Аккуратно сложив очередной свиток крупными, натруженными руками, высокий и худощавый юноша, бронзовый от продолжительного нахождения на солнце, отрицательно покачал головой:

– Нет, тут только о закате Боспорского царства в годы нашествия варваров. О Танаисе упоминается лишь то, что город пал после штурма готов, тогда же погибла и Горгипия. Пантикапей позже разрушили гунны, а Бату уничтожили аланы…

Я огорченно вздохнул:

– Негусто. Мы перелопатили практически все свитки, выходит, о Танаисе есть лишь упоминания Страбона, греческого историка?

Сын Калинника кивнул, знакомо поджав губы:

– Выходит, так. Лишь то, что город стоял при впадении одноименной реки Танаиса в озеро. Ну и заодно о его более ранней вражде с Боспорским царством.

Почесав подбородок, я задумчиво заметил:

– Ну, мятеж отдельной колонии может быть обусловлен ее далеким местоположением и, очевидно, сильным варварским влиянием. Возможно, город контролировался скифами или сарматами в указанные годы… А вот про озеро я ничего не понял. Нет там никакого озера в устье Дона, несколько ответвлений в дельте, но ничего похожего на озеро. Может, один из рукавов не имел выхода в Русское море или Страбон его само называет озером?

Мысленно я обругал себя за то, что при подготовке к погружению не удосужился уточнить местоположение античных развалин Танаиса, открытых еще в девятнадцатом веке, а Александр между тем отрицательно покачал головой:

– Греки называли его Понтом Эвксинским и точно знали, что это море. Страбон был великим путешественником…

– …И мы не ставим его авторитет под сомнение. Слушай, Александр, пожалуй, я предоставлю тебе возможность самому решить этот вопрос. Когда прибудем на место, я дам тебе десяток гридей в сопровождение, и ты исследуешь все рукава Дона при впадении его в море. Город погиб в третьем веке, прошло более семисот пятидесяти лет. Много, очень много… Но какие-то следы должны были остаться! Возможно, торчащие из земли каменные блоки. Или хотя бы обширная возвышенность перед впадением реки в море… Там, где мои люди сейчас возводят острог, в устье самого широкого рукава, ничего подобного нет!

Сын Калинника с восторгом закивал, а его глаза загорелись живым огнем, очевидно свойственным будущим археологам. Возможно, благодаря моей задаче он станет первым из них в этом мире.

– Стратиот…

– Ты же помнишь, мы договорились, что ты можешь обращаться ко мне просто – Андреас.

Александр смущенно улыбнулся и с заметным волнением продолжил:

– Скажи, Андреас, это правда, что князь Ростислав освободит нас от налогов?

Я поморщился. За неделю моего пребывания в Херсоне содержание нашего с Ростиславом предложения Калиннику стало достоянием общественности, несмотря на все мои предупреждения. Шила в мешке, конечно, не утаишь, но уже на третий день ко мне стали массово стекаться люди с просьбами взять их на поселение в возрождающийся Танаис. Стражники опасливо и настороженно косились в мою сторону… Но каких-либо резких действий со стороны местной администрации не последовало. Видимо, ее глава, катепан Херсонской фемы, самой северной византийской провинции, просто побоялся хоть что-то мне сделать. Очевидно, опасается, что в случае чего под стенами города покажется горячий тмутараканский князь с той самой малой дружиной и город перейдет под его руку…

– Ручаюсь, что слово Ростислава крепче камня. Если он его дал, то назад уже хода нет…

Засиделись мы в библиотеке, а между тем закат на море, как и наступающие за ним сумерки, весьма скоротечен. Когда мы покидали здание, небо еще освещалось солнечными лучами, а сейчас уже город погрузился в сумерки. И под их покровом из узкого проулка нам навстречу резко шагнул целиком закутанный в плащ мужчина, чье лицо прикрывает капюшон. Я резко тормознул, придержав рукой Александра, и услышал за спиной торопливые шаги. Обернулся и увидел, как сзади к нам поспешно приближается еще один, точно так же плотно запахнувшийся в плащ человек.

Правой рукой я привычно потянулся к ножнам, но пальцы ухватили лишь воздух – в Херсоне запрещается носить при себе мечи. Лишь нож, который обязательно держит при себе любой рус или славянин и который всегда висит справа…

– Андреас!!!

Окрик Александра предупредил меня в последний момент: оба нападающих резко бросились к нам, и тот, кто встретил нас в переулке, оказался ближе. Безоружный юноша попытался было дернуться вперед, но я грубо отпихнул его в сторону, одновременно шагнув навстречу противнику. А он достал из-под полы плаща длиннющий клинок, в добрый локоть! Явно не короче римского гладиуса, только тоньше. Блеск стали на мгновение заставил мое сердце дрогнуть.

Стремительный, резкий поставленный укол, нацеленный в живот! Скорее инстинктивно, заученно на бесчисленных тренировках, нежели осознанно, я шагаю влево и вперед, одновременно ударив по вооруженной кисти, отклонив клинок в сторону. В ту же секунду я рванул свой нож правой, вскинув руку. Его лезвие пробороздило сухожилия локтевого сустава врага с внутренней стороны. Не меняя обратного хвата, я резко вонзил его острие в шею нападавшего.

Противник захрипел, из неприкрытого капюшоном рта брызнул фонтан крови. Спиной ощущая стремительное приближение второго убийцы, я, как мог, быстро развернулся, потянув за собой насаженного на нож врага, и толкнул его навстречу подельнику. Как раз вовремя – последний уже вскинул свой клинок…

Убийца замедлился, потерял лишнюю секунду, отбрасывая от себя тело неудачливого товарища. Перехватив нож, я прыгнул вперед, сократив дистанцию и нивелировав преимущество его более длинного клинка. Резкий взмах – и лезвие моего ножа чиркнуло по горлу убийцы. Обратным движением я с силой вонзил его в солнечное сплетение врага.

– Андреас…

Сидя на мостовой, белый как смерть Александр круглыми от ужаса глазами смотрит перед собой. Похоже, вся схватка на самом деле заняла всего несколько мгновений. Между тем парень указывает пальцем на мой правый бок – опустив глаза, я вижу длинный глубокий порез и, словно по какой-то команде, начинаю ощущать под ребрами сильное жжение.

– Зацепил, сволочь…

Выше по улице послышались чьи-то крики и топот приближающихся стражников, что-то возмущенно кричащих. Схватив парня за руку, я помог ему подняться и негромко бросил:

– Бежим! Не стоит мне встречаться со стражниками, похоже, катепан решил все же с нами побороться…

Июнь 1066 г. от Рождества Христова

Окрестности Белой Вежи

Узкий, хищный нос ладьи весело режет водную гладь Дона под дружные взмахи гребцов. Ветер бьет в лицо, неся с собой здорово охлаждающие водяные брызги – солнце в начале лета неожиданно жаркое. Над головой кричат донские чайки, а впереди виднеются белокаменные стены некогда одной из сильнейших хазарских крепостей… Хорошо!

– Половцы!

Заслышав клич дозорного, по моему настоянию забравшегося на самый верх мачты и уже там привязавшего себя к стволу веревками, я крепко выругался сквозь стиснутые зубы. Опять…

– Лучники!

Я решил не рисковать уцелевшими либурнами при проходе по Дону, вместо этого мы построили три крепкие набойные ладьи. И если вся абордажная команда в настоящий момент занята греблей, то по два десятка «английских» лучников постоянно дежурят на крытых дощатых палубах. И сейчас, спустя всего пару секунд после моей команды в небо взвились срезни. Сердце не успело сделать три удара, как они врезались в группу всадников, неосторожно подобравшихся слишком близко к правому берегу. Половцы даже не попытались ответить, лишь с диким визгом и проклятиями бросили коней в галоп, оставив на земле несколько раненых и убитых.

– Вот вам гостинчик от русской дружины!

В крепости уже заметили наше приближение. Ее ворота открылись, и в нашу сторону рысями пошел отряд всадников числом два десятка. Не желая слишком приближаться к замку, я развернулся к кормчему и жестом указал на крохотный пляж всего в сотне метров от нас: