Рим. 24.III.14 Перстень * Рубины мрачные цвели, чернели в нем, Внутри пурпурно-кровяные, Алмазы вспыхивали розовым огнем, Дробясь, как слезы ледяные. Бесценными играл заветный перстень мой, Но затаенными лучами: Так светит и горит сокрытый полутьмой Старинный образ в царском храме. И долго я глядел на этот божий дар С тоскою, смутной и тревожной, И опускал глаза, переходя базар, В толпе крикливой и ничтожной. 7. I.15 Москва Слово * Молчат гробницы, мумии и кости,— Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена. И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный — речь. 7. I.15 Москва «Просыпаюсь в полумраке…» * Просыпаюсь в полумраке. В занесенное окно Смуглым золотом Исакий Смотрит дивно и темно. Утро сумрачное снежно, Крест ушел в густую мглу. За окном уютно, нежно Жмутся голуби к стеклу. Все мне радостно и ново: Запах кофе, люстры свет, Мех ковра, уют алькова И сырой мороз газет. 17. I.15 Петербург Святой Евстафий * Ловец великий перед богом, Я алчен в молодости был. В восторге буйном, злом и строгом, По горным долам и отрогам Я расточал мой ловчий пыл. — Простите, девственные сени Языческих родимых мест. Ты сокрушил мои колени, Смиренный Взор, голгофский Крест. Вот дал я волю пестрым сворам, Узду коню: рога, рога Летят над лиственным узором, А я — за ними, пьян простором, Погоней, жаждою врага. — Простите, девственные сени, Поющий лес, гремящий бор. Ты сокрушил мои колени, Голгофский Крест, смиренный Взор: Мрак и стволы великой чащи, Органных труб умолкший ряд, Взор и смиренный и грозящий, И Крест из пламени, горящий В рогах, откинутых назад. 27. VIII.15 Васильевское Поэту * В глубоких колодцах вода холодна, И чем холоднее, тем чище она. Пастух нерадивый напьется из лужи И в луже напоит отару свою, Но добрый опустит в колодец бадью, Веревку к веревке привяжет потуже. Бесценный алмаз, оброненный в ночи, Раб ищет при свете грошовой свечи, Но зорко он смотрит по пыльным дорогам, Он ковшиком держит сухую ладонь, От ветра и тьмы ограждая огонь — И знай: он с алмазом вернется к чертогам. 27. VIII.15 Васильевское «Взойди, о Ночь, на горний свой престол…» * Взойди, о Ночь, на горний свой престол, Стань в бездне бездн, от блеска звезд туманной, Мир тишины исполни первозданной И сонных вод смири немой глагол. В отверстый храм земли, небес, морей Вновь прихожу с мольбою и тоскою: Коснись, о Ночь, целящею рукою, Коснись чела как божий иерей. Дала судьба мне слишком щедрый дар, Виденья дня безмерно ярки были: Росистый хлад твоей епитрахили Да утолит души мятежный жар. 31. VIII.15 Васильевское Невеста («Я косы девичьи плела…») * Я косы девичьи плела, На подоконнике сидела, А ночь созвездьями цвела, А море медленно шумело, И степь дрожала в полусне Своим таинственным журчаньем… Кто до тебя вошел ко мне? Кто, в эту ночь перед венчаньем, Мне душу истомил такой Любовью, нежностью и мукой? Кому я отдалась с тоской Перед последнею разлукой? 2. IX.15 «Роса, при бледно-розовом огне…» * Роса, при бледно-розовом огне Далекого востока, золотится. В степи сидит пустушка на копне. В степи рассвет, в степи роса дымится. День впереди, столь радостный для нас, А сзади ночь, похожая на тучу. Спят пастухи. Бараны сбились в кучу, Сверкая янтарями спящих глаз. 2. IX.15 Цейлон * Гора Алагалла В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни, В болотистых низах, в долинах рек — потоп. Слоны залезли в грязь, стоят, поднявши бивни, Сырые хоботы закинувши на лоб. На тучах зелень пальм — безжизненней металла, И, тяжко заступив графитный горизонт, Глядит из-за лесов нагая Алагалла, Как сизый мастодонт. |
