21:28. Внешний двор, открытый для язычников, отделялся от женского двора оградой высотой около 4 футов, которая была снабжена предупреждающими надписями на греческом и латинском языках, установленных через определенные интервалы: «Посторонний, перешедший этот рубеж, будет виновен в собственной смерти» (эти надписи упоминаются в древней литературе, а одна была обнаружена археологами). Это было одно из тех преступлений, за которые иудейские власти имели право казнить, не обращаясь за разрешением к Риму. (Такой же привилегией пользовался греческий храм в Элевсисе; но римские власти делегировали право смертной казни только в исключительных случаях, подобных этому, иначе местные националисты смогли бы применять это наказание ко всем приверженцам Рима.) 21:29. Эфес был главным городом римской провинции Азия, и в тамошней еврейской общине хорошо знали Павла и его помощников (19:33,34; ср.: 18:19–21,26). Хотя предположение этих азиатских иудеев неверно, оно основано на общеизвестной дружбе Павла с *христианами из язычников.

21:30. Они вывели Павла «вон из храма» во внешний двор для язычников. Очевидно, sagan, или начальник храмовой охраны, приказал закрыть двери женского двора, чтобы не допустить проникновения толпы в храм. (*Иосиф Флавий рассматривает пролитие крови в храме как «мерзость запустения», поэтому важно было предотвратить пролитие крови в священных пределах.)

21:31. На северной стороне Храмовой горы находилась крепость Антония, где был расквартирован гарнизон из шестисот человек (когорта); из ее башен часовые следили за соблюдением порядка. Чтобы попасть во внешний двор храма, воинам было достаточно спуститься по лестницам из крепости. В действительности под командованием «ты-сяченачальника» (или трибуна) находилась не тысяча, как вытекает из названия его должности, а только шестьсот человек. Обычно трибуны принадлежали к сравнительно немногочисленному «среднему классу» состоятельных римлян.

21:32. Поскольку слово «сотники» стоит во множественном числе, можно предположить, что речь идет, по меньшей мере, о ста шестидесяти воинах (под началом сотника было около восьмидесяти человек). Этих сил было достаточно, чтобы рассеять толпу, хотя в недавнем прошлом они не всегда справлялись со своей задачей.

21:33. Павел, очевидно, был прикован к двум солдатам (12:6). Тысяченачальник требует свидетелей, которые могли бы выдвинуть против Павла конкретные обвинения, но таковых не оказалось.

21:34. Под «крепостью» подразумевается старая цитадель Хасмонеев Baris, но Ирод Великий назвал ее «Антония» в честь своего друга Марка Антония.

21:35. Лестница из крепости Антония вела прямо на внешний двор храма.

21:36. Греческие авторы того времени любили проводить параллели между похожими историческими личностями; Лука проводит здесь параллель между Иисусом и Павлом (Лк. 23:18).

Речь Павла в храме. 22:3-21

21:37. В восточной части империи использование латыни ограничивалось военной сферой и документами, касавшимися римских гражДан. Чиновники государственного аппарата в Сирии-Палестине использовали греческий язык, который был также первым языком иерусалимской знати, и большинство иудеев в Палестине немного знали греческий. Тысяченачальник считает, что Павел является зачинщиком беспорядков (ст. 38); большинство известных ему возмутителей спокойствия говорили по-арамейски. Но египетские деловые документы того периода составлялись на греческом языке, который, по-видимому, и там был основным; поэтому римлянин не удивился, что тот, кого он считал египтянином, говорит по-гречески. Суть не в том, что Павел говорит по-гречески, а в том, что он говорит без акцента, как образованный и свободно владеющий языком человек, каковым не мог быть мятежный египетский иудей, за которого тысяченачальник принял Павла.

21:38. *Иосиф Флавий сообщает о лжепророке из Египта, который увлек за собой около 30 тыс. (эта цифра менее достоверна, чем приведенная здесь). Римский губернатор Феликс (23:24) подавил это восстание, но самому египтянину удалось бежать. Известно, что в этот период многие лжепророки с мессианскими притязаниями уводили в пустыню людей, надеющихся на спасение в виде нового исхода под предводительством нового Моисея.

«Разбойниками» в переводе названы си-карии. Это были еврейские террористы, которые носили под плащами изогнутые кинжалы и безжалостно убивали в храме аристократов, оставаясь незамеченными в толпе. Через несколько лет после описываемых событий они стали брать заложников, требуя освободить своих сторонников, которых удерживал прокуратор. Последние сведения, сообщаемые о них Иосифом Флавием, связаны с крепостью Масада, где они погибли в 73 г.

21:39. Граждане греческого города обладали более высоким статусом, чем просто «жители» (которые, в свою очередь, стояли на более высокой ступени социальной лестницы, чем временные жители и сельское население). Право на гражданство давало либо рождение в семье гражданина, либо особые заслуги, за которые оно могло быть пожаловано городскими властями. В древности города ожесточенно соперничали между собой, особенно в Малой Азии, и Таре был далеко не последним городом. Граждане Тарса не обязательно были римскими гражданами (Таре не был римской колонией), но Павел приберегает свою козырную карту — римское гражданство — на случай, если она понадобится ему позднее.

21:40. Тысяченачальник разрешает Павлу говорить, надеясь, что тот объяснит толпе, которая, как ему казалось, ошибочно принимала Павла за главаря храмовых убийц, кем он является на самом деле. «Еврейским» здесь, по-видимому, нестрого назван арамейский, родной язык большей части сельского населения Сирии-Палестины и других восточных провинций. Для достижения целей, которые преследовал Павел, особенно важно то, что он владеет родным языком еврейских националистов так же свободно, как и они. Тысяченачальник, однако, едва ли мог что-либо понять из речи Павла. Арамейский язык родствен древнееврейскому, но не имеет ничего общего с латынью и греческим (см.: 22:24).

22:1. Типично греческое начало речи показывает, насколько прочно и широко утвердилась греческая культура в Палестине (заимствованные из греческого языка слова встречаются повсюду в раввинской литературе; слушатели Павла не связывали эти слова автоматически с языческой культурой). Сходство с речью Стефана (7:2), который спровоцировал толпу на самосуд, также способствовало нарастанию напряжения и, вероятно, не ускользнуло от первых читателей Луки.

22:2. Те, кто, принял Павла за еврея *диаспоры, сотрудничающего с язычниками, осознали свою ошибку, услышав, как свободно он говорит по-арамейски (см. ком-мент. к 21:40).

Из трех рассказов о призвании Павла этот, несомненно, предназначен для националистически настроенной иудейской аудитории. Несмотря на очевидность еврейского происхождения Павла, отказ пойти на компромисс в вопросе о служении язычникам, к которому его призвал Бог, приводит толпу в ярость. Павел всегда чутко реагировал на настроение толпы, но никогда не позволял себе принизить роль *Евангелия. В речах всегда содержался повествовательный элемент; в данном случае вся речь Павла носит чисто повествовательный характер, возможно, потому, что ему не дали договорить.

22:3. В древности понятия «воспитанный» и «образованный» («наставленный») обычно относятся к разным периодам в жизни человека; таким образом, Павел был воспитан в Иерусалиме (ср.: 23:16; см. коммент. к Флп. 3:5) и учился у Гамалиила I, знаменитого ученика *Гиллеля (см. коммент. к Деян. 5:34,35). Несмотря на рождение в другой стране, он был истинным иудеем по воспитанию и ортодоксальным *фарисеем по образованию.

Как сын образованных и, возможно, знатных родителей (его отец был римским гражданином; ср. также: 9:1), Павел начал изучать закон, когда ему было около пяти лет, а другие фарисейские предания — в возрасте около десяти лет; в тринадцать лет его послали изучать закон более углубленно (ср. также: Гал. 1:14). Сидеть «при ногах» учителя — обычная поза ученика. Возможно, в тот период, когда Павел преследовал христиан, образцом для подражания ему служил Фи-неес (который истреблял израильтян, показывая «ревность по Боге» — Чис. 25:13), а также его последователи из Маккавеев. Уже на протяжении восьми лет до произнесения Павлом этой речи мятежники называли себя *зилотами, т. е. «ревнителями по Боге»; этот термин мог быть весьма по сердцу еврейским патриотам, слушателям Павла.