— Еще нет, — отозвался я.

Мы стремительно мчались на север. Я выбрал такое направление, потому что эпицентр катаклизма находился к юго-западу от нас. Ветер же дул с запада, и, поверни я на восток, он бы обрушил весь пар на нас. Лишь на севере сохранялась слабая и единственная надежда на спасение.

— Мы уже достаточно пожили, — продолжала Дуара. — Жизнь не даст нам ничего лучше того, что мы испытали. Я почему-то совсем не боюсь умереть. А ты, Карсон? Может, вы, земляне, воспринимаете все по-другому?

— Ну, до конца еще далеко. А боюсь ли умереть — этого не знаю, — улыбаясь ответил я. — Пока жив, не допускаю возможности смерти. Надеюсь, что для меня она не существует — по крайней мере с тех пор, как Данус ввел мне сыворотку долголетия и обещал, что я проживу не менее тысячи лет. Любопытно узнать, прав он был или нет.

— Ты просто дурачок, — рассмеялась она, — но хорошо умеешь успокаивать.

Меж тем тучи пара укутали все пространство к юго-западу от нас, они поднимались в небо, затмевая солнечный свет. Можно себе представить, какой ущерб понес океан — погибли миллиарды живых существ. Последствия катастрофы явственно обозначились прямо под нами: гигантские стаи различных рептилий и рыб, спасаясь от уничтожения, направлялись на север. Значит, я выбрал верное направление. Инстинкт самосохранения наполнил меня новой надеждой.

Глядя на отчаянное бегство целого сонма живых существ, можно было подумать, что океан ожил. Смертельные враги плыли бок о бок. Сильнейшие теснили слабейших, более проворные неслись прямо по головам более медлительных. Как они почувствовали приближение опасности, я не знаю, но, видимо, они уже давно спасались бегством, ибо их скопище простиралось далеко вперед. А ведь скорость нашего полета значительно больше, чем у самого быстрого из них, неистово стремящегося убежать от смерти.

Температура воздуха, кажется, больше не повышалась. Я надеялся, что мы сумеем спастись, если дыра в облаках не увеличится и солнце не захватит еще один кусок поверхности Амтора.

Вдруг ветер переменился. Он подул свирепым порывом прямо с юга, неся с собой почти непереносимую жару. Облака сгущавшегося пара закружились рядом с нами, обволакивая влагой и сводя видимость к нулю.

Я поднялся выше, надеясь пройти облака сверху, но горячая влага окутала все пространство, а ветер усиливался. Правда, он нес наш самолет к северу, прочь от кипящего моря и смертельного солнца. Если дыра не расширится, можно надеяться на спасение.

Я взглянул на Дуару. Ее губы упрямо сжаты, она глядела перед собой, хотя, кроме вздымающегося пара, не было видно ни зги. Она не струсила. Думаю, что благородная кровь взяла свое, ведь ее род насчитывал не одно поколение джонгов. Дуара почувствовала мой взгляд и подняла глаза.

— Кажется, у нас новые приключения.

— Если ты надеялась жить спокойно, Дуара, то выбрала не того мужчину. Со мной всегда что-то происходит. И не думай, что я хвастаюсь. Один из известных антропологов моего мира, который возглавлял многие экспедиции в самые отдаленные утолки Земли, — и они всегда проходили без приключений — говорил, что приключения — показатель некомпетентности и глупости.

— Не очень-то ему верю. Пожалуй, весь интеллект и все умение в мире не смогли бы предвидеть и тем более предотвратить эту дыру в облаках.

— Если бы я был более благоразумен, то удержался бы от полета на Марс. Но тогда не встретил бы тебя. Нет, знаешь, я доволен, что у меня интеллекта не больше, чем есть.

— Я тоже.

Жара не увеличивалась, но вот ветер… Он дул с ураганной силой и кружил наш воздушный корабль, как перышко. Я ничего не мог поделать. Управление стало бессильным в такую бурю. Оставалось надеяться, что высота полета достаточна, чтобы не разбиться о горные вершины и не врезаться в гигантские амторские леса, поднимавшиеся на высоту в несколько тысяч футов, чтобы поглощать влагу из облачного покрова. Я с трудом различал нос моего самолета. Должно быть, мы пролетели огромное расстояние под действием ураганного ветра, который яростно нес нас к северу; океан остался позади, и теперь неслись над сушей. Впереди ждали и грозили гибелью вершины гор. Не скажу, что был доволен этим приключением. Люблю, когда опасности можно посмотреть в глаза. Если я вижу ее, то могу противостоять чему и кому угодно.

— Что ты сказал? — спросила Дуара.

— Я и не заметил, как стал размышлять вслух. Думал о своей готовности отдать все, лишь бы узнать, что впереди.

И, словно в исполнение моего желания, впереди, в клубящемся паре, внезапно показался просвет, и… Я буквально остолбенел от того, что увидел: мощная горная цепь вырисовывалась над нами прямо по курсу! С трудом я накренил «Анотар» и свернул в сторону, но безжалостный ветер нес его к гибели. Ни единого звука не сорвалось с губ Дуары, ничем она не выдала того, что ощущала. А ведь она так молода…

Именно мысль о том, что удивительное, юное, прекрасное создание разобьется о бесчувственный утес, ужаснула меня более всего в ту долю секунды, которая оставалась на размышления. Я благодарил Господа за то, что тоже умру и не увижу этого. У подножия скалы мы будем покоиться вместе навеки, и никто во всей Вселенной не узнает место нашего упокоения.

Катастрофа близилась, но неожиданно «Анотар» устремился вертикально в небо буквально в десяти ярдах от скалы. Ураган, как и прежде, забавлялся нами.

В месте столкновения ревущего урагана со скалой образовался мощный восходящий поток. И это спасло нас. К тому же, обнаружив, что не могу маневрировать и обогнуть утес, я выключил мотор.

Нас подняло высоко над огромным плоскогорьем. Пар, разорванный на клочки, разлетался в стороны маленькими облачками. Мы снова видели мир под нами. И снова могли дышать спокойнее.

Но до спасения было очень далеко. Ураган не утихал. Я взглянул назад, туда, где была дыра в облаках, — света больше не видно. Дыра затянулась, следовательно, опасность сгореть заживо миновала.

Я включил двигатель в тщетной попытке вернуть управление кораблем. Но сейчас мы больше зависели от привязных ремней, нежели от двигателя. «Анотар» так болтало, что часто шасси оказывались у нас над головой, а сами мы беспомощно повисали на ремнях.

Это было мучительное испытание. Нисходящие потоки порой с огромной скоростью тянули нас к земле. И уже казалось, что мы неминуемо разобьемся, как тут же гигантская рука бури швыряла нас высоко вверх.

Могу только предполагать, как долго мы были игрушкой у шторма-владыки. Еще не совсем рассвело, когда ветер чуть-чуть стих, и мы получили хоть какую-то возможность самим распоряжаться нашими судьбами. Но даже теперь мы продолжали двигаться по воле ветра: сопротивляться было бесполезно.

Мы молчали уже много часов. Иногда пытались заговорить, но рев бури заглушал голоса. Я видел, что Дуара обессилела от беспрестанной болтанки и нервного напряжения, но ничего не мог сделать. Только отдых поможет ей, но до посадки о нем нельзя думать.

С наступлением дня перед нами предстал совершенно другой мир: мы летели над берегом океана, и видели огромные равнины с лесами и реками, а далеко впереди — горы с белоснежными вершинами. По моим расчетам, нас отнесло на тысячи миль к северу: большую часть времени двигатель работал на полной мощности и скорость полета была максимальной. К тому же, нас гнал к северу ужасный ветер.

Где мы находимся? С некоторой долей уверенности я предполагал, что мы пересекли экватор и оказались в Северном полушарии. Но в какой стороне от нас Корва, я не только не знал, но даже не догадывался.

Ураган умирал в последних судорожных конвульсиях. Воздух неожиданно успокоился. После всех передряг нам показалось, что мы в раю.

— Ты, наверное, очень устал, — заметила Дуара. — Давай-ка мне штурвал. Ты сражался с бурей добрых шестнадцать или семнадцать часов и вот уже два дня не спал.

— Верно, но ведь и ты тоже. А, кстати, мы ведь не пили и не ели с тех пор, как улетели из Вепайи.