1. X.17 «Щеглы, их звон, стеклянный, неживой…» * Щеглы, их звон, стеклянный, неживой, И клен над облетевшею листвой, На пустоте лазоревой и чистой, Уже весь голый, легкий и ветвистый… О мука мук! Что надо мне, ему, Щеглам, листве? И разве я пойму, Зачем я должен радость этой муки, Вот этот небосклон, и этот звон, И темный смысл, которым полон он, Вместить в созвучия и звуки? Я должен взять — и, разгадав, отдать, Мне кто-то должен сострадать, Что пригревает солнце низким светом Меня в саду, просторном и раздетом, Что озаряет желтая листва Ветвистый клен, что я едва-едва, Бродя в восторге по саду пустому, Мою тоску даю понять другому… — Беру большой зубчатый лист с тугим Пурпурным стеблем, — пусть в моей тетради Останется хоть память вместе с ним Об этом светлом вертограде С травой, хрустящей белым серебром, О пустоте, сияющей над кленом Безжизненно-лазоревым шатром, И о щеглах с хрустально-мертвым звоном! 3. X.17 «Этой краткой жизни вечным измененьем…» * Этой краткой жизни вечным измененьем Буду неустанно утешаться я, — Этим ранним солнцем, дымом над селеньем, В алом парке листьев медленным паденьем И тобой, знакомая, старая скамья. Будущим поэтам, для меня безвестным, Бог оставит тайну — память обо мне: Стану их мечтами, стану бестелесным, Смерти недоступным, — призраком чудесным В этом парке алом, в этой тишине. 10. X.17 «Как в апреле по ночам в аллее…» * Как в апреле по ночам в аллее, И все тоньше верхних сучьев дым, И все легче, ближе и виднее Побледневший небосклон за ним. Этот верх в созвездьях, в их узорах, Дымчатый, воздушный и сквозной, Этих листьев под ногами шорох, Эта грусть — все то же, что весной. Снова накануне. И с годами Сердце не считается. Иду Молодыми, легкими шагами — И опять, опять чего-то жду. 10. X.17 «Звезда дрожит среди вселенной…» * Звезда дрожит среди вселенной… Чьи руки дивные несут Какой-то влагой драгоценной Столь переполненный сосуд? Звездой пылающей, потиром Земных скорбей, небесных слез Зачем, о господи, над миром Ты бытие мое вознес? 22. X.17 Восход луны * В чаще шорох потаенный, Дуновение тепла. Тополь, сверху озаренный, Перед домом вознесенный, Весь из жидкого стекла. В чащу темную глядится Круг зеркально-золотой. Тополь льется, серебрится, Весь трепещет и струится Стекловидною водой. 3. X.17 «В пустом, сквозном чертоге сада…» * В пустом, сквозном чертоге сада Иду, шумя сухой листвой: Какая странная отрада Былое попирать ногой! Какая сладость все, что прежде Ценил так мало, вспоминать! Какая боль и грусть — в надежде Еще одну весну узнать! 3. X.17 Стихотворения 1918–1952 «В дачном кресле, ночью, на балконе…» * В дачном кресле, ночью, на балконе… Океана колыбельный шум… Будь доверчив, кроток и спокоен, Отдохни от дум. Ветер приходящий, уходящий, Веющий безбрежностью морской… Есть ли тот, кто этой дачи спящей Сторожит покой? Есть ли тот, кто должной мерой мерит Наши знанья, судьбы и года? Если сердце хочет, если верит, Значит — да. То, что есть в тебе, ведь существует. Вот ты дремлешь, и в глаза твои Так любовно мягкий ветер дует — Как же нет Любви? 9. VII.18 «И цветы, и шмели, и трава, и колосья…» * И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной… Срок настанет — господь сына блудного спросит: «Был ли счастлив ты в жизни земной?» И забуду я все — вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав — И от сладостных слез не успею ответить, К милосердным коленам припав. 11. VII.18 «Древняя обитель супротив луны…» * Древняя обитель супротив луны, На лесистом взгорье, над речными водами, Бледно-синеватый мел ее стены, Мрамор неба, белый, с синими разводами. А на этом небе, в этих облаках, Глубину небесную в черноту сгущающих, — Храмы в златокованых мелких шишаках, Райскою красою за стеной мерцающих. |
