10:30. Как и евреи, христиане всегда воздавали благодарение за пищу перед едой (и — по крайней мере, в семьях благочестивых палестинских евреев — после еды). 10:31. Еврейские учителя подчеркивали, что все должно делаться во славу Бога, как здесь и говорит Павел; некоторые философы утверждали, что свою жизнь следует посвятить только тому, что имеет значение для вечности. В *Ветхом Завете Бог настоятельно требует, чтобы вся жизнь Его народа была посвящена Ему (Втор. 6:4,5; Пс. 62:2,3). Павел рассматривает такие убеждения как единственно верные и связывает их с доверием к *Евангелию (1 Кор. 10:32,33).

10:32,33. См. коммент. к 9:19–23.

11:1. Павел уже представил себя в качестве образца (гл. 9) в следовании правилу, которое он сформулировал в 10:32,33; философы часто призывали учеников строить жизнь, подражая их примеру.

Павел возвращается к теме пищи в 11:17–34 (гл. 8—10), но здесь он делает краткое отступление от основной темы, обращаясь к вопросу, который стоял в коринфской церкви и который касался тех, кто был готов отказаться от своих прав (11:10). *Отступ-ления были характерны для древней литературы.

Женские волосы в древности были объектом вожделения, и во многих странах Средиземноморья женщинам предписывалось покрывать голову. Считалось, что женщина с непокрытой головой вызывает у мужчин похоть, — точно так же, как думают в некоторых современных культурах о женщине в купальнике. Женские покрывала были обязательны в еврейской Палестине (где было принято прикрывать даже лицо) и в других местах, но женщины, принадлежавшие к высшему кругу, стремились продемонстрировать свои модные прически, и потому не носили покрывал. Поэтому Павел вынужден рассмотреть и этот конфликт — между привычками членов церкви из высших кругов и озабоченностью простолюдинов нарушением приличий. (Греки обнажали головы на богослужении, а римляне — наоборот, что также могло создавать проблемы в Коринфе, который был одновременно и греческим, и римским городом. Но поскольку эти обычаи соблюдались независимо от пола, они, вероятно, не имеют отношения к данному вопросу.)

Павел приводит целый ряд доводов, каждый из которых рассчитан на ту культурную среду, с которой он имеет дело. Его аргументы не могут быть услышаны в каждой культуре (он и сам не вполне удовлетворен ими — 11:11,12), но он обращается не к современным, а к коринфским женщинам, убеждая их покрывать голову.

11:2. Древние авторы нередко писали письма «в похвалу» или «в осуждение» своих адресатов; иногда эти темы составляли основное содержание всего послания. «Предания» — устно передававшиеся из поколения в поколение рассказы или предписания; например, *фарисеи в Палестине передавали таким путем свое учение.

11:3,4. Древние писатели часто основывали свои рассуждения на игре слов, как и поступает здесь Павел. Он рассматривает слово «голова» и в буквальном (то, что может быть покрыто), и в переносном (главенство в древней семье) смысле. (Некоторые комментаторы утверждают, пожалуй небезосновательно, что слово «голова» означает не «власть», а «начало, источник» — см.: 11:12; но этот вопрос бурно обсуждается и не может быть решен здесь.) О женских покрывалах см. во введении к данному разделу. Женщины не проводили молитвы в большинстве *синагог, а еврейские предания были склонны принижать роль *вет-хозаветных пророчиц; в *церквах Павла более демократично подходили к служению женщин.

11:5,6. Павел использует древний полемический прием reductio adabsurdum: если они так заинтересованы в обнажении своей головы, то почему бы им не снять и естественный покров, волосы? Павел, таким образом, сводит их упрямство к нелепости: самый большой позор для женщины — быть обритой наголо или носить короткие волосы, как у мужчины.

11:7. Здесь Павел начинает рассуждение с напоминания о порядке творения. Он не может отрицать, что женщины тоже созданы по Божьему образу (Быт. 1:27 гласит, что и мужчина, и женщина были созданы по Божьему образу). Возможно, он имеет в виду, что женщины с непокрытой головой привлекают внимание мужчин к земной суете, отвлекая их от Бога.

11:8,9. Согласно Быт. 2:18, Бог создал женщину несколько отличающейся от мужчины, чтобы тот не был больше одинок; выражение, переведенное как «помощник, соответственный ему», восхваляет женщину, а не принижает ее. (Слово «помощник» в *Ветхом Завете обычно означает «помощник Бога», а не кого-то другого; выражение «соответственный ему» подразумевает, что, в отличие от животных, женщина равна мужчине.) Таким образом, женщина была создана, потому что мужчина нуждался в ее поддержке, а не для того (как некоторые неверно истолковывают этот стих), чтобы быть ему слугой.

11:10. Дословно, Павел говорит здесь, что женщина должна иметь на голове своей знак власти над нею «из-за Ангелов», имея в виду, что она должна разумно пользоваться своим правом решать, покрывать ли ей голову в знак почтения к мужу (11:8,9), учитывая ситуацию с «ангелами». «Ангелы» истолковываются по-разному: 1) как ангелы, которые (согласно иудаистскому толкованию Быт. 6:1–3) вожделели к земным женщинам, и потому пали; 2) как ангелы, присутствующие на богослужении, которые могли быть оскорблены нарушением приличий и унижением мужей (ср. *Свитки Мертвого моря); 3) как ангелы, правящие народами, которые в конце времен подчинятся верующим, в том числе этим женщинам (6:3; т. е. как будущие властители, христиане — и мужчины, и женщины — должны руководствоваться в этой жизни разумом, в том числе в выборе одежды). 11:11,12. Павел смягчает свой предыдущий довод, заимствованный из рассказа о творении (11:7—10), желая показать, что речь идет лишь о головных покрытиях, и не более. Женщины и мужчины взаимно зависят друг от друга (ср. также: 7:2–5).

11:13–15. Древние авторы, особенно философы-*стоики, любили иллюстрировать свои мысли примерами из природы. Природа учит, говорили они, что только у мужчин растут бороды; у женщин волосы длиннее, чем у мужчИн. Как и все городские жители, Павел прекрасно знает, что есть исключения из общего правила (варвары, философы, эпические герои, а также библейские назореи); но «природный» аргумент апеллировал к порядку творения, известному каждому из его читателей по собственному опыту.

11:16. Павел приберегает последний довод для тех, кого не убедили его предыдущие рассуждения. Представители одного из философских течений — скептики — отвергали все аргументы, за исключением одного, признаваемого почти всеми: «не имеем такого обычая».

Члены *церкви в Коринфе собирались в домах состоятельных *патронов (см. ком-мент. к Деян. 18:6,7). В греко-римском обществе патроны, устраивая в своем доме прием, обычно рассаживали представителей высших классов в триклинии (гостиной), а остальных помещали в атрии, где на ложах могли возлежать около сорока человек. Гостям в атрии подавались пища и вино более низкого качества, по поводу чего они часто жаловались. Эта социальная проблема была унаследована и церковью.

Вечеря Господня вела свое происхождение от еврейской пасхальной трапезы; см. коммент. к Мф. 26:17–30. Но коринфяне, по-видимому, упускали эту первооснову из виду, рассматривая Вечерю Господню как праздничный пир, ничем не отличающийся от пиров, устраивавшихся в честь греческих праздников или на собраниях греческих религиозных обществ.

11:17–19. Павел мог похвалить коринфян за определенные вещи (см. коммент. к 11:2), но только не за это; социальное неравенство, подобно национальным и культурным предрассудкам (см. введение к коммент. к Посланию к Римлянам), противоречит *Евангелию.

11:20. О Вечере Господней см. в коммент. к 10:21. Павел с иронией подчеркивает контраст между Вечерей Господней (11:20) и их собственной (11:21).

11:21,22. Одним во время общих трапез оказывалось большее почтение, чем другим — в соответствии с их общественным положением в мире. См. введение к данному разделу. 11:23. Глаголы «принял» и «передал» использовались для описания передачи традиции из поколения в поколение (11:2; 15:3). Позднейшие *раввины говорили о традициях, принятых от Моисея, и хотя они знали, что получили их от своих предшественников, это означало, что в конечном счете традиции восходят к Моисею. Павел, вероятно, имеет в виду, что о Вечере Господней ему рассказали ученики Иисуса. Она совершалась ночью, как и пасхальная трапеза. 11:24,25. Для евреев пресный пасхальный хлеб обычно символизировал «хлеб печали, который ели наши предки» во времена Моисея; Иисус заповедал есть этот хлеб в воспоминание о Нем (см. коммент. к Мк. 14:22–24). Язычники иногда устраивали поминальные трапезы «в воспоминание» об умершем, но здесь смысл тот же, что и в *Ветхом Завете, где празднование