Мы поругались, и я пообещал, что, когда мы вернемся в Джапал, пойду к джонгу и доложу, что он трусливо прятался во время сражения вместо того, чтобы защищать корабль на палубе вместе с остальными. Вот почему я оказался здесь.

— Не понял, — удивился Кандар.

— Подожди, рассказ не закончен. Сейчас все поймешь. После битвы я узнал, что уцелело только десять воинов, да и то пятеро получили ранения. Кроме того, у нас оказалось одиннадцать пленных мипосан из тех, кто не успел вернуться на палубу своего корабля. Их послали вниз, к гребцам.

В надлежащий срок мы добрались до Торлака, разгрузились и взяли другой груз для Джапала. Обратный путь проходил спокойно до тех пор, пока не вошли в Джапальское озеро. Мы остановились в нижнем его конце и решили дожидаться темноты, чтобы проплыть мимо Мипоса ночью, как это обычно делалось. Стемнело, и мы стали тихо продвигаться по каналу, потушив все огни, которые могли бы нас выдать.

Ночь выдалась такая темная, что на палубе нельзя было рассмотреть лиц людей, непрестанно сновавших то туда, то сюда. Мы плыли прямо напротив Мипоса. Отчетливо просматривались огни города.

Кто-то произнес: «Что это там — у правого борта?». Я с моими воинами бросился к фальшборту и едва успел туда подойти, как меня схватили и увлекли к самому борту, а потом сбросили в воду.

Это сделал пленный мипосанин. Ты ведь знаешь, как они плавают. Половину времени он держал меня под водой и едва не утопил. Во всяком случае когда меня вытащили на берег у Мипоса, то я был скорее мертвым, чем живым. Когда же отдышался и собрался с мыслями, то обнаружил, что нахожусь вместе со всеми своими людьми на невольничьем дворе в Мипосе. Позже я узнал, как это произошло.

Капитан из боязни, что я сообщу о нем джонгу, освободил мипосан с условием, что те захватят воинов в плен и утопят, но соблазн продать нас в рабство и поднажиться оказался для них слишком велик. Это спасло нам жизнь.

— Вот так, мой принц, я попал в рабство, и если еще жив, то только для того, чтобы вернуться в Джапал и убить предателя и труса, который обрек на рабство гвардейцев джонга.

— Как имя капитана? — спросил Кандар.

— Гангор.

Кандар кивнул.

— Я много слышал о нем, но только плохое. Ходили слухи, что он один из заправил в партии, которая намеревается свергнуть джонга, моего отца.

Мне же имя Гангора ничего не говорило. Но стало много значить гораздо позже.

Пока мы втроем разговаривали, к нам подплыл мажордом, еще более, чем когда-либо напоминавший акулу.

— Что такое? Вы стоите здесь и болтаете, рабы! — обвиняюще завопил он. — И совсем не следите за гайполами. Вас придется наказать плетьми. Разойтись! Охранять бассейн.

Если хоть один ребенок пострадает, вы умрете. И ужасной смертью!

И мы стали ходить вокруг бассейна вместе с остальными двумя стражами, которые все время глядели в небо, а для чего — я так и не понимал.

Когда мажордом ушел из дворика, я спросил Кандара:

— Кто такие гайполы?

— Огромные хищные птицы, и очень опасные. Не будь стражи, они бы спустились и сожрали всех детенышей. Впрочем, есть ли охрана или нет ее — птицы все равно прилетят и нападут рано или поздно. Вот тогда кто-то из нас будет убит. Они ужасно свирепые и сильные и абсолютно ничего не боятся.

Все это показалось мне довольно дурацким занятием — оберегать детей от птиц, в особенности, когда нет ни тех, ни других. Было бы намного лучше, если бы нам позволили присесть и подождать, пока дети не выйдут во двор.

Так как гайполы в темноте не летали, то нас отпустили, когда стемнело, отвели в помещение для рабов и накормили жуткой бурдой. Потом загнали в сарай, где нас ждали грязные травяные матрасы. Рабов у Ирона явно не слишком баловали.

Я думал о Дуаре. Как-то с ней обращаются? Не угрожает ли ей какая-нибудь опасность? Увижу ли ее еще когда-нибудь? Наконец я забылся неспокойным, тревожным сном.

На заре следующего дня после столь же гнусного завтрака нас снова направили во двор к бассейну, приказали высматривать гайполов и охранять детей.

— Коль скоро гайполы так опасны, как ты говоришь, — заметил я Кандару, — почему же нам дали деревянные трезубцы? Что мы сделаем с этими деревяшками против таких лютых птиц?

— Сделаем то, что в наших силах, — пожал он плечами — Они боятся вооружать нас металлическими трезубцами, чтобы мы не повернули их против них же самих. Ты ведь знаешь, что мипосане— в душе невероятные трусы.

— Ладно, надеюсь, что увижу сегодня гайпола, хотя бы чтобы разогнать скуку. Еще я не прочь поглядеть на детей — ведь они могли бы привлечь пару гайполов. Кстати, где они держат этих самых детей?

Кандар рассмеялся и показал на бассейн.

— Вот они.

Я заглянул в бассейн, но не увидел ничего, кроме нескольких странных на вид рыбок, которых случайно заметил накануне.

— Ничего не вижу, только несуразные рыбешки.

— Это и есть дети, — пояснил Кандар.

Какое-то время я глядел на него с удивлением, пока меня не озарило.

— Понял! В нашем мире тоже бывают похожие люди. Будучи бездетными, они дарят свою привязанность собакам и кошкам. А тут эти люди усыновили рыб.

Кандар покачал головой.

— Ты ошибаешься сразу по двум причинам. Во-первых, мипосане неспособны ни к кому чувствовать привязанность; во-вторых, это на самом деле их дети —и он указал на игриво плавающих рыбешек.

— Ты умеешь хорошо шутить.

— И не собираюсь. Я говорю серьезно. Эти рыбоподобные создания — действительно дети Ирона и его жены.

— Невероятно!

— Но факт остается фактом. Человеческие существа, вроде нас с тобой, производят малышей, похожих на них самих. Так же размножается большинство животных. Некоторые существа откладывают яйца, в которых развивается эмбрион.

А самки у мипосан производят на свет рыб, понимаешь? Рыб, которые потом развиваются и постепенно превращаются в мипосан.

Если ты внимательно посмотришь на них, то увидишь, что самое крупное из этих созданий уже имеет крошечные руки и ноги. Потом оно сбросит хвост, станет амфибией и начнет выходить на сушу. Постепенно его голова и лицо изменятся, станут более человеческими. Оно встанет и пойдет на задних ногах, выпрямится окончательно и превратится в мипосанина. Но наравне с легкими у него останутся жабры, и оно частично сохранит черты амфибии.

Я пристально посмотрел на одну из стремительно скользящих рыб и действительно увидел недоразвитые руки и ноги, что почему-то показалось мне совершенно неприличным.

— Вынужден извиниться, Кандар, но я действительно думал, что ты шутишь. Так вот как выглядят «детки», которых мы охраняем. Премиленькие создания. Папа, кажется, весьма печется об их безопасности, но в остальном и он, и мама не уделяют им никакого внимания.

По мере дальнейших наблюдений я понял, что мипосане действительно абсолютно свободны от каких-либо привязанностей. В их языке нет даже слова «любовь». Однако инстинкт защиты потомства силен. Чисто биологическая реакция, направленная на воспроизводство вида. Они даже способны на самопожертвование, защищая маленьких монстриков.

— Детеныши родились недавно, не так ли? — спросил я.

— Им уже больше года. Самки приходят в бассейн откладывать икру раз в год; один помет дает тысячи рыбоподобных созданий, некоторые даже утверждают, что миллион. Они моментально находят путь в озеро через подземные каналы, которые соединяют все бассейны города с Джапальским озером. Куда они направляются — точно не известно, возможно, в океан, где проводят целый год. Конечно, большая часть пожирается крупными обитателями океана. Например, у жены Ирона из прошлогоднего помета вернулись только трое.

— Но они ведь могут оказаться чужими, — предположил я.

— Нет, это ее дети! — заверил Кандар. — Инстинкт всегда приводит маленьких негодяев обратно в тот самый бассейн, где они появились на свет.

— Не понимаю, как это можно проверить, — возразил я.