Даже не знаю, чем меня заинтересовала Митникова, то-ли недюжинным интеллектом, то-ли особенным чувством юмора, который сквозил в любой, даже в самой серьёзной статье, то-ли поразительной работоспособностью (в сутки можно было отыскать две-три её новых статьи), но, скорее всего, совокупностью вышеперечисленного.

До сих пор не могу забыть ответ Валькирии на вопрос одной мамаши, которая поинтересовалась, что можно сделать, чтобы отвыкание от соски у ребёнка прошло быстро и безболезненно. Валькирия отреагировала с присущим ей чувством юмора: "Исходные условия: малыш умеет ходить, говорить, но до сих пор не может отвыкнуть от соски. Решение: соска закрепляется (прибивается или приклеивается) к дверному косяку на удобной для применения карапузом высоте. Результат: соску теперь никто не отнимает. Вроде как – на возьми и соси, но карапуз чувствует себя некомфортно и глупо. Да и не отойти никуда по своим делам! Результат: стремительное отвыкание от соски"

Я оформила подписку на все произведения Валькирии и каждое утро начинала – словно прилежный христианин – с молитвы – с внимательного чтения её опусов, которые были равномерно распределены по шести ежедневным газетам, трём еженедельникам и множеству мелких сайтов, где материалы, подозреваю, перепечатывались без всякого на то благословения автора.

Вскоре, благодаря правильно выбранному ежедневному чтению, я стала гораздо лучше, чем раньше, разбираться во многих вопросах, которые раньше считала для себя слишком сложными для понимания или попросту скучными, чтобы обращать на них своё внимание. К их числу относилась политика, статистика, экономическая астрономия и ещё некоторые узкоспециальные вопросы психологии. Очень скоро в Навигаторской кухне я стала ориентироваться как рыба в воде и зачастую поражала папу осведомлённостью в некоторых весьма щекотливых вопросах.

Не прошло и полугода, как я заметила, что начинаю думать, как Валькирия, отношусь к происходящим вокруг событиям как Валькирия и даже в повседневной жизни оперирую ранее непривычными для себя категориями.

Я в очередной раз потратила несколько дней своей единственной и драгоценной жизни на розыск информации о гиперактивной журналистке, но всё, что мне удалось выяснить, уложилось в тринадцать печатных знаков – одиннадцать букв и две точки – фамилия и инициалы. Фамилия Валькирии оказалась весьма тривиальной – Митникова, а инициалы ещё более тривиальными – М.С.

Больше я ничего отыскать не смогла.

– Папочка, – спросила я отца, потерпев очередное фиаско в сетевых изысканиях, – ты знаешь, кто такая Митникова Эм-Эс?

Папа редко демонстрировал свои чувства – он считал это признаком плохого тона. Но именно после этого вопроса чуть ли не единственный раз в жизни я увидела на его лице гримасу откровенного неудовольствия. Это было тем необычнее видеть, что отрицательные эмоции оказались обращены в мой адрес.

– Тебе-то это зачем?

– Нашла кое-что в Сети, стало интересно.

– Я бы не советовал тебе увлекаться её писаниной.

– Почему?

– Она плохая тётя.

(Не нужно удивляться, что отец оперировал такими категориями, всё-таки мне в то время едва исполнилось шесть лет, иногда он относился ко мне словно к обычному ребёнку)

– Почему – плохая тётя?

– Потому что глупая.

Это была настолько неожиданной интерпретацией ответа на вопрос "может ли гений быть злодеем", что я на секунду запнулась, потом с настойчивостью, достойной лучшего применения, продолжила допытываться:

– Почему – глупая?

– Была бы умная – ей бы не нужно было прятаться! – С неожиданной злостью ответил папа.

Я предпочла разговор не продолжать. Во-первых, не хотелось злить отца, во-вторых, по одной его фразе стало понятно, что вряд ли папе известно намного больше, чем мне.

До этого разговора я была на редкость послушной дочерью… Нет, скажу иначе – я ей и осталась, но теперь у меня появились от отца кое-какие тайны. Я тщательно скрывала от папы всё, связанное с Валькирией: то, что я запоем читаю все её материалы, то, что готова отдать пару лет своей жизни за возможность узнать, кто такая М.С. Митникова в реальной жизни, да и вообще, настоящая это её фамилия или нет. А что самое главное, мне приходилось скрывать, что чем больше я разбиралась в том, о чём пишет неведомая журналистка, тем чаще я соглашалась с её ходом мыслей.

В то же время я прекрасно понимала, почему Митникову на дух не переносят ни папа, ни весь Навигаторский корпус в полном составе. Валькирия была диссиденткой, причём в самом неприглядном смысле этого слова. Не реже раза в неделю, она публиковала программную статью, в которой подвергала критике самые основы нашего общества: структуру управления, институт Навигации, все законодательные пакеты, внутреннюю и внешнюю политику нашей Федерации, направление и качество развития техногенной сферы, особенности работы Графонета – всё что можно, что нельзя, и даже то, на что вообще, по-моему, не имело смысла обращать никакого внимания.

По мнению некоторых источников, Валькирия писала слишком много и хорошо, чтобы можно было с уверенностью утверждать, что работает она одна; сходились во мнении, что под её именем трудится человек пять-шесть (это – минимум), а какой-то человек с ником скандинавской воительницы (даже не суть, что женщина) руководит литературным процессом, редактирует и правит уже написанные статьи.

Лично я в подобные слухи никогда не верила, испытывая твёрдую уверенность, что всё творчество Валькирии слишком уж явно несёт на себе отпечаток одной личности, на редкость яркой и неординарной.

Какое-то время я, уподобляясь неприкаянной душе в чистилище, скиталась взад-вперёд по платформе, пиная попадавшиеся под ноги предметы, наконец, подошла к окну. Ладно, Валькирия погибла, причём самым нелепым образом – утонула во время круиза – но ведь моя собственная жизнь продолжается. Жалко, конечно, Митникову, но если изменить ничего нельзя, то зачем зря переживать? Говорят, нервные клетки, в отличии от всех остальных, не восстанавливаются.

Я снова уселась за стол, мрачно глядя на конверты. Последнее, что написала Валькирия. Самое последнее. Жуть!

Внезапный удар чуть не сбросил меня с виртуального стула – даже в реале я чуть не выпала из интернет-кресла. Вскочила – и едва успела пригнуться – мимо головы пронеслась какая-то тяжёлая штука. Я бросилась в угол платформы и уже оттуда, из относительной безопасности, рассмотрела происходящее.

Пространство над развлекательными доменами – самое густонаселённое, платформы летают практически впритирку друг к другу. Чтобы сохранять их без повреждений, автопилот приходится постоянно держать включённым.

То-ли не сработал какой-то компонент электроники, то-ли пользователь зевнул и дал неверную команду, но одна из платформ отчаянно-розового цвета, находящаяся совсем рядом с моей, потеряла управление. Она чуть рыскнула носом вниз, затем всем корпусом резко приподнялась – и обрушилась на мою корму.

Среднестатистический автопилот предназначен для простого полёта и обычной посадки. Любой форс-мажор – и система начинает барахлить. Возникшая не по моей вине авария – лучшее тому подтверждение.

Мой автопилот – последнее слово техники… хотя, нет, не буду кривить душой – предпоследнее; я его обновляла пару месяцев назад. Он сработал безукоризненно – моя платформа рванулась вперёд – и удар пришёлся на самый угол. Кое-что из мелочей разлетелось по комнате, корпус платформы приобрёл небольшую вмятину, а я отделалась лёгким испугом – вот, в принципе, и всё. Повреждения могли быть куда серьёзнее.

Почувствовался ещё один удар, гораздо мягче первых двух. Я выглянула в окно. Так и есть – виновник аварии пристыковывал свою розовую платформу к моему узлу. Сейчас последует долгое и нудное выяснение отношений, мне будут предлагать деньги или попытаются содрать их с меня – тут не угадаешь. Но и одно, и другое – пошло и не интересно. Как же я не люблю таких пердимоноклей судьбы!