Я остался наедине с телом своей супруги. Я медленно повернулся. Дуара сидела и с удивлением смотрела на меня.

— Как тебе удалось, Карсон? Как тебе удалось все это сделать?

— Ради тебя я могу сделать все, — заверил я ее, заключив в объятия.

— А что теперь? Мы в ловушке. Но по крайней мере умрем вместе.

— Ну пока мы живы, — сказал я. — Пошли!

Мы вернулись к бассейну, из которого недавно вылезли. Сквозь маленькое окошко я разглядел всего в сотне ярдов от нас большое озеро. Ясно, из бассейна туннель шел в озеро.

— Ты смогла бы проплыть сотню ярдов под водой? — спросил я Дуару.

— Попытаюсь, — ответила она.

— Подожди. Надо удостовериться, что туннель действительно ведет в озеро, — и нырнул в бассейн. Скоро я обнаружил отверстие у дна в том конце бассейна, что находился ближе к озеру. Итак, этот туннель несомненно выведет нас из Мипоса. Единственным недостатком нашего плана было то, что мы выплывем в озеро прямо перед набережной Мипоса, да еще средь бела дня. Я просто не представлял себе, как нам остаться незамеченными.

Когда я вернулся в бассейн, Дуара прошептала, что слышит, как кто-то идет сюда. Я прислушался. Да, действительно, ясно слышались шаги, затем очень близко зазвучали мужские голоса.

— За мной, Дуара! — позвал я, и мы нырнули.

Я указал ей начало туннеля и последовал за ней. Я ошибся в оценке расстояния. Оно значительно превышало сотню ярдов. Я изумлялся выдержке Дуары, потому что сам находился на пределе. Наконец наверху забрезжил свет. Я решил всплыть и глотнуть воздуха. Мы пулей вылетели на поверхность. Наши головы показались над водой почти одновременно. Дуара подарила мне ободряющую улыбку. Ах, какая девушка! На двух планетах, даже во всей Вселенной другой такой не найдется, не сомневаюсь в этом!

Мы увидели, что находимся в круглом, маленьком бассейне на дне башни; ни крыши, ни окон не было. Бассейн окружал бордюр шириной в несколько футов. Мы вылезли и уселись на него, чтобы передохнуть и подумать, как быть дальше. Мы решили остаться здесь до наступления темноты, а потом попытаться выбраться в озеро. Если наши преследователи приплывут сюда, я тут же обнаружу их головы, когда они покажутся над поверхностью. Как я был благодарен Небесам за мой пистолет!

Так и вышло. После наступления темноты мы проплыли через оставшийся отрезок туннеля до озера. Долго плыли вдоль берега, пока не оказались за пределами города. Каких ужасных водных чудовищ нам удалось избежать, даже не представляю. Как бы то ни было, мы благополучно выбрались из озера. Больше по интуиции, чем руководствуясь чем-либо еще, я нашел обратный путь к тому месту, где оставался наш воздушный корабль. Наши сердца затрепетали от радости, когда мы увидели его. Ночь была темной, и ничего не стоило пройти мимо.

Даже странное ночное свечение поверхности Венеры казалось менее сильным, чем обычно. Последние силы оставили нас, и мы легли прямо на мягкую траву, чтобы отдохнуть.

Очевидно, мы немедленно заснули, потому что следующее, что я увидел, был дневной свет. Я сел и огляделся. Дуара еще спала рядом со мной, а в сотне ярдов от нас, в середине лесочка стоял наш воздушный корабль!

Я никогда не забуду то чувство благодарности Господу и то облегчение, которое мы испытали, когда «Анотар» поднялся над этой негостеприимной страной.

Единственным пятном на моей душе было то, что Кандар и Артол по-прежнему пленники в Мипосе.

Мгновения наивысшей радости остаются в нашей памяти навечно, они не подвластны времени. Если порыться в моем сознании, то, уверен, одним из наиболее ярких моментов будет тот, когда мы взлетели, и я осознал, что мы с Дуарой снова вместе и она в безопасности.

Безопасность! У этого слова множество оттенков. Безопасность всегда относительна. Относительно того, что мы недавно пережили, Дуара действительно была в полной безопасности. Но мы все еще находились в тысячах миль от Корвы и имели очень смутное представление о том, в какую сторону лететь.

Горючего нам хватило бы на пятьдесят лет полета; но ведь время от времени придется совершать посадки, чтобы запастись пищей и водой. А нам уже казалось, что всякий раз, когда мы спускаемся, с нами случается что-нибудь ужасное. Что поделаешь — Венера есть Венера. Если вы совершаете вынужденную посадку, скажем, в Канзасе, Мэне или Орегоне, единственное, о чем вам придется побеспокоиться, — это как благополучно посадить самолет. Но если вы делаете посадку на Венере, то никогда не угадаете, с чем столкнетесь. Это могут быть клунобарганы, волосатые дикари-каннибалы; или тарбан, наиболее страшный из венерианских хищников; басто, огромный, ужасного вида зверь, обладающий некоторым сходством с американским бизоном; или, что, вероятно, хуже всего, — обычные человеческие существа вроде тебя самого, только с невысоким мнением о ценности жизни, разумеется, твоей, а не своей.

Но меня сейчас не столько беспокоили размышления о возможных встречах, сколько судьба Кандара и Артола. Великолепные ребята по-прежнему остаются рабами мипосан. Я мучительно страдал от мысли, что бросил их.

Дуара, очевидно, наблюдала за мной, потому что спросила:

— Чем ты так озабочен, Карсон? Ты выглядишь огорченным.

— Я подумал о Кандаре и Артоле, — вздохнул я. — Мы надеялись убежать вместе.

— Кто такой Артол? Я не припомню раба с таким именем.

— Я встретил его, когда меня продали во дворец Ирона. Он был воином из охраны Джантора, джонга Джапала, отца Кандара.

— Если это возможно, давай поможем им бежать.

— Мне не хочется снова ставить на карту твою безопасность.

— Но они наши друзья. Мы не можем бросить их, не попытавшись выручить из беды.

Как это было похоже на Дуару.

— Ладно, — пробурчал я, скрывая радость, — попробуем пролететь над городом и поглядеть, удастся ли что-нибудь сделать. У меня есть план. Не знаю, сработает он или нет. Все будет зависеть от Кандара и Артола, а не от нас. Сядь-ка на минуту за управление.

Когда она повела корабль, развернув его в сторону Мипоса, я отыскал письменные принадлежности в одном из отсеков и написал записку Кандару, которую показал Дуаре. Прочитав, она одобрительно кивнула.

— Нам несложно сыграть наши роли. Надеюсь, они справятся со своими.

Я привязал к записке тяжелый болт и снова взялся за штурвал. Мы находились в тысяче футов над Мипосом, и «Анотар» начал описывать широкую спираль с центром над дворцом Тироса.

Подлетев ближе, мы увидели людей, глазевших на нас отовсюду — с улиц, из дворцовых служб и домов. Многие старались спешно укрыться в безопасном месте. Конечно, никто до сих пор не видел самолета за исключением воинов Мипоса, схвативших нас. Они всем рассказывали о нем, но, разумеется, тогда никто им не поверил. Насколько мне известно, наш «Анотар» — единственный на Венере.

Я направил свой корабль к той части дворца, где содержались рабы. Летели мы очень низко и высматривали Кандара и Артола. Наконец, я увидел их обоих: они стояли рядом, глядя вверх на нас. Хотя я и рассказывал Кандару про «Анотар», он выглядел сейчас так, словно не мог поверить своим глазам.

Я заложил новый крут и снизился. Некоторые из воинов Тироса подбежали ближе и стали швырять в нас копья — а трое метнули трезубцы, которыми были вооружены. Нам они не были страшны; но, падая вниз, один трезубец ранил воина. Лишь после этого они прекратили столь бесполезное занятие.

Мне не хотелось, чтобы воины оставались на невольничьем дворе и заметили, как я брошу Кандару записку. Но как от них отделаться? Наконец я придумал. Правда, трудность состояла в том, что это могло прогнать со двора и Кандара. Однако пришлось рискнуть.

Взмыв на тысячу футов вверх, заложил вираж и спикировал на невольничий двор. Вы бы видели, как удирали рабы и воины! Но Кандар и Артол не двинулись с места. Будь двор немного длиннее или там не было пруда, я бы сел и взлетел снова, вместе с Кандаром и Артолом, прежде чем напуганные воины поняли, что происходит.