Складывая камни рядом с Дуарой, украдкой прикоснулся к ней рукой.

— Мужайся, — я найду способ спастись.

Я выпрямился и увидел, что страж со стены подходит ко мне, зловеще крутя плеткой.

— Опять ты тут болтаешься, бездельник? — зарычал он, занося плетку для удара.

— Он не болтается, — вступился мой надсмотрщик. — Оставь его в покое. В конце концов, я присматриваю за ним и знаю, что ему делать.

— Я могу отхлестать любого ленивого раба, кого захочу, — сказал страж. — И тебя тоже, если уж на то пошло, — и он замахнулся на моего надсмотрщика.

Не раздумывая, я прыгнул и выхватил его плетку. Конечно, это было глупо с моей стороны, но я уже ничего не соображал. Отобрал у него плетку так легко, словно у ребенка. Когда же он вытащил лучевой пистолет, без всякого труда отобрал и его.

И тут, откуда ни возьмись, подскочил Сталар.

— Что тут происходит? — закричал он.

— Раб только что пытался убить меня, — доложил надсмотрщик со стены. — Его нужно забить до смерти.

Дуара смотрела на нас, ее глаза округлились от ужаса — она решила, что со мной сейчас случится что-то страшное. Должен сказать, что был весьма недоволен собой, потому что даже короткое знакомство с надсмотрщиками-садистами говорило о том, что Сталар может приказать привести в исполнение предложение пострадавшего охранника. Тут вмешался мой страж.

— На твоем месте, Сталар, я не делал бы ничего подобного. Этот парень замахнулся на меня, и тогда раб встал на мою защиту. Он ничего больше не сделал, только разоружил парня, не причинив ему никакого вреда, и убивать не собирался.

Было видно, что Сталар пришел в ярость, но сдержался и только приказал:

— Всем возвращаться к своей работе. И глядите мне, чтобы больше этого не повторилось.

Тут его взгляд упал на Дуару.

— Ну-ка, работай, рабыня, — рявкнул он и поднял свой бич для удара.

Я встал между ними.

— Не сметь! — прорычал я.

Сталар заколебался. Он так никогда и не узнает, что находился в этот момент на волосок от смерти. Он был трусом и боялся меня. Струсил и на этот раз.

— Ну-ка, за работу! — повторил Сталар, повернулся на пятках и зашагал прочь.

Я пошел назад к своей груде камней вместе с надсмотрщиком.

— Очень порядочно с твоей стороны, — поблагодарил я, — большое спасибо, но не будут ли у тебя неприятности из-за этого случая?

— Да нет, — усмехнулся он. — Джефт, джонг, мой дядя.

Я посмотрел на него удивленно.

— Должен признаться, — ляпнул я, не подумав, — ты не похож на своего дядю.

К моему облегчению, надсмотрщик ухмыльнулся.

— Моя мать — рабыня из Панги. Я пошел в нее. Панганцы не жестокий народ.

Этот надсмотрщик по имени Омат оказался на удивление симпатичным парнем. Я почувствовал, что могу без опаски попросить его о чем-нибудь, и уже обдумывал, как мне начать разговор, когда он сам пошел мне навстречу.

— Почему ты рисковал жизнью, защищая девушку-рабыню от Сталара? — спросил он. — По-моему, у тебя и без того хватает неприятностей.

— Она моя супруга. Нас взяли в плен фалзанцы и разлучили. Я не имел представления, что с ней стало, пока не увидел, что она кладет раствор на стену. Мне так хотелось бы поговорить с ней.

Он задумался на несколько мгновений, а потом сказал:

— Пожалуй, я могу тебе помочь. Ты хорошо работаешь, и надеюсь, что не доставишь мне неприятностей, если я на какое-то время оставлю вас одних. Ты сделал вдвое больше, чем любой другой раб, и работал без ропота и моих понуканий.

Вечером, когда рабыни принесли нам ужин, я заметил, что командует ими Омат. Он выкрикнул мое имя. Когда я откликнулся и подошел к нему, то увидел Дуару, стоявшую рядом с ним. Я не заметил ее сразу, потому что она была скрыта от меня другими рабынями.

— Вот твоя супруга, — произнес Омат. — Я оставлю ее здесь, пока вы едите. Можете не торопиться, — прибавил он.

Я взял руку Дуары и сжал ее. Мы отошли в сторону от остальных рабов и присели. Сначала никто из нас не мог вымолвить ни слова — просто сидели, держась за руки.

Потом Дуара произнесла:

— Я уже решила, что не увижу тебя. Что за странный рок привел нас обоих в Ангор?

— Провидение пока не очень часто благоволило к нам, — сказал я, — быть может, теперь оно старается немного оправдаться перед нами. Но расскажи, что случилось с тобой и как ты сюда попала?

— История не очень приятная… — начала она.

— Я знаю, моя милая. Но все же расскажи, что ты делала после того, как убила Вантора, ведь убила его ты?

Она кивнула.

— Да. Это случилось среди ночи. Все на корабле заснули, включая и часового у двери, которая осталась открытой. Я просто взяла и вышла. Начало оказалось легким, но я не знала, куда идти дальше. Мне необходимо было где-нибудь спрятаться, я понимала — если меня поймают, мне не миновать смерти из-за этого негодяя. Утром укрылась в какой-то высокой траве и заснула. Проснувшись, увидела, что боевая эскадра Фалзы направляется на восток. Я уже не чаяла тебя больше увидеть, но все же пошла в том же направлении, чтобы быть как можно ближе к тебе.

Вскоре наткнулась на небольшую реку, где попила и искупалась. Освежившись, пошла дальше, но к этому времени эскадра уже скрылась из виду. К вечеру я увидела маленькое судно-разведчик, которое двигалось в мою сторону. Я спряталась, но, вероятно, они заметили меня раньше, потому что подъехали прямо к моему укрытию.

Полдюжины ангорцев вышли из корабля и схватили меня. Бежать было бессмысленно и бесполезно.

Вскоре я поняла, что попала в руки отвратительного народа. Напрасно ожидать от них какой-либо симпатии или милости. Они все бандиты и думают только о том, как бы ухватить добычу или ограбить кого-нибудь. Для этого посылают свои пиратские корабли и часто в большом количестве, особенно после сражения между фалзанцами и панганцами. Грабят подбитые суда и берут пленных.

Корабль, на который я попала, должен был наблюдать за сражением, которое, как они понимали, было неминуемым. Между делом высматривали также, что бы им подобрать или украсть. Они поехали дальше на запад и там, можешь себе представить, наткнулись на наш поврежденный воздушный корабль. Они не могли понять, что это такое. Когда же я им сказала, то не поверили мне, а один из них впал в ужасный гнев, решив, что я их вожу за нос. Мне часто кажется, что большинство из них просто сумасшедшие.

— Ты права. Нормальный человек не может быть таким жестоким и неразумным, как некоторые ангорцы. Но расскажи поскорее, что же было с тобой дальше?

— Да я уже заканчиваю. Они сняли с корабля все, что смогли, разрушили остальное оборудование и двигатель, а потом вернулись в Ангор. И вот я тут, да и ты тоже.

— По крайней мере мы снова вместе. Это уже кое-что, потому что теперь мы можем придумать, как нам бежать отсюда.

— Ты, как всегда, оптимист, — невесело улыбнулась Дуара.

— До сих пор мне удавалось подтверждать справедливость моего оптимизма, — напомнил я.

— Знаю, — согласилась она, — но сейчас все сложилось как-то очень безнадежно. Даже если бы нам удалось бежать из Ангора, мы не сможем выбраться из страны. Наш любимый «Анотар» разрушен, а, насколько мне известно, горы на юге абсолютно непроходимые, да и вся страна полна людей, которые не пощадят нас.

— И все равно не будем впадать в уныние, — упрямо заявил я.

— А что стало с бедным Иро Шаном? — спросила Дуара после недолгого молчания.

— Он здесь. Тут у меня есть еще один друг, панганский офицер по имени Банат. Мы вчетвером сможем придумать какой-нибудь план побега. Кстати, где вас разместили?

— Прямо по другую сторону стены. Мужской и женский дворы находятся рядом. Рабыни рассказывали, что раньше держали всех вместе, но случалось так много драк и так много мужчин-рабов погибли в драках, что ангорцам пришлось разместить женщин отдельно.

К этому времени рабы закончили ужин, и женщины вернулись со своего двора, чтобы унести пустые тазы и миски. Омат пришел с ними и кивнул Дуаре. Мы встали, и еще миг я подержал ее в объятиях. Потом она ушла. Как хорошо, что нам удалось побыть вместе пусть даже так недолго. Я почувствовал уверенность в благополучном исходе впервые после того, как ее увели с фалзанского флагманского корабля, но признаюсь — моя надежда питалась очень скудной пищей.