Переходя к следующему вопросу, Павел, как обычно, делает отступление (7:8,9; 11:2—16), на этот раз — чтобы показать связь темы девства с предыдущим обсуждением (7:12–16). 7:25. Понятие, переведенное как «девство», обычно использовалось по отношению к женщинам, каковым, в отличие от мужчин, в греко-римской культуре не разрешалось вступать в половые отношения до замужества. Павел, по-видимому, относит это понятие и к мужчинам, и к женщинам, как и некоторые позднейшие авторы.

7:26. Евреи считали, что концу света будет предшествовать время тяжких испытаний и великой скорби; в этот период брак и деторождение едва ли будут иметь смысл. Этот принцип был актуален и в другие трудные времена, когда вероятность потери ближайших родственников была особенно велика (напр.: Иер. 16:2; но это не было нормой — ср.: Иер. 29:6).

7:27,28. Выражение «остался без жены» может означать «развелся» или «овдовел». По причинам, ясно выраженным в контексте, Павел отговаривает как от повторного брака (ст. 27), так и от выдачи девиц замуж, но разрешает и то, и другое.

7:29–31. Угроза бедствий, которая нависла над ними, повлияет на все обычные человеческие отношения; см. коммент. к 7:26. 7:32–35. *Киники принципиально избегали брака (но не половых отношений), рассматривая его как обузу и отвлекающий фактор; впрочем, исключения допускались, если избранница полностью разделяла убеждения философа и не мешала ему вести кинический образ жизни (единственный известный пример — это Гиппархия, жена Кратеса). Из контекста явствует, что Павел излагает здесь общий принцип, а не правило, не допускающее исключений; см. коммент. к 9:5. Павел признает, что некоторым лучше вступать в брак (7:2,5,9), но при этом снова повторяет мысль о пользе безбрачия — для тех, кто на него способен.

7:36–38. Исследователи расходятся во мнениях относительно того, кому адресован этот отрывок, — отцам девиц или их женихам; текст допускает двоякое толкование. Браки устраивали родители, обычно с некоторым участием самих детей; отец был главным авторитетом в этом деле. «Зрелый возраст» может означать лет 15–17 (заключавшиеся родителями брачные договоры позволяли парам сочетаться в более раннем возрасте, чем принято в современной культуре), но обычно это понятие означало «не первой молодости», и, следовательно, могло указывать на старую деву. Мы не располагаем сведениями о существовании в тот период «духовных обручений» без осуществления брачных отношений, получивших распространение в позднейшем христианстве, — вероятно, благодаря прочтению этого отрывка как адресованного жениху.

7:39.0 «связанности» и «свободе» см. в коммент. к 7:15,27; в спорах о разводе и вдовстве понятие «свободна» всегда означало «свободна для вступления в новый брак». (В греческом тексте использованы различные слова для обозначения «связанности» в 7:15 и «оставшегося без жены» в 7:27, но они являются синонимами, использование которых было обычным *риторическим приемом, встречающимся по всему Новому Завету.) Те, кто утверждает, будто первая строка этого стиха исключает возможность нового брака для всех разведенных, не принимают во внимание не только 7:15,27,28, но и особенности языка древности: после законного развода никто не считал бывшего супруга женщины «ее мужем». Наставление о том, что вдовы и вдовцы должны жениться только «в Господе», означает, что Павел не одобряет браки христиан с неверующими (ср.: Втор. 7:3; Суд. 3:6; Езд. 9:2); в отличие от девственниц (чей брак устраивали родители), вдовы и разведенные хорошо представляли, за кого они собираются выйти замуж.

7:40. Хотя Павел высказывает свой «совет» гораздо менее строго, чем учение Иисуса, которое он излагал выше (7:10–12), он не считает, что по этой причине его слово менее авторитетно. *Дух обычно ассоциировался с пророками прошлого, но здесь Павел заявляет о своей убежденности в том, что его весть богодухновенна, как и древние пророчества (ср.: 14:37).

Перед тем как мясо попадало в трапезные храма (где его вкушение нередко составляло часть богослужения) или на столы участников общественных трапез, оно приносилось в жертву или посвящалось идолам; какое-то количество этого мяса продавалось на рынке. Тот, кто ел в храме, знал о происхождении этой пищи; тот же, кто был приглашен на обед в языческий дом, не был уверен, что яства, которыми его угощают, не были посвящены идолам. В языческих городах, где были большие еврейские общины, у них обычно имелись собственные рынки.

Еврейские учителя в Палестине спорили о том, как поступать в многочисленных неясных случаях (напр., можно ли есть продукты, с которых не уплачена десятина), но единодушно считали недопустимым употреблять в пищу то, что могло быть посвящено идолам. Они считали, что, принимая приглашения на языческие пиры, иудеи за пределами Палестины невольно ставят себя под угрозу впадения в грех идолопоклонства, даже если приносят с собой собственную пищу. Строгое следование этим предписаниям (практикуемое некоторыми евреями) в целом осложняло их взаимоотношения с языческими партнерами и коллегами. Эта проблема представлялась еще более затруднительной христианам из язычников: могли ли они встречаться на обедах со своими деловыми партнерами или коллегами по цеху, или являться в храм на прием, устроенный в честь бракосочетания кого-либо из их родственников?

В гл. 8—10 Павел терпеливо пытается привести две партии коринфской *церкви к компромиссу. Более образованные и социально привилегированные члены церкви, которые, в отличие от бедных, ели мясо регулярно, а не только тогда, когда его раздавали на языческих празднествах, по-види-мому, составляли либеральную партию и считали себя «сильными», а выходцев из низов, представлявших противоположную партию, — «слабыми».

8:1–3. Вероятно, Павел начинаете вопроса о знании, которое приносит свободу, по той причине, что коринфяне в своем письме спрашивали его мнение на этот счет (ср.: 7:1); они заявляли, что уверенность в ничтожестве идолов, которую дает высшее «знание», позволяет им есть идоложертвен-ное мясо. Павел не соглашается с этим. 8:4,5. В ст. 4–6 содержится веский монотеистический довод, который «сильные» используют для оправдания употребления идоложертвенной пищи. Павел соглашается с содержанием этого положения, но не с тем, как применяют его коринфяне (8:7-13).

8:6. *Стоики и другие философы использовали формулировки, близкие к этой (богов много, но истинный Бог только один), — представление, которым еврейские апологеты оперировали как чем-то само собой разумеющимся. Но позиция Павла отличается не только от воззрений стоиков, но и от воззрений иудеев. Символ веры иудаизма гласит, что существует только один Бог, Который является также единственным

Господом (Втор. 6:4); здесь Павел говорит как о Боге и об Отце, и о Сыне. Некоторые еврейские тексты утверждают, что Бог создал мир через персонифицированную Премудрость; Павел приписывает эту роль Христу (ср.: 1 Кор. 1:30).

8:7. Большинству малоимущих членов коринфской церкви мясо было доступно только во время языческих праздников, когда его раздавали народу. Поэтому в сознании людей из низших социальных слоев («немощных») мясо неизбежно ассоциировалось с идолопоклонством.

8:8. Здесь Павел, вероятно, излагает точку зрения «сильных», коринфской элиты, с которой он в целом соглашается, за исключением реплики в 8:9.

8:9. Философы обычно считали, что «все» принадлежит им и что они вольны поступать как им заблагорассудится. Некоторые из них, например *киники, не обращали внимания на социальные установления. Что касается еврейских *раввинов, то они, даже будучи уверенными в своей правоте, считали необходимым ограничивать свои права и подчиняться мнению большинства своих коллег во имя сохранения мира. Еврейские учителя полагали, что «соблазн», или совращение человека с Божьего пути, хуже, чем убийство, поскольку это лишает жизни в грядущем мире.