30. X.16 «Море, степь и южный август, ослепительный и жаркий…» * Море, степь и южный август, ослепительный и жаркий. Море плавится в заливе драгоценной синевой. Вниз бегу. Обрыв за мною против солнца желтый, яркий, А холмистое прибрежье блещет высохшей травой. Вниз сбежавши, отдыхаю. И лежу, и слышу, лежа, Несказанное безмолвье. Лишь кузнечики сипят Да печет нещадно солнце. И горит, чернеет кожа, Сонным хмелем входит в тело огневой полдневный яд. Вспоминаю летний полдень, небо светлое… В просторе Света, воздуха и зноя, стройно, молодо, легко Ты выходишь из кабинки. Под тобою, в сваях, море, Под ногой горячий мостик… Этот полдень далеко… Вот опять я молод, волен, — миновало наше лето… Мотыльки горячим роем осыпают предо мной Пересохшие бурьяны. И раскрыта и нагрета Опустевшая кабинка… В мире радость, свет и зной. 30. X.16 Поэтесса * Большая муфта, бледная щека, Прижатая к ней томно и любовно, Углом колени, узкая рука… Нервна, притворна и бескровна. Все принца ждет, которого все нет, Глядит с мольбою, горестно и смутно: «Пучков, прочтите новый триолет…» Скучна, беспола и распутна. 3. I.16 Заклинание * Из тонкогорлого фиала Я золотое масло лью На аравийскую жаровню, На жертву тайную мою: «Приди ко мне, завороженной! Приди к невенчанной жене, Супруг невенчанный, сраженный Стрелой в неведомой стране!» И угли вспыхивают длинным Зеленым пламенем — и дым, Лазурный, теплый и угарный, По бедрам стелется нагим. И лоб мой стынет, каменеет, Глаза мутятся, сердце ввысь Томительная сила тянет, И груди остро поднялись: Я предаюсь Тебе, я чую Твой аромат и наготу И на предплечьях золотые Браслеты в ледяном поту! <26.I.16> Молодой король * То не красный голубь метнулся Темной ночью над черной горою — В черной туче метнулась зарница, Осветила плетни и хаты, Громом гремит далеким. — Ваша королевская милость,— Говорит королю Елена, А король на коня садится, Пробует, крепки ль подпруги, И лица Елены не видит,— Ваша королевская милость, Пожалейте ваше королевство, Не ездите ночью в горы: Вражий стан, ваша милость, близко. Король молчит, ни слова, Пробует, крепко ли стремя. — Ваша королевская милость, — Говорит королю Елена, — Пожалейте детей своих малых, Молодую жену пожалейте, Жениха моего пошлите! Король в ответ ей ни слова, Разбирает в темноте поводья, Смотрит, как светит на горе зарница. И заплакала Елена горько И сказала королю тихо: — Вы у нас ночевали в хате, Ваша королевская милость, На беду мою ночевали, На мое великое счастье. Побудьте еще хоть до света, Отца моего пошлите! Не пушки в горах грохочут — Гром по горам ходит, Проливной ливень в лужах плещет, Синяя зарница освещает Дождевые длинные иглы, Вороненую черноту ночи, Мокрые соломенные крыши, Петухи поют по деревне, — То ли спросонья, с испугу, То ли к веселой ночи… Король сидит на крыльце хаты. Ах, хороша, высока Елена! Смело шагает она по навозу, Ловко засыпает коню корма. <Не позднее февраля 1916> Кобылица * Я снял узду, седло — и вольно Она метнулась от меня, А я склонился богомольно Пред солнцем гаснущего дня. Она взмахнула легкой гривой И, ноздри к ветру обратив, С тоскою нежной и счастливой Кому-то страстный шлет призыв. Едины божий созданья, Благословен создавший их И совместивший все желанья И все томления — в моих. <3.II.16> На исходе * Ходили в мире лже-Мессии, — Я не прельстился, угадал, Что блуд и срам их литургии И речь — бряцающий кимвал. Своекорыстные пророки, Лжецы и скудные умы! Звезда, что будет на востоке, Еще среди глубокой тьмы. Но на исходе сроки ваши: Вновь проклят старый мир — и вновь Пьет Сатана из полной чаши Идоложертвенную кровь! |
