— Согласен! — крикнул Артем, осознав, что проиграл. В этой игре — кто кого пересмотрит, он моргнул первый. Но чтобы урвать с паршивой овцы хотя бы клочок шерсти и не показать, что быстро сломался, он попытался еще поторговаться: — Но как только я вернусь, вы их отпустите, а я останусь лекарем вашей дочери и заложником. А еще я попрошу командира вернуть со мной вашего офицера Отто Витмана.

— Витман у вас на борту? — удивленно спросил Винтер.

— Да! Он сожрал весь мой запас витаминов. Так что уверен, командир отдаст его без сожаления.

— О нем мы поговорим позже.

— Так что, по рукам? — повеселев, осведомился Артем.

Вернер Винтер задумчиво посмотрел на доктора:

— Вы, юноша, меня поражаете. Может, для начала вас нужно было пропустить через гестапо? Чтобы стряхнули с вас это хамство. Такое ощущение, что вы будто вчера родились и не замечаете, что кругом бушует война, и цена человеческой жизни ничтожна. Предложив вам сделку, я уже пошел на должностное преступление. С вас будет достаточно и моего слова. Если вы вылечите Габи, обещаю, что отпущу вас всех четверых. Честность за честность. Но если вы привезете лекарство, и оно не поможет, это тоже будет считаться обманом, и для вас конец будет фатальным.

— Согласен. Но дайте мне слово офицера, что все будет по-честному! — не собираясь так быстро сдаваться и заметив, что для командующего это слово не пустой звук, заявил Артем. — Присягните на самом вам дорогом, что не обманете меня!

Вернер Винтер окаменел лицом и дрогнувшим голосом сказал:

— Я даю вам слово офицера, любящего свою дочь отца и старого подводника, что выполню свое обещание.

На Артема подобное заявление произвело впечатление. Он понял, что такое слово можно нести в банк, и это будет лучшая гарантия их безопасности.

— Теперь, юноша, ваша очередь.

— Что? — не понял Артем.

— Дайте мне слово, что вы не затеяли все это лишь для того, чтобы сбежать, и что спасете мою дочь. Поклянитесь вашей офицерской честью.

— Мне как-то непривычно. Но если вас это успокоит, то и я даю вам слово офицера, что не обману вас, — проникновенно произнес Артем. Расчувствовавшись от торжественности момента, он даже встал. — Хотя здесь больше уместно другое обещание. Я даю вам клятву Гиппократа, что сделаю все, чтобы спасти вашу дочь. И поверьте мне, эта клятва значит для меня гораздо больше.

— Хорошо. Я вам верю. Вилли сейчас подготовит катер, а вечером отвезет вас в условленное место. Ему я вполне доверяю. Он дождется вас и привезет обратно. И помните — вы дали слово!

— Да уж забудешь тут. Мне от него и на пенсии икаться будет!

Штурмбаннфюрер СС Курт Гайслер нервно ходил от стола начальника полиции к двери и обратно. Прошло уже восемь дней, как он здесь, и никаких результатов. Такого еще с ним не было никогда. Его начальник оберштурмбаннфюрер Фридрих Панцингер уже не разговаривал с ним по телефону, а кричал, словно на пустоголового мальчишку. Курт в свою очередь срывался на начальника полиции.

— Мольтке! Мы топчемся на месте! Где ваши агенты? Где поток обещанной вами информации?

В этот момент зазвенел на столе телефон. Гайслер напрягся.

— Что там?

— Звонят из ремонтных доков, — ответил шарфюрер Лотар Мольтке. — Кто-то из французских рабочих при ремонте умышленно вывел из строя компас одной из подводных лодок. Просят отыскать саботажника.

— Тьфу ты! — чертыхнулся Гайслер. — Сколько раз вам говорить?! Не отвлекайтесь на всякую ерунду! Расстреляйте всю бригаду и дело с концом. Только неизвестная американская подлодка и ничего больше! Вам звонят все кому не лень! Выжившие из ума фрау видят диверсию в сдохшей от обжорства псине, немецкие фермеры жалуются на ленивых французских рабочих! Черт знает что! И ни одного нужного звонка! Если так пойдет и дальше, то не видать вам Берлина, Лотар, как своих ушей.

В дверь постучали, и появился часовой с бляхой полиции на груди и «шмайсером» наперевес.

— Господин штурмбаннфюрер, разрешите обратиться к шарфюреру?!

— Да, — с надеждой посмотрел на него Гайслер.

Почему-то в груди тоненьким голоском зазвенела проснувшаяся интуиция.

— Господин шарфюрер, к вам хочет пройти один из ваших информаторов. Утверждает, что по очень важному делу.

— Ну наконец-то, — вздохнул Курт Гайслер. — Входите! Входите!

Он сам ринулся к дверям, увидев заглянувшую в щель кудрявую голову доктора Исаака Линдемана.

Ровно в семь часов за ним пришел адъютант Вилли. В семь десять они уже были на причале. Одновременно с открывшейся дверью автомобиля на стальной крюк полетел канат от причалившего небольшого катера. Щелкнув каблуками и отдав приветствие адъютанту, водитель доложил о том, что двигатель прогрет, бак полон, и исчез, будто его и не было. У перекинутого на катер трапа их ожидал корветтен-капитан Вернер Винтер. Не произнеся ни слова, он наблюдал за приготовлениями Вилли. И когда на катер перепрыгнул Артем и, раскручивая винт, заурчал двигатель, он продолжал стоять в полном молчании, с задумчивым видом глядя на побежавшие из-под кормы волны.

— Я не обману вас! — вдруг само собой вырвалось у Артема.

Командующий кивнул и вновь застыл, будто монумент. Артему он таким и запомнился: тонкая длинная фигура в будто влитой черной форме и такой же черной, с золотой кокардой фуражке. Вилли добавил оборотов и направил катер между огнями маяков, обозначающими вход в бухту. Артем стоял на прыгающей под ногами палубе и смотрел на удаляющийся черный силуэт. Вдруг на причале, рядом с автомобилем корветтен-капитана появился еще один такой же темный «опель». За ним показался крытый грузовик, и оттуда посыпались солдаты в серых мундирах с автоматами.

— Дай!

Артем бесцеремонно сорвал с шеи адъютанта бинокль.

Штурмбаннфюрер СС Гайслер выскочил из машины и почти бегом ринулся к застывшему на причале корветтен-капитану Винтеру. За ним едва поспевал начальник полиции Лотар Мольтке.

— Вернер Винтер! Вы арестованы за пособничество врагу! — выкрикнул, не удержавшись от злорадной ухмылки, Курт Гайслер. — Сдайте ваше оружие!

Штурмбаннфюрер протянул руку, поглядывая то на командующего, то на удаляющийся катер.

Медленно, очень медленно корветтен-капитан расстегнул кобуру. Не спеша передернул затвор и, окинув штурмбаннфюрера безразличным взглядом, приставил пистолет к виску. Пытаясь помешать, к нему бросился Мольтке, но его остановила рука Гайслера. Затем будто треснула сухая ветка, и фигура командующего сложилась пополам и рухнула на мокрый бетон причала.

— Почему, штурмбаннфюрер?! — удивленно выкрикнул Мольтке.

— Успокойтесь, Лотар, — ответил ему снисходительно Гайслер. — Он всего лишь выпустил пар. Ну посудите сами: командующий флотилией — не та персона, которую можно вот так вот запросто арестовать и состряпать обвинение. Опять вступится всемогущий адмирал Дениц, и мы же еще окажемся виноватыми. По большому счету, у нас и не было на Винтера ничего, кроме доклада продажного еврея. А этого мало. Но Вернер Винтер сам себе вынес приговор и сам привел его в исполнение, тем самым подтвердив свою виновность. А сейчас поехали к нему в дом, пока моряки еще ничего не поняли. И вызовите еще солдат, одной машины будет мало.

Артем, ничего не понимая, смотрел на разбегающихся по причалу солдат.

— Адъютант, посмотри, что там происходит! Кто это?

Удерживая одной рукой руль, Вилли взял бинокль.

— Это гестапо.

— А где командующий? Только что я его видел, а теперь его нет!

— Не знаю. Корветтен-капитан никогда не боялся гестапо.

— Что там случилось? Что-то пошло не так?

— Чтобы там ни происходило, это не освобождает меня от приказа, а вас от данного обещания.

— Ты знаешь о нашем договоре? — удивился Артем.

— Если командующий считал, что я что-то должен знать, он нажимал кнопку прослушивания, незаметно для своих посетителей. Так он поступал, когда хотел посоветоваться со мной. Так он поступил и при разговоре с вами. Я его понимаю и одобряю. Насколько это возможно, мы с господином Винтером друзья. И я знаю, что если он увидел шанс спасти Габи, его не остановит даже опасность расстрела.