Понимаю, что это политика страуса, который прячет голову в песок, тем не менее, я тут же постаралась забыть и непонятную девочку и её внимательный взгляд. А то ещё взвинчу себя до состояния, что кто-нибудь спросит у меня время, а я в ответ огрею его по голове чем-нибудь тяжёлым. Пока ещё ничего не предвещает, что за мной кто-то охотится.

"СУВЕНИРЫ ЗЕМНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ"

Увидев голографическую надпись над киоском, в котором продавались какие-то пластиковые безделушки, я не смогла сдержать усмешки. Когда я вижу подобные надписи, я сразу думаю, что мы – земляне – обитатели самой передовой планеты человечества – относимся к прочим представителям этого самого человечества снисходительно-высокомерно, как к неразумным детишкам, или как к дикарям, которые о цивилизации имеют самое общее представление.

"Сувениры земной промышленности"! Чем не бусы в руках просвещённых европейцев, прибывших покорять американский континент?

– Фу! – Отдуваясь, уселся на свои узелки жизнерадостный толстяк в голубой рубашке, подмышки в которой были мокрыми от пота. Он заулыбался, увидев, как я вхожу в помещение. – Малышка, ты не поможешь мне всё это на улицу перетащить?

– Ну и ладно, что "малышка", – подумалось мне. – Когда такой симпатичный дяденька обзывается, это совсем даже не обидно"

– Ладненько, – покладисто согласилась я. – А не проще ли носильщика позвать?

– Да ну их! – Отмахнулся толстяк от гипотетических носильщиков. – Потом с каждым отношения выяснять…

Мне стало смешно. Я поняла, что мой собеседник – не землянин, и, может быть, только недавно сюда прилетел. Похоже, в его представлении носильщики были здоровыми небритыми типами в синих фартуках и толстых брезентовых рукавицах, как их показывали в старых фильмах. Типичный провинциал с отсталой аграрной планетки.

Сумки оказались лёгкими, но их было много. Перенос занял минут десять. Курсируя между камерой хранения и тем местом на улице, куда толстяк решил сложить свой багаж, я украдкой посматривала на мобильник. Время, казалось, с каждой минутой убыстряет свой бег.

Наконец, всё было закончено.

– Я пойду? – Коротко осведомилась я.

– Как тебя зовут, красавица?

– Зачем вам?

– Будет хоть, о ком помолиться, – в его голосе не прозвучало никакой насмешки.

– Настя. А фамилия – Бахмурова.

Я сама не представляла, зачем назвалась именем своей подруги.

– Чем занимаешься?

– С вами разговариваю.

Я собралась уходить. Времени оставалось совсем ничего, а диалог явно грозил затянуться надолго.

– Ты тут без родителей?

– Я супер.

В моём голосе прозвучала такая усталость, что мне самой себя стало жалко.

– Это как?

Я немного смутилась. Мне не так часто приходилось объяснять такие очевидные вещи.

– Я не совсем человек. Я думаю немножко быстрее и лучше, чем обычные люди.

– Пятизначные числа в уме перемножаешь, что ли?

– Нет, этого я не умею.

– Тогда что ты умеешь?

Он с подозрением смотрел на меня, явно о чём-то усиленно размышляя. Я решила притворяться Бахмуровой до конца.

– Вообще-то я аналитик.

– По-человечески можешь объяснить, что ты умеешь?

– Два плюс два прибавляю. Образно выражаясь.

Это была любимая Настина присказка.

– И сколько получается?

Я пожала плечами.

– Кому сколько надо. В зависимости от политической ситуации. Но четыре – редко. Такая уж у нас, у аналитиков, жизнь.

– Да, теперь я вижу, что у тебя голова по-другому устроена.

– На этой оптимистической ноте давайте и закончим, – нашлась Я. – Я сильно тороплюсь, так что извините.

Наскоро попрощавшись, я побежала в камеру хранения, где остался мой багаж. Мне совсем не улыбалось объяснять каким-нибудь супербдительным патрульным, что сумки именно мои и что в них нет ничего опаснее увесистого тома "Общей социологии", которой, кстати, можно убить, но только если достаточно сильно приложить к чьей-нибудь враждебной макушке.

В космопорту Александрии мне приходилось бывать чаще, чем в каком-либо ещё. Если мы с отцом вылетали за пределы планеты, то именно отсюда. Именно поэтому, оказавшись в багажном отделе, я сориентировалась практически мгновенно.

– Два, четыре, восемь, пять! – Шепнула я в появившийся перед губами микрофон.

За стеной послышался лёгкий шум. Гравитационные генераторы гоняли вдоль стен ящики с грузами, перемещая их с места на место наподобии игрушечных кубиков, наконец из пола вынырнул большой металлический ящик, двери которого торжественно расступились. Это было довольно забавно, если учесть, что внутри этого ящика оказался крохотный конвертик – и ничего больше – хотя вполне мог бы поместиться средних размеров грав.

Я оглянулась по сторонам, сунула конверт в карман и открыла конверт. Оттуда выпал билет и наспех вырванная страница записной книжки. Подобрав с пола две бумаги, я сжала их в ладонях и даже закрыла глаза. Что посмотреть первым? Пожалуй, всё-таки записку.

"GARDENROSE, 81-B, " – было написано на ней твёрдыми округлыми буквами. В переводе с французского – розовый сад. Это что, название города? Очень похоже. И очень красиво, кстати сказать. Тогда 81-B – это дом. А где улица? Или этот самый Жардэнроз такой крохотный, что там только одна улица?

Писал не отец – это точно, его почерк я не могла спутать ни с каким другим.

А билет оказался на Весту-5. Там мне ни разу не приходилось бывать, поэтому я даже не стала предполагать даже примерно, где она находится.

Самое печальное было то, что, если судить по билету, челнок отправлялся в 18.40, а утром телефонный собеседник утверждал, что отлёт должен будет состояться в полдень. Идиот! И что мне теперь целых шесть часов тут, в космопорту, делать?

Когда я снова очутилась в главном зале, как раз объявили о прибытии "Шаттла" с Аладфара-2. Точнее, транспорт прилетел со звездолёта, который в свою очередь прибыл с Аладфара, но для краткости всегда говорили, что с Аладфара – сам "Шаттл".

Кстати, где этот самый Аладфар? В Лире, что ли? Надо бы посмотреть, когда будет возможность. Негоже в наш космический век астрономию забывать.

А теперь было бы неплохо сдать багаж и пройти таможню. Времени навалом, особенно торопиться некуда, но всяческие формальности лучше закончить чем быстрее, тем лучше.

Очутившись в космопорту в качестве пассажирки, да ещё в гордом одиночестве, я немного растерялась. До сих пор я всегда путешествовала вместе с отцом и не обращала особенного внимания на всякие формальности, связанные с документами. Теперь оказалось, что даже для того, чтобы просто сдать вещи в багаж, необходимо заполнить множество разных анкет с самыми неожиданными вопросами.

Промаявшись у неудобной стойки, в окружении полного негра и немолодой дамы с многочисленными свёртками, чем напомнила недавнего знакомого, я смяла и швырнула в утилизатор то, что успела заполнить. Не буду я сдавать никакой багаж! Одна сумка, пусть и большая, не стоит того, чтобы на неё тратить столько усилий.

А вот таможню удалось пройти без особенного труда, чего я совсем не ожидала.

Я стащила с робота сумки, сунула в прорезь несколько мелких купюр. Механизм, довольный, укатился разыскивать новых клиентов.

Молодой парень в кителе лейтенанта мельком оглядел удостоверение, поднял брови, увидев большую стилизованную букву "С" в верхнем правом углу, задержал взгляд моём лице, закрытым солнечными очками, снова уткнулся в удостоверение, кивнул.

– Супер?

– Да.

– Как у вас там жизнь в "Штуке"?

– Нормально, – как можно более бесцветным голосом ответила я.

– Брагина Екатерина Михайловна?

– Да.

Интересно, зачем он спросил? Может узнал? Ну и пусть! В любом случае, если нет соответствующего запрета патрульной службы, то запретить мне покидать пределы планеты нельзя. Можно только задержать за использование фальшивых документов. Хотя, с другой стороны, удостоверение, хоть оно и на другую фамилию, – подлинное, то есть выпущенное в министерстве образования, со всеми печатями и подписями. Оно и зарегистрировано в официальном порядке, так что даже к этому не очень придерёшься.