Внутри собор представлял собой огромный зал с платформами, размещавшимися концентрическими кругами. На них находились экземпляры множества крупных представителей животного мира Амтора, поддерживаемые подпорками или каркасом. На стенах же висели, вероятно, сотни две человеческих существ и нобарганов в хитроумно придуманных петлях, которые распределяли их вес равномерно на все части тела.

Подобные петли были прилажены и к нам с Дуарой, и мы повисли на стене бок о бок. Уже были прикреплены таблички с надписями, указывавшими наши имена, страны, из которых прибыли, пол и всякую прочую информацию, которая, очевидно, представлялась вуйорганам интересной или несущей образовательную функцию. И все это готовилось, пока нас развлекали как почетных гостей!

Те, из уже висевших здесь экземпляров, кто был в состоянии нас видеть, наблюдали за нашим прибытием и «восхождением» с большим интересом. Другие, очевидно, спали, их подбородки покоились на груди. Теперь так и нам предстояло спать! Ладно, пусть это будет нечто вроде передышки, маленький подарок коварного рока, который взял над нами верх.

Группа вуйорганов, находившихся в здании, собралась, чтобы посмотреть, как нас развешивают. Они читали описания на табличках и довольно развязно комментировали. Их больше интересовала Дуара, она, вероятно, была первой представительницей женского пола нашего вида, которую они когда-либо видели. Я обратил особое внимание на одного вуйоргана — он ничего не говорил, а стоял и глазел, словно остолбеневший от ее красоты. Присмотревшись, я удивился тому, что у него отсутствовала красноватая средняя линия и обе половины лица практически идентичны. Это существо было, как выражаются биологи, «мутантом». Он отличался и еще одним: не смеялся, не улыбался беспрестанно, как остальные, и не болтал непрерывно с окружающими. (Мне трудно писать об этих существах не как о самцах. Они выглядели такими одинаковыми, что невозможно определить, кто из них мужчина, а кто женщина, но поскольку все носили мечи и кинжалы, я счел, что имею дело с мужчинами.)

Они оставили оружие при нас: я заметил, что и остальным экземплярам музея тоже сохранили их оружие. Даже копья прикреплены рядом на стенах. Оружие, конечно, предназначалось для образовательных целей и не представляло опасности, ибо все существа были парализованы.

Вуйорганы непрерывно входили в здание и слонялись по проходам, знакомясь с экспонатами. Иногда останавливались поболтать с каким-нибудь экземпляром. Но поскольку они обычно насмехались над бедными беспомощными существами, им, как правило, отвечали ледяным молчанием.

После наступления темноты здание осветилось, и огромные толпы вуйорганов явились глазеть на нас. Они останавливались и смеялись, отпуская насмешливые и нелестные замечания в наш адрес. Это были те же люди, что танцевали вокруг нас пару дней назад, осыпая цветами, приветствуя в своем городе.

Через пару часов здание опустело, свет погас. Осталось лишь несколько человек из охраны, принадлежащих к касте «1000000».

Хотя огни почти погасли, было еще достаточно светло, чтобы видеть пространство рядом с внешней стеной здания, в котором мы висели, поскольку полностью погасли только центральные огни.

Во всем огромном здании осталось около двадцати охранников. Почему столько, я не понимал. Не похоже, что хотя бы один из нас в состоянии устроить бунт или сбежать. Этого не сделаешь, когда у тебя двигается только голова да шея.

Некоторые из охранников рассматривали нас и поздравляли By-ад с приобретением таких ценных пополнений в коллекцию Музея Естественной истории.

— Мне всегда хотелось увидеть женщину, — заявил один из них. — Другие экземпляры часто разговаривают между собой о женщинах. Они ведь чем-то отличаются от самцов, не так ли? Действительно, у нее совершенно другая фигура и более тонкое лицо, чем у самца; и больше волос на голове — как у нас, вуйорганов.

— Серые глаза и желтые волосы делают его необычайно ценным экземпляром, — подхватил другой.

Мои глаза были серо-голубыми, иногда казались серыми, иногда голубыми. Я думаю, в действительности трудно определить, какого они цвета, но волосы не были желтыми, хотя жители Амтора называли их так, не находя слова для понятия блондин.

Один из охранников, стоявший напротив нас, был молчалив и спокоен: не смеялся и ничего не бормотал. Внезапно он задрожал, словно в агонии, зашатался, как пьяный, и упал на пол, где стал извиваться, словно в эпилептическом припадке, который, видимо, и стал причиной его падения.

— Дан-ву-мед будет делиться, — заметил один из парней. Два других посмотрели на Ду-1000000 и стали равнодушно прогуливаться.

— Вы бы лучше принесли пару носилок, — крикнул им вслед первый из говоривших.

Приятель глянул вниз на Дан-ву-меда, извивавшегося, визжавшего и бившегося в конвульсиях на полу.

— Да, уже пора, — пробормотал он. — Дан-ву-мед начал беспокоиться — боится, что од может оказаться одним из тех несчастных, что умирают до того, как произведут свое дитя. (Од — это местоимение среднего рода, аналогичное местоимению «оно»).

Родовые схватки стали неистовыми. Вопли и стоны заполнили огромный зал, отзываясь многократным эхом от купола. К моему ужасу, я увидел, что существо разделилось пополам вдоль красноватой средней полосы, которую я уже описывал, — прямо посредине головы и тела.

В последней яростной конвульсии обе половинки раскатились в разные стороны. Крови не было. Каждая половинка защищена тонкой пульсирующей пленкой, сквозь которую ясно различались внутренние органы. Принесли двое носилок, половинки уложили на них и унесли прочь. То, что они были еще живы, сомнений не вызывало, поскольку я видел, как колышутся легкие.

Бедная Дуара побелела, как призрак, и была на грани тошноты от увиденного зрелища.

— Ох, Карсон! — воскликнула она. — К каким ужасным существам мы попали?

Прежде чем я успел ответить, чей-то голос за моей спиной воскликнул:

— Карсон! Карсон Нейпер! Неужели это ты?

Я повернул голову. Голос принадлежал мужчине, висевшему на стене позади меня. Я сразу же узнал его.

— Иро Шан!

— И Дуара тоже тут. Бедные мои друзья! Когда вас сюда принесли?

— Сегодня вечером.

— А я спал, — подосадовал он. — Стараюсь спать как можно больше: единственный способ скоротать время, когда висишь вот так на стене, — он криво усмехнулся. — Но какое злосчастье принесло вас сюда?

Я вкратце рассказал про наши приключения. А затем спросил, как случилось, что он покинул свой прекрасный город и угодил в западню.

— После того как вы с Дуарой убежали из Гавату, — начал он, — Санджонг (верховный орган города) поручил мне выстроить аэроплан по твоим чертежам. Я обнаружил, что некоторые важные подробности ты, вероятно, держал в голове, потому что в чертежах они отсутствовали.

— Не совсем так. Их не было в чертежах, которые я оставил в Гавату, поскольку у меня появилась привычка держать рабочие чертежи в самолете, после того как работа над ним стала близиться к завершению. Сам не знаю, почему я так сделал.

— Ну ладно, так или иначе — у меня получился воздушный корабль, который мог летать. Хотя я несколько раз чуть не разбился во время его испытаний. Несколько лучших умов Гавату работали вместе со мной, и в конце концов нам удалось сконструировать и построить самолет, который действительно мог летать. Еще никогда в жизни я не был так счастлив. Мной овладел восторг. Все время хотелось летать, и я совершал полеты дальше и дальше от Гавату. Летал с Налте в Анду, в гости к ее родителям. Можешь себе представить, какую сенсацию вызвал там наш самолет.

— Расскажи о Налте! Как она поживает? — воскликнула Дуара.

— В последний раз, когда я ее видел, она была здорова и счастлива, — ответил Иро Шан. — Надеюсь, и сейчас тоже.

— Наверное, здорова, но счастлива ли? Ведь тебя нет с ней, — заметила Дуара.

— Страшно подумать, что мы никогда больше не увидимся, — произнес он печально — Но теперь, — продолжал более спокойно, — я опять вместе с вами; так что ваша неудача обернулась для меня везением. Впрочем, предпочел бы увидеть вас невредимыми и подальше отсюда.