших дней, Что один я радуюсь и плачу И не знаю, не люблю людей. 1893 В поезде * Все шире вольные поля Проходят мимо нас кругами; И хутора и тополя Плывут, скрываясь за полями. Вот под горою скит святой В бору белеет за лугами… Вот мост железный над рекой Промчался с грохотом под нами… А вот и лес! — И гул идет Под стук колес в лесу зеленом; Берез веселых хоровод, Шумя, встречает нас поклоном. От паровоза белый дым, Как хлопья ваты, расползаясь, Плывет, цепляется по ним, К земле беспомощно склоняясь… Но уж опять кусты пошли, Опять деревьев строй редеет, И бесконечная вдали Степь развернулась и синеет, Опять привольные поля Проходят мимо нас кругами, И хутора и тополя Плывут, скрываясь за полями. 1893 «Ночь идет — и темнеет…» * Ночь идет — и темнеет. Бледно-синий восток… От одежд ее веет По полям ветерок. День был долог и зноен… Ночь идет и поет Колыбельную песню И к покою зовет. Грустен взор ее темный, Одинок ее путь… Спи-усни, мое сердце! Отдохни… Позабудь. 1893 «…И снилося мне, что осенней порой…» * …И снилося мне, что осенней порой В холодную ночь я вернулся домой. По темной дороге прошел я один К знакомой усадьбе, к родному селу… Трещали обмерзшие сучья лозин От бурного ветра на старом валу… Деревня спала… И со страхом, как вор, Вошел я в пустынный, покинутый двор. И сжалося сердце от боли во мне, Когда я кругом поглядел при огне! Навис потолок, обвалились углы, Повсюду скрипят под ногами полы И пахнет печами… Заброшен, забыт, Навеки забыт он, родимый наш дом! Зачем же я здесь? Что осталося в нем, И если осталось — о чем говорит? И снилося мне, что всю ночь я ходил По саду, где ветер кружился и выл, Искал я отцом посаженную ель, Тех комнат искал, где сбиралась семья, Где мама качала мою колыбель И с нежною грустью ласкала меня,— С безумной тоскою кого-то я звал, И сад обнаженный гудел и стонал… |
