28. VIII.16 «Покрывало море свитками…» * Покрывало море свитками Древней хартии своей Берег с пестрыми кибитками Забавлявшихся людей. Вот зима — и за туманами Скрылось солнце. Дик и груб, Океан гремит органами, Гулом раковинных труб. В свисте бури крик мерещится, И высокая луна Ночью прыгает и плещется Там, где мечется волна. 29. VIII.16 Аркадия * Ключ гремит на дне теснины, Тень широкая сползла От горы до половины Белознойного русла. Истекают, тают сосны Разогретою смолой, И зиждитель скиптроносный Дышит сладостною мглой. Пастухи его видали: Он покоится в тени, И раскинуты сандалий Запыленные ремни. Золотою скользкой броней, Хвоей, устлана гора — И тяжка от благовоний Сосен темная жара. 29. VIII.16 Капри * Проносились над островом зимние шквалы и бури То во мгле и дожде, то в сиянии яркой лазури, И качались, качались цветы за стеклом, За окном мастерской, в красных глиняных вазах,— От дождя на стекле загорались рубины в алмазах И свежее цветы расцветали на лоне морском. Ветер в раме свистал, раздувал серый пепел в камине, Градом сек по стеклу — и опять были ярки и сини Средиземные зыби, глядевшие в дом, А за тонким блестящим стеклом, То на мгле дождевой, то на водной синевшей пустыне, В золотой пустоте голубой высоты, Все качались, качались дышавшие морем цветы. Проносились февральские шквалы. Светлее и жарче сияли Африканские дали, И утихли ветры, зацвели В каменистых садах миндали, Появились туристы в панамах и белых ботинках На обрывах, на козьих тропинках — И к Сицилии, к Греции, к лилиям божьей земли, К Палестине Потянуло меня… И остался лишь пепел в камине В опустевшей моей мастерской, Где всю зиму качались цветы на синевшей пустыне морской. 30. VIII.16 «Едем бором, черными лесами…» * Едем бором, черными лесами. Вот гора, песчаный спуск в долину. Вечереет. На горе пред нами Лес щетинит новую вершину. И темным-темно в той новой чаще, Где опять скрывается дорога, И враждебен мой ямщик молчащий, И надежда в сердце лишь на бога, Да на бег коней нетерпеливый, Да на этот нежный и певучий Колокольчик, плачущий счастливо, Что на свете все авось да случай. 9. IX.16 Первый соловей * Тает, сияет луна в облаках. Яблони в белых кудрявых цветах. Зыбь облаков и мелка и нежна. Возле луны голубая она. В холоде голых, прозрачных аллей Пробует цокать, трещит соловей. В доме, уж темном, в раскрытом окне, Девочка косы плетет при луне. Сладок и нов ей весенний рассказ, Миру рассказанный тысячу раз. 2. X.16 Среди звезд * Настала ночь, остыл от звезд песок. Скользя в песке, я шел за караваном, И Млечный Путь, двоящийся поток, Белел над ним светящимся туманом. Он дымчат был, прозрачен и высок. Он пропадал в горах за Иорданом, Он ниспадал на сумрачный восток, К иным звездам, к забытым райским странам. Скользя в песке, шел за верблюдом я. Верблюд чернел, его большое тело На верховом качало ствол ружья. Седло сухое деревом скрипело, И верховой кивал, как неживой, Осыпанной звездами головой. 28. X.16. «Бывает море белое, молочное…» * Бывает море белое, молочное, Всем зримый Апокалипсис, когда Весь мир одно молчание полночное, Армады звезд и мертвая вода: Предвечное, могильное, грозящее Созвездиями небо — и легко Дымящееся жемчугом, лежащее Всемирной плащаницею млеко. 28. X.16 Падучая звезда * Ночью, звездной и студеной, В тонком сумраке полей — Ослепительно зеленый Разрывающийся змей. О, какая ярость злая! Точно дьявол в древний миг Низвергается, пылая, От тебя, Архистратиг. |
