Из-за пожара сегодняшний спектакль отменили, но репетиция на сцене шла полным ходом. После нескольких триумфальных спектаклей Хогарт объявил, что труппе пора переходить к следующему произведению. После серьёзной по настрою «Федры» должно было пойти что-то более весёлое и жизнерадостное, и теперь актёры разучивали шекспировскую «Двенадцатую ночь». Поздоровавшись со всеми присутствующими, я поднялась к себе. В зеркале туалетного столика отразилось нечто готичное – промокшая ткань платья казалась совсем чёрной, лицо скрыто потемневшей от воды вуалью. Самой себе я сейчас напоминала кладбищенскую ворону, на которую вылили ведро воды.

Дверь без стука распахнулась и ударилась об стену, словно её пнули ногой. Я резко повернулась, выронив сумочку, и с изумлением опознала в госте Джеймса, который застыл напротив меня с таким выражением лица, будто я только что на его глазах утопила новорождённых котят.

– Кто вы такая? – резко спросил он и предупреждающе вскинул вверх правую руку, намереваясь швырнуть в меня какое-нибудь заклинание. В этот момент он очень сильно напомнил мне Анабелл, и я невольно шарахнулась назад. Ничего не понимая, я даже огляделась по сторонам, словно желая проверить, точно ли он обращается именно ко мне. Никого другого поблизости не оказалось, и я посмотрела на мага, расширив глаза. Он узнал меня?.. Но как?!

– О чём вы, лорд Блэквуд?.. – пролепетала я, решив играть дурочку до последнего. Однако, к моему удивлению, следующий вопрос оказался совсем не тем, чего я ожидала:

– Что вам известно о смерти Артура Рассела? Отвечайте!

«Ну, хоть заклинаниями, в отличие от той же Путешественницы, он бросаться сразу не стал», – отстранённо подумала я, и только в этот момент до меня дошёл смысл его слов. На этот раз растерянность, которую я испытывала, была самой настоящей.

– Вы о чём? При чём здесь мистер Рассел?

Левой рукой он достал из кармана сюртука какой-то листок и протянул его мне. Бумага была влажной – присмотревшись, я поняла, что и сам Джеймс вымок под дождём примерно так же сильно, как и я, – чернила на ней расплылись, но в них всё равно ещё можно было опознать те самые руны. Но это был не тот листок, который я обнаружила в гримёрной Маргарет…

– Вам известно, что это, – холодно сказал Джеймс, когда я перевела вопросительный взгляд на него, по-прежнему не понимая. По бледному лицу мага стекали капельки воды, мокрые спутанные волосы казались совсем тёмными. И я, наверное, не смогла бы отвести от него взгляд, если бы не жёсткий блеск в глазах. Маг неожиданно начал меня пугать, и сейчас он был похож на того себя, с которым я познакомилась в своём времени.

– Ваша реакция, когда вы увидели руны полторы недели назад, была вполне красноречивой, – продолжал он. Сегодня ночью, на юго-восточной окраине Лондона провели магический ритуал, в котором были задействованы эти руны. Это произошло сразу после смерти Артура. Надеюсь, вы не собираетесь делать вид, будто слово «магия» для вас – пустой звук?

В последних словах отчётливо звучала насмешка, но я только махнула рукой. Догадка обрушилась на меня внезапно, оглушила, и в этот момент я наконец-то начала понимать, что произошло. Поняла, почему имя Артура казалось мне смутно знакомым. Затем перевела взгляд на окно – на улице продолжала бушевать непогода. Такая же аномальная, как и в Лондоне двадцать первого века.

«Прошлый Хранитель, Эдвард, умер сам, от старости, но незадолго до смерти огласил имя преемника, – словно наяву, в голове зазвучал голос Розмари. – Им стал маг Артур Рассел. Очень одарённый, но слишком молодой и неопытный. В Совете многие были недовольны. А спустя какой-то месяц после того, как он стал Хранителем, он погиб».

– Твою мать… – вслух произнесла я, растерянно качая головой и всё ещё не веря. – Твою мать…

Всё как в моём времени. Хранитель умирает – и на следующий же день проходит ритуал по смещению магического равновесия. Теперь я отчётливо вижу, что это не совпадение. Но вот… Уильям Майклсон умер в своей постели от остановки сердца. Артур погиб в пожаре. Что это? Кто-то специально поджидал, когда Хранитель умрёт? Или же… их смерти не случайны?..

Однако, подняв голову, я поняла, что высказывать свои догадки вслух пока не стоит. В глазах Джеймса настороженность мешалась с презрением, вся его фигура выражала напряжение и недоверие. Тут и дурак бы догадался, что он подозревает в случившемся меня. Мило. Впрочем, вывод вполне логичный – ведь мне действительно знакомы эти руны.

– Я не убивала вашего Хранителя, – наконец, медленно произнесла я, стараясь говорить как можно убедительнее. – Я не причастна к проведению ритуала нарушения равновесия.

– Однако для рядовой актрисы вы неплохо осведомлены о магическом мире и о случившемся, – едко парировал он, и я прикусила язык. – Занятное совпадение, не так ли?

– Что вы намерены теперь делать?

Это был, конечно, самый главный вопрос. Кричать или пытаться удрать было бесполезно. Сейчас всё зависело от того, удастся ли мне убедить Джеймса, что к происходящему я не имею никакого – ну почти никакого – отношения.

Он опустил правую руку, но спокойнее мне от этого не стало. По лицу Блэквуда и ледяному прищуру глаз было понятно, что он атакует при малейшем неверном движении с моей стороны.

– Собирайтесь, – резко приказал он. – Вашу виновность или невиновность определят Совет и Рыцари.

Вот это попала!

Мы спустились из гримёрной на первый этаж и направились к выходу. Моё желание или нежелание общаться с ковеном магов в данной ситуации никакого значения не имело, и мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Джеймс крепко держал меня за руку на случай, если я попытаюсь удрать, и быстро шагал вперёд, так что я едва поспевала за ним. В вестибюле театра было холодно, и я вся покрылась мурашками, когда мокрая ткань одежды, казалось, вовсе заледенела. У самых дверей мы столкнулись с Маргарет и Гровером, с которыми я едва успела поздороваться, прежде чем Джеймс утянул меня на улицу, под дождь. Маргарет всё ещё была в образе Виолы, а Гровер поправлял бутафорскую шпагу на поясе. Судя по одобрительно-заинтересованному взгляду ведущей актрисы театра, со стороны наша пара выглядела так, словно я наконец-то нашла себе богатого покровителя. Ну и ладно.

На улице продолжал поливать дождь. В театр Джеймс приехал в собственном экипаже, и в нём же мы отправились. Ехали в молчании, под шум колотящего о крышу кареты ливня. Я размышляла о том, что мне стоило бы каким-нибудь образом дать знать о происходящем Анабелл, но пока не видела подходящей возможности. Ведь если маги сейчас придут к выводу, что я всё-таки виновна, я даже не знаю, что могло бы меня спасти…

Это был уже второй раз, когда мы с Джеймсом ехали куда-то вместе, только, в отличие от прежней поездки, сейчас настроение здорово портила откровенно враждебная атмосфера. Время от времени я чувствовала на себя изучающие взгляды своего спутника, который пытался рассмотреть моё лицо под вуалью. Взгляды были откровенно недружелюбными, и я отвернулась, лишь бы не ловить их, и попыталась сосредоточиться.

Значит, история начинает развиваться по тому же сценарию, что и в две тысячи пятнадцатом году. Если первый ритуал прошёл этой ночью, то до следующего – с одной жертвой – остаётся несколько дней. Ещё через две недели – десять жертв. Впрочем, Майкл говорил, что в девятнадцатом веке о ритуале с одним убийством им ничего не было известно. Как же мне теперь себя вести? Ведь, с одной стороны, надо приложить все усилия, чтобы маги узнали о происходящем и остановили колдуна. С другой – моя всесторонняя осведомлённость точно не сыграет мне на пользу.

И Анабелл надо предупредить. Раз убийства всё-таки начались, Путешественникам стоит знать, что в скором времени их начнут убивать.

Бедный Артур Рассел. Трудно поверить, что этого юноши больше нет. И ещё тяжелее предполагать, что вместе с ним убиты ещё два десятка людей – просто так, для отвода глаз…